Тунисская драма на израильской сцене
В мире
В ожоговом отделении клиники “Шиба” в “Тель-а-Шомере” скончался человек, о котором еще две недели назад никто из нас не слышал. Моше Сильман, солдат, а затем резервист ЦАХАЛа, совершил акт самосожжения на тель-авивской улице Каплан
С момента срыва досрочных выборов прошлогодние лидеры движения протеста уже не знали, что бы такое сделать, чтобы возбудить заскучавшие массы. Они устраивали демонстрации, совершали акты гнева, выразившиеся в стремлении разбить витрины банков... И тут Моше Сильман совершил свой отчаянный поступок.
Русскоязычные израильтяне в большинстве своем не проявили к нему особого сочувствия, и известие о том, что родственники попросили отключить Моше, находившегося в безнадежном состоянии, от приборов искусственной вентиляции легких, не вызвали маршей протеста. И это несмотря на то, что “выходцы из нас” отнюдь не жалуют Службу национального страхования и, отзываясь о ней, подыскивают словечки покрепче. Да и израильтян собралось на похороны, как сообщили те же СМИ, всего около тысячи. Народ не поднялся.
В чем же дело? Почему даже самосожжение Сильмана, совершенное им из-за социальных проблем, не вызывает у израильских масс желания выразить свой протест по поводу бездушности и черствости государственных чиновников?
Между Израилем и Тунисом
Акт самосожжения в Тель-Авиве немедленно заставил всех вспомнить ту историю, с которой, собственно говоря, и началась так называемая арабская весна, перекинувшаяся на лето, осень и зиму, а самое главное - приведшая к беспорядкам и потрясениям в арабском мире, конца которым не видно. По мнению экспертов израильских служб безопасности, никто сегодня не может сказать, сколько времени потребуется для стабилизации стран, оказавшихся в водовороте “весны”, и неизвестно, каким будет наш регион после ее окончания. Начало же истории - в том виде, в каком она официально преподносится доверчивым народам, - выглядит так... Мохаммед Буазизи, молодой тунисский торговец овощами, проживал в городе Сиди-Бузид. Будущий буревестник “арабской весны” родился в 1984 году.Работать начал с 10 лет. Некоторые международные СМИ сгоряча сообщили, что Мохаммед окончил университет, но впоследствии это не подтвердилось. По словам его сестры, воспроизведенными мировыми агентствами новостей, он не осилил даже учебу в старших классах. Согласно ее рассказу, 17 декабря 2010 года Мохаммед продавал овощи на базаре и у него возник конфликт со служащей полиции, представительницей местной администрации, из-за отсутствия у него разрешения на работу. Сначала конфликт удалось замять, но затем полицейская вернулась и заставила его заплатить штраф. Мохаммед возмутился. Разгорелся конфликт, и полицейская конфисковала у него электронные весы, а затем на глазах у собравшихся зевак отвесила ему звонкую пощечину, да еще и сбросила овощи с прилавка на землю. Снести такое Мохаммед не мог. Его прилюдно унизила женщина! Оставалось огнем выжечь позор. Мохаммед облил себя бензином и поднес спичку...
Президент Туниса посетил его в больнице через несколько дней. Президент к тому времени уже почувствовал, что дело пахнет жареным и придется сматываться, но в нем еще теплилась надежда на то, что парня удастся спасти. Увы, эти надежды оказались тщетными - 5 января 2011 года Мохаммед скончался. Народная легенда гласит, что он успел попросить прощения у матери за доставленные ей неприятности.
А дальше случилось то, что случилось. Мохаммед стал национальным героем, Ближний Восток охватила “арабская весна” - и пошло-поехало...
Так выглядит официальная версия. Нельзя исключать, что пройдет еще несколько лет, и откроются некие пока неизвестные детали. Окажется, например, что за раскруткой ситуации с уличным торговцем стояли серьезные дяди, которые помогли искре возгореться дальше, старательно разжигая огонь до состояния регионального пожара...
