Ради неё

“Как после вековой разлуки

Гляжу на вас, как бы во сне

И вот - слышнее стали звуки

Не умолкавшие во мне...”

Ф.Тютчев

 

 

 

Лучше бы он ее не встречал. Не видел никогда. Морщины, от крыльев носа к увядшему рту, опущенные плечи, тусклые равнодушные глаза. Правда, ее глаза несколько ожили, когда она узнала его, и блеснуло в них что-то прежнее, живое. Даже одна слезинка скатилась по бороздке ко рту, бледному и ненакрашенному. Все-таки растрогалась. Хотя никогда не любила его.

 

Какие были у нее глаза - этого не забыть. Большие и удлиненные к вискам - как на изображениях Нефертити, - цвета потемневшей листвы перед осенью, а когда она радовалась, они светлели и становились ярко-малахитовые. Радовалась она часто и беспричинно, словно ждала ежеминутно прекрасного подарка от судьбы.

 

Тем горше было видеть ее сейчас такую, невозвратимо и безобразно увядшую. Так скоро! Ей всего-то около сорока. Многие женщины в этом возрасте выглядят потрясающе. Так оденутся и раскрасятся, грудь вперед, каблуки чуть ли не в полметра - невольно голову свернешь вслед. На Тине же и следов косметики нет. А одежда - Бог мой! - на каком складе для бедных она ее подобрала!

 

Конечно, он всё понял - после всего того, что она ему рассказала, когда он пригласил ее в первый попавшийся, но довольно стильный бар на чашку кофе.

 

До косметики ли ей и внешнего вида, когда муж - опустившийся алкоголик (эх, Витька, Виталька!), сын, уже шестнадцатилетний, - даун, помещенный, наконец, с большими затратами, недавно в клинику. Взвоешь от такого расклада. Ах, Витька, мразь ты и сволочь, такую женщину загубил...

 

Арнольд (Нолик - называли его в детстве, в школе, и в институте тоже) смотрел на Тину, как она сидела не слишком удобно на краю стула и всё оглядывалась по сторонам - видно, давно не бывала в таких местах, как, нагнувшись над тонкой фарфоровой чашечкой, вдохнула аромат свежесваренного кофе и прикрыла глаза с густыми темными ресницами - только ресницы и остались от прежней Тины.

 

Он чувствовал, что, после того, как она ему всё рассказала о себе, ей тягостно сидеть перед ним, но встать и уйти - невежливо, а ему тоже не хотелось так сразу оборвать эту нечаянную встречу, и Арнольд заказал еще две чашки кофе и пирожные. Тина не возразила.

 

Он смотрел, как она пьет маленькими глотками кофе и аккуратно откусывает пирожное, стараясь почти не открывать рот. Думает, он не заметит, что сбоку у нее нет двух зубов. Наверное, супруг выбил, а вставить - где ж ей деньги взять. Тина, Тина... что с тобой жизнь сотворила. Да не жизнь - сама, своими руками устроила себе такое “счастье”.

 

А всё потому, что не верила ему, когда он убеждал, что с Витькой у нее ничего хорошего не выйдет, что красивое лицо, спортивная фигура и обаятельная улыбка - один внешний обман, что на самом деле Витька, хоть ему и друг, но он безнравственный тип, волокита и пьянчуга, и не может устоять перед рюмкой водки.

 

Тина и слушать не хотела! “Люблю его! И всё не так, как ты стараешься представить!”.

 

Да, конечно он преувеличивал, особенно насчет “волокиты”, а что ему оставалось делать. Но, что Витька любитель выпить, тут он не врал нисколько. А она твердила: “люблю его!”

 

- А меня? - спросил он, конечно, зная ответ, просто от отчаяния.

 

- Тебя нет. - Она даже не отвела малахитовых глаз, смотрела безжалостно и улыбалась при этом, явно думая сейчас не о нем, а о своем Витьке.

 

Но Арнольд знал, чувствовал седьмым, десятым чувством, что тоже нравится ей, но вот тянуло ее к этому красивому шалопаю, флюиды, биополе, черт его знает, что! Ну вот и получила своего Витьку - позёра и алкоголика. Ведь всё тогда еще четко просматривалось! К тому же Витька вовсе не умирал за ней, польщен был, не более того, за Тиной ведь многие приударяли. Но влюбленная женщина - это танк, бульдозер. Всё сметет на своем пути, но добьется. Добилась. Сияла от счастья. Сверкала малахитовыми глазами. И вот, результат - считай, она уже на жизненном и безрадостном финише.

 

Арнольд не злился на нее сейчас. Просто было жалко, что пропала такая великолепная женщина. С ним у Тины выпала бы совсем другая карта.

 

Он уже давно не тот Нолик, наивный и непосредственный, но весьма успешный школьник, а потом студент, влюбленный с детства в зеленоглазую девочку и преданный ей до безрассудства. В его теперешнем окружении никто и не подозревает, что его могли когда-то так называть - Нолик. Слабак был в спорте, не умел кулаками отстоять свое мнение, а это тогда - и в школе, и в институте было так важно. Потом оказалось - в жизни это вообще не нужно. Чтобы чего-то добиться, нужна только голова и способность ею соображать и избегать лишних препятствий, или вовремя устранять их.

 

Он - руководитель большой лаборатории по изучению ВРЕМЕНИ и ПРОСТРАНСТВА. На самом деле название лаборатории гораздо длиннее, но так он всегда говорит малоразбирающимся в сложных временных процессах людям.

 

Через неделю, самое большее, через десять дней, он отправится в БУДУЩЕЕ - пока на 20 лет ВПЕРЕД, это всего лишь первый эксперимент, и право провести его на себе никто не посмел оспаривать, даже Первый Заместитель - источник весьма ценных идей и соавтор конструкции временной установки. Арнольд только посмотрел на него жестко, и Первый зам отступил и стушевался. Разумно, ведь у него семья, а у Арнольда никого. Жена была когда-то, красивая женщина, слегка похожая на Тину, но очень неуравновешенная, со временем неуравновешенность переросла в психический сдвиг на почве необоснованной ревности, она выпила две упаковки снотворного, и ее уже не смогли спасти. Какая ревность, к кому? Он знал только работу, но ведь к работе не приревнуешь, вот она себе и выдумала таинственную несуществующую женщину.

 

Тина допила вторую чашку кофе, и Арнольд готов был заказать еще, но она отрицательно покачала головой. Как не идет ей эта короткая стрижка. Волосы были чудные - пышные, падали на плечи густой медно-рыжей копной... Арнольд отвел глаза. Говорить стало не о чем, но и расстаться с ней было почему-то тяжело. А она ведь ни о чем его даже не спросила. Неужели ей неинтересно? Или боится услышать, как у него всё здорово и замечательно? И кусать локти, что не использовала шанс. Если бы она знала тогда, если бы хоть чуточку предчувствовала, наверное, не поступила бы так опрометчиво... Все-таки женщина всегда выберет другую карту, более счастливую, если будет догадываться о последствиях...

 

Тина подняла глаза..

 

- Ты думаешь, я жалею?.. Нет. Это бессмысленно. И... я все равно люблю Витьку. Это сильнее меня, сильнее разума. Мне пора... Я ничего не спросила о тебе... Но я и так вижу, что у тебя всё хорошо.

 

Тина встала. Он шел за ней и смотрел на стройные ноги в стоптанных босоножках. Ноги и теперь были ровные, гладкие, но на правой икре явственно вспучились два синих бугорка. Они скоро превратятся в некрасивые узлы. Врет она, что ни о чем не жалеет. И про любовь врет. Чушь! Как можно любить никчемного, спившегося мужика? Самолюбивая она всегда была и гордячка. Предложил бы ей помощь, и немалую, так ведь язык не повернется. Гордячка!

 

- Я подвезу тебя, - сказал Арнольд, не слушая ее тихих возражений.

 

Он привез ее на улицу, которую она назвала, почти на окраине, и подкатил к самому подъезду обшарпанного, сто лет не ремонтированного двухэтажного дома. Он и не предполагал, что такие дома еще существуют в городе.