“Все мы - Моше Сильман”, или Израильская раскрутка
Самосожжение Моше Сильмана в Тель-Авиве произошло как раз тогда, когда его более всего ждали. Движение протеста тлело, постепенно угасая. Вдохновить народ на прошлогодний размах не удавалось. То ли лето выдалось слишком жарким, то ли результаты прошлогоднего протеста разочаровали народ, но желанных откликов все не было. Напрасно былые лидеры звали людей вернуться в палатки - повторы прошлогоднего сценария не работали.
...Некоторое время назад, войдя в холонский автобус, я обнаружила в нем своего старого знакомого - вождя бедняков и нищих, постоянного клиента Службы национального страхования, активного участника всевозможных акций протеста, происходивших задолго до того как в Израиле возникло движение социального протеста. Фредди Дригс, выходец из Туниса, обитатель проблематичного холонского района Джесси Коэн, не умеющий ни читать, ни писать на иврите, еще в начале нашей алии организовывал первые “стачки” репатриантов и их борьбу с властями, поджигая шины у гостиницы “Марина”. Фредди обожает экшен и, несмотря на то, что у него давно выпали все зубы, а на протезы нет денег, периодически в нем появляется нужда у людей вполне устроенных.
“Меня нельзя купить, - говорит Фредди, - я нищий, я им был, я им и останусь, но на свои полторы тысячи дохода я проворачиваю дела, которые и не снились богачам. Моя глотка дорого стоит именно потому, что я не продаюсь... В нашей стране тот, кто разговаривает вежливо, никому не нужен”.
Несколько лет назад Фредди даже получил право работать в приемной партии МЕРЕЦ, которая в то время боролась за права всех граждан. Потом, правда, его из приемной выставили: по Фредди видно, что он люмпен.
- Ну а что будет нынешним летом? - спросила я.
- Моя помощь пригождается, - скромно ответил Фредди. - Народные вожди, особенно те, кто умеет говорить с нищими, сейчас востребованы.
- Фредди, а что все-таки изменится в этом году?
-Я думаю, этот год будет гораздо более агрессивным, - понизив голос, сказал Фредди. - Сидение в палатках ничего не изменило. Наше государство не слушает тех, у кого мелкая глотка.
После этого Фредди подмигнул мне и вышел из автобуса.
Между тем, люмпенизация протеста началась. Фредди, видимо, не единственный такой.
Прошло несколько месяцев - и появились первые репортажи о разбитых витринах банков, репортажи из полиции, куда за хулиганские выходки были доставлены борцы с социальной несправедливостью. Они провели в “кутузке” двенадцать часов. В процессе допроса Дафне Лиф даже повредили руку.
- В Израиле начинается полицейский произвол, - сказала Дафна. - Режим ополчился против социального движения, правительство зажимает выступления народа, уставшего от социальной несправедливости.
Гневные послания “возмущенных полицейскими мерами” были присланы в нашу редакцию. Но народная волна никак не желала подниматься. Хулиганские выходки участников протеста вызывали все большее раздражение у общества. И тем не менее, агрессивность нарастала, участников протеста стало значительно меньше по сравнению с прошлогодним, но теперь они брали не числом...
Так продолжалось до тех пор, пока Моше Сильман не явился на демонстрацию с канистрой. Полиция, которой здорово попало за произвол по отношению к социальному протесту, на этой раз в ход митинга не вмешивалась. Моше, бывшему активисту объединения владельцев грузовиков, удалась задумка. Пожалуй, если бы он не появился, его стоило бы выдумать... Он дал нам всем возможность оценить, чем мы, собственно, отличаемся от своих соседей по Ближнему Востоку
Дело прочно, когда под ним струится кровь?
Лозунги “Мы все - Моше Сильман”, призывающие солидаризироваться с несчастным и выйти на борьбу, были брошены в публику сразу после инцидента. Не успела “скорая помощь” отвезти обгоревшего Моше в клинику, как возникли новые звонкие политические лозунги. Лидеры протеста давали интервью всем СМИ. Кто-то должен был, по мнению Дафны Лиф, взять на себя ответственность за самосожжение Моше.