 

- Да, вот здесь я живу, Нолик, - усмехнулась Тина, глянув на его хмурое сосредоточенное лицо. Даже не сказала “мы живем”. Видно, на самом деле, Витька уже мало что значит для нее. Какая тут любовь, одно самолюбивое притворство.

 

...Он все еще для нее Нолик. Она никогда не догадывалась, как он ненавидел это уменьшительное имя. Никто не догадывался.

 

“Тинка-Тинка”, - твердил он вслух всю обратную дорогу. Ну, что он может сделать для нее? Денег - не возьмет. На хорошую работу устроить - кому она нужна со своим высшим филологическим, кроме как в своей школе, где и тянет лямку за жалкую зарплату. Как уговаривал он ее в десятом классе - иди в экономисты, или в юридический. Так нет же, уперлась, к литературе и языку у нее, видите ли, тяготение. Тяготение было к Витьке, который уже закончил школу и учился на первом курсе в этом занюханном “педе”, потому что в стоящий вуз не надеялся поступить. А Тина так боялась, что он ускользнет от нее в другие ручки, что пошла бы учиться куда угодно, лишь бы рядом с Витькой, чтобы на глазах был.

 

Так что же можно сделать? Сегодня, сейчас? Она до сих пор дорога ему. Хотя, конечно, он не ожидал увидеть ее такую. Если бы он давно забыл ее и не вспоминал постоянно все эти годы, то, наверное, сейчас был бы вполне равнодушен и нисколько не мучился. Когда она вышла за Витьку замуж, он отрезал ее от себя.

 

Думал, что отрезал, потому что очень хотел этого. Он хранил фотокарточку Тины в дальнем, всегда запертом ящике письменного стола и иногда доставал ее - маленькое цветное фото, где Тина улыбалась во весь рот, и пышные волосы кольцами вились вокруг круглого веселого личика.

 

Арнольд ворочался всю ночь, несколько раз вставал, бродил по большой роскошной квартире, курил в кухне и представлял... Тина могла бы жить здесь, с ним, они пили бы вечером чай в этой уютной кухне, и как хорошо могло бы быть им вдвоем. Но не с этой Тиной, которую он видел несколько часов назад, а с той, которую он помнит и любит до сих пор.

 

Если бы все прошедшие годы она прожила с ним, не изменилась бы так, он бы ей создал замечательную жизнь, от которой женщины не стареют долгие годы. Ей было бы доступно всё: прекрасный отдых, путешествия, самые современные методы омоложения - всё лучшее в этом мире было бы брошено к ее стройным ножкам. Она и знать не знала бы, что такое венозные узлы и морщины на лице. Он был бы с ней счастлив. К утру Арнольд принял решение.

 

- Всё меняется. Я отправляюсь не на двадцать лет ВПЕРЕД, а на двадцать лет НАЗАД.

 

Сотрудники уставились на него, словно увидели перед собой безумца.

 

- А как же...

 

- Вы же так хотели посмотреть на...

 

- Почему? - задал трезвый и единственно правильный вопрос Первый Заместитель.

 

Арнольд молчал, взвешивая заготовленные слова.

 

- Вы там что-то забыли? - опять спросил в полной тишине Первый Зам и в его тонком визгливом голосе звучало скрытое ехидство, словно он что-то подозревал, или о чем-то догадывался.

 

Арнольд молча прошел в свой кабинет за стеклянной дверью, сел за стол и уткнулся в Проект. Он никогда не снисходил до ответов на никчемные вопросы, даже если они исходили от Первого. Прохиндей. Знает всё и обо всех. Слишком много себе позволяет. Не может смириться, что не он отправляется в ПУТЕШЕСТВИЕ. Конечно, вклад Первого велик, но Главный-то не он. Дорасти надо до Главного. Но какая сейчас разница, что он там о себе думает? Главный решает - когда, куда и зачем. А эти все, включая Первого, пусть и способного, они кто? Пешки! Которые никогда не превратятся в ферзей, пока он, Арнольд (ха-ха - Нолик!) здесь Главный. А Тина? - тоже маленькая глупая пешка, сделавшая неверный ход и проигравшая свою партию. Он подскажет ей верный ход, он заставит ее. Но сначала необходимо обдумать все свои ходы...

 

Надо срочно пройти быстрый процесс омоложения, новый, еще никому не известный, который недавно изобрел Первый заместитель. Ведь не может он, Нолик, появиться ТАМ постаревший и с лысиной на макушке. Он должен стать таким, как прежде. Не для себя, для нее. Тогда всё у него получится. Должно получиться.

 

* * *

 

- Что ты так смотришь на меня? - Арнольд поежился. - Давно не видела?

 

Тина разглядывала его элегантный синий спортивный костюм, легкие туфли из светлой замши, черную сумку с блестящими молниями на длинном ремне через плечо.

 

- Откуда это?

 

- Из загранки папаша привез, - быстро ответил Арнольд. Он все продумал...

 

Если он попадет в то, прежнее время, может так случиться, что он опять ничего не будет знать о будущем, и значит - ничего о Тине, о ее печальной участи. Как же он тогда ей поможет? И Арнольд исписал убористо два листа бумаги и положил листы в сумку. Шпаргалка, как в школьные годы. Он стоял перед Тиной и вдруг осознал, что ВСЁ ЗНАЕТ и ВСЁ ПОМНИТ.

 

- Да, я давно тебя не видела, - задумчиво сказала Тина.

 

- Я уезжал с группой на практику. Я ненадолго приехал, родителей навестить.

 

- Ах, да... Я забыла... Ты знаешь, Нолик... я выхожу замуж...

 

- Когда? - спросил Арнольд.

 

Всё, всё повторялось. И число он ТЕПЕРЬ знал.

 

Тина назвала это число.

 

- Пойдем, - сказал он. - Пойдем в парк, прогуляемся. Я должен тебе что-то сказать.

 

Он рассказал Тине всё. Нисколько не щадя ее самолюбия, рассказал, что с ней будет, и какая она будет. Яркими красками изобразил другую жизнь, которую она получит, если выйдет замуж не за Витьку, а за него, Арнольда.

 

- Нолик, - изумилась Тина, - как ты можешь об этом знать? Откуда?

 

Арнольд беспокойно оглянулся. Самое страшное могло бы произойти сейчас, если бы вдруг появился тот, сегодняшний и настоящий Арнольд. Хотя он должен находиться сейчас на практике, всё просчитано. Всё равно было тревожно - вдруг произойдет какой-нибудь непредвиденный зигзаг в этой “игре” со ВРЕМЕНЕМ...

 

- И вообще... странный ты сегодня... Фантазии какие-то... Бредбери начитался? - Тина засмеялась.

 

- Знаю. Так будет. Ну поверь мне, поверь хотя бы раз! Ты погубишь себя, если выйдешь за Витьку! Не веришь?.. Да стань хоть на минуту серьезной! У тебя будет... у тебя будет сын даун!

 

Это был последний и самый веский аргумент, он держал его на самый крайний случай.

 

Тина вздрогнула и побледнела.

 

- Нет! - вскрикнула она. - Ты врешь, ты всё выдумываешь! Вот на какую гадость ты оказался способен! - она с отвращением смотрела на него, сузив гневно потемневшие глаза.

 

- Тина!! Я тебя прошу, я умоляю...

 

Арнольд встал на колени, с мольбой глядя снизу ей в лицо.

 

В какую-то секунду на ее лице отразилось сомнение, словно она на мгновение поверила ему и представила всё, что он ей сказал. Но это мгновение прошло, и лицо стало злым и упрямым.

 

- Встань, Нолик, - сказала она насмешливо. - Брюки испачкаешь. Ты же чистюля.

 

Она повернулась и пошла по дорожке. Дорожка поворачивала к выходу из парка, и скоро ее высоко поднятая голова с пышной гривой падающих на плечи темно-рыжих волос скрылась за деревьями.

 

Арнольд поднялся с колен. Это было поражение. Полное и безнадежное. Он для нее - Нолик. Ноль. Как всегда!