Понятно, кто: “Правительство должно взять на себя ответственность и позаботиться о том, чтобы подобные трагедии никогда больше не происходили в Израиле”.
Став Шапир говорила в том же ключе: “Это было ужасное зрелище, страшное. Я не хочу видеть других жертв политики правительства!”.
Между тем, события продолжали развиваться. По примеру Моше еще 60 таких же отчаявшихся совершили попытки самосожжения. В одном случае она, к несчастью, тоже удалась: инвалид ЦАХАЛа Акива Мафиаи был доставлен в критическом состоянии в больницу “Шиба”, все в то же ожоговое отделение.
Тем временем родственники Моше, у которых больше не было сил смотреть на мучения обреченного человека, попросили врачей отключить приборы, поддерживающие его жизнь.
И тут обитатели социальных сетей, излюбленного оружия Дафны Лиф, обрушились... на нее.
“Это она убийца, - писали израильтяне один за другим. - Это она подстрекала людей, чтобы они действовали так, как было в арабских странах. Она и такие как она - предатели”, - такая запись появилась в Facebook. Я решила задать Дафне Лиф несколько вопросов.
- Как вы чувствуете себя после этих обвинений, брошенных вам в лицо?
- Честно говоря, мне страшновато. Против меня в сети идет настоящее подстрекательство. Не знаю, что делать. Возможно, подам жалобу в полицию. Я в ужасе от той ненависти, которую люди выливают на меня. Это просто чудовищно! Если бы те, кто все это пишет, потратили свою энергию и свои средства в продуктивном направлении, может быть, наша страна находилась бы сейчас в лучшей ситуации.
- Но, может быть, вы чувствуете укоры совести?
- Я призываю немедленно положить конец причинению себе вреда под лозунгом социального протеста! Волна тех, кто пытается совершить попытку самосожжения, не может не пугать. Страдания и отчаяние одних трансформируются в попытки нанести себе вред у других. Это акты отчаяния. Они свидетельствуют о готовности сдаться на милость жестокой криминальной бюрократии, которая не готова определить реалистичный бюджет для решения проблем. Я призываю всех нуждающихся: не сдавайтесь! Мы боремся за здоровое общество. Пожалуйста, не вредите себе!
И тут, как говорится, ни прибавить, ни убавить.
Но все-таки почему наши дважды соотечественники, среди которых немало клиентов Службы национального страхования, не поддержали борьбу социального движения?
Я отправилась в торговый центр “Азриэли” в Тель-Авиве, чтобы узнать, что думают наши дважды соотечественники о трагической истории Моше Сильмана и о тех обстоятельствах, которые толкнули его на этот отчаянный поступок.
Светлана Ковина, 45 лет, учительница:
- То, что произошло, - чудовищно Человек на глазах у толпы совершает самоубийство, и никто не остановил его. Как же можно такое поддержать? Да, с “Битуах леуми” тяжело общаться, не понаслышке знаю, сама мать-одиночка и много лет получала пособие, которого ни на что не хватало. Но слишком уж это не по-нашему - от отчаяния сжечь себя. Мы выучены бороться...
Анатолий Шейман, 52 года, техник:
- Моше этот просто неудачник. Русскоязычные израильтяне хорошо знают, чего стоит выжить в Израиле. Наши неудачников не любят, а подобные поступки - тем более.
Ирина Рывина, 38 лет, программист:
- Моше умер как раз в те дни, когда Израиль оплакивал жертв теракта в Бургасе. В нашей стране слишком хорошо знают цену человеческой жизни, знают, что все можно поправить, пока человек жив. Наша община, тоже немало настрадавшаяся от террора, вряд ли поддержит тех, кто готов совершить самоубийство, и неважно, по каким причинам - личным или общественным...
Вот почти все о том, почему Израиль не стал и не станет очередным Тунисом.
“Новости недели”