 

Он всё просчитал. Но даже в голову не пришло, что Тина ему не поверит. Почему он решил, что она поверит, сразу и безоговорочно? Даже если он скажет, что явился из будущего, она расхохочется ему в лицо. Он совсем не задумался об этом, когда всё просчитывал. Неужели нет выхода... Он любит ее и будет любить всю жизнь. Но теперь он не согласен любить ее БЕЗ НЕЁ. Он должен найти выход. Должен что-то сделать за то время, что у него есть. ВРЕМЯ еще есть. Немного, но кое-что можно успеть. Витьку надо... убрать. Не станет Витьки, и Тина выйдет замуж за Арнольда... того, который сейчас на практике и у которого будет железное алиби. А Тина... Тина даже не вспомнит об ЭТОМ разговоре. Не до того ей будет... А возможно, что она НЕ БУДЕТ НИЧЕГО ПОМНИТЬ.

 

Выходя из парка, Арнольд увидел знакомую высокую фигуру. Витька шел не спеша, насвистывал и держал в руке погасшую сигарету.

 

- О! Нолик! Привет, пропащий! Огонек есть? Спички кончились...

 

- Есть...

 

Арнольд поднес ему красивую золотую зажигалку, Витька удивленно покосился на нее. Арнольд посмотрел по сторонам: никого.

 

- Пошли в парк, поговорить надо...

 

- Пошли, - охотно согласился Витька. - Там шашлычная есть, выпить можно. Знаешь, где она?

 

- Да знаю, знаю... Идем! * * *

 

Арнольд слышал гудение. Тело сильно тряхнуло. Гудение прекратилось. Он потер почему-то онемевшее лицо, снял с себя датчики и вышел из кабины. Все смотрели на него с немым ожиданием.

 

- Ну, что?.. Вы были ТАМ? - не выдержал Первый зам, впиваясь в Арнольда маленькими черными, горящими от нетерпения и жгучей зависти глазами.

 

- Был. - Кивнул Арнольд. - Но... я потом расскажу... мне надо кое-что проверить...

 

Он быстрыми шагами вышел из лаборатории. В голове мелькали, наплывая одна на другую, смутные картины: дорожка в парке, злые малахитовые глаза, ярко одетая и чем-то неприятная женщина в зеленом... Срочно, срочно поехать домой...

 

Машина мчалась, презрев все дорожные правила. Вот, вот его дом. Он взбежал по лестнице - к черту лифт! Нажал на кнопку звонка. Она должна, она должна быть там, за дверью. “Тина!” - крикнул он. За дверью было тихо. Загудел поднимающийся лифт. Кто-то за его спиной вышел из кабины.

 

Арнольд обернулся. Красивая рыжеволосая женщина в зеленом ярком шелковом костюме улыбалась ему... Да-да, с этой женщиной он должен был прожить много лет. У нее такие же волосы, и глаза - как потемневшая листва в конце лета... Но что-то в ней чужое... Когда он вышел из лаборатории, в голове была такая путаница. Ведь он побывал в прошлом... Зачем он туда отправлялся? Зачем?

 

Женщина приблизилась и поцеловала его в щеку, овеяв ароматом знакомых духов... Это Тина? Или это ДРУГАЯ женщина? Да! Вот зачем он отправлялся в прошлое - за Тиной! Пусть скажет свое имя... или что-нибудь, он по голосу узнает...

 

Но женщина ничего не говорила. Она открыла своим ключом дверь и вошла первой, не оглядываясь. Арнольд шагнул за ней в прихожую и увидел себя в большом настенном зеркале. Осунувшееся лицо с заметными мешочками в подглазьях, седые виски... Ну да, ну да, он снова прожил свою жизнь, но теперь несколько по-иному... Надо только всё вспомнить поподробнее.

 

Женщина стояла в дверях комнаты и с усмешкой смотрела на него.

 

- Ну, проходи, что ты там застрял? Нолик, у нас не так уж много времени! Через два часа я должна быть дома, мой муж вернется! И начнет ныть - Тинуля, когда будет готов ужин? - она зло рассмеялась.

 

Арнольд рухнул на кресло в углу прихожей и закрыл руками лицо.

 

Значит, это Тина. Он все-таки получил ее. Он сделал что-то в прошлом, но теперь не помнит - что. Что-то с Витькой связано... Но сейчас это неважно. Он потом, наверное, всё вспомнит. Главное, что он получил Тину. Он хотел её получить, но НЕ ТАК.

 

- Послушай... - глухо сказал он. - Как зовут твоего мужа?

 

- Вот новости! Ты что, не выспался сегодня?.. Тогда напоминаю: мой муж, известный тебе Леонид Аркадьевич, твой приятель, и опять же известный всем, как писатель детективных романов, скоро явится домой пожрать и... Кажется, Нолик, ты не в настроении, поэтому я лучше уйду! Да, не забудь, ты мне что-то обещал ко дню рождения! Целую авансом! Пока!

 

Она прошелестела мимо него шелковой юбкой, снова овеяв знакомым запахом. Дверь захлопнулась с громким стуком.

 

Арнольд смотрел на закрытую дверь. Смысла ни в чем не было. Что бы он ни сделал ТАМ, все оказалось напрасным. ЭТУ женщину он точно не любил. И вспоминать, что он сделал, он даже не желает. Он вообще не желает НИЧЕГО.

 

Арнольд прошел в комнату, отпер дальний ящичек и достал фотографию. Долго смотрел... На круглое веселое личико наплыло другое лицо... бледное, увядшее, с неулыбающимся ртом. Оно было ему еще дороже того, полудетского лица... Но он не хотел, чтобы она стала такой. Как и не хотел, чтобы она стала той дорогой шлюхой, что вышла за дверь.

 

Арнольд запер ящичек. Он знает, что ему нужно, и что отдать взамен. Потому что просто так Первый не отдаст. Небось, мечтает о единоличной Нобелевской премии.

 

Через двадцать минут быстрой езды он вошел в лабораторию. Кивком позвал Первого Зама в свой кабинет.

 

Они говорили не менее часа. Первый иногда что-то переспрашивал и, получив ответ, согласно кивал. Такого согласия сотрудники давно не видели и с любопытством поглядывали на стеклянную дверь.

 

Первый встал, вышел в лабораторию, отпер свой персональный шкаф, достал маленькую серую коробочку и отнес в кабинет. Написал что-то на бумажке и отдал вместе с коробочкой Арнольду. Они пожали друг другу руки - это было невиданно...

 

Арнольду снова пришлось пройти тот же процесс подготовки - это не заняло много времени.

 

* * *

 

- Я давно тебя не видела, - задумчиво сказала Тина.

 

- Я вообще-то на практике, приехал повидать родителей, и снова уезжаю.

 

- Ты знаешь, Нолик... я выхожу замуж...

 

- Поздравляю.

 

Да, она выйдет за Витьку замуж. А Нолик, вернувшись с практики, узнает об этом, и больше не захочет ее видеть. Отрежет ее от себя навсегда. Они никогда больше не встретятся, и не будут сидеть в кафе.

 

- Возьми. - Арнольд протянул ей маленькую серую коробочку и бумажку.

 

- Что это? Подарок? - улыбнулась Тина.

 

- Это лекарство. Очень сильное. - Он стал говорить быстро и настойчиво. - Ты сама знаешь, что у Витьки есть большая проблема. И она сама по себе не уйдет. Когда увидишь, что совсем плохо... будешь давать лекарство вот по этой схеме, как написано. Это средство уникальное, его пока нигде в мире нет. Ты спасешь его... и себя. Ты должна мне поверить, ты должна это сделать!

 

- Ты всегда всё преувеличиваешь, - неохотно проговорила Тина. - Витька вовсе не так уж...

 

- Возьми, Тина, - прервал ее Арнольд. Он сам открыл ее сумочку и положил туда коробочку с бумажкой. - Только сделай это. - Он заглянул в недовольные малахитовые глаза. - А теперь извини, я спешу. У меня мало времени... Прощай.

 

- Почему прощай? - удивилась Тина.

 

- Так... Я люблю тебя.

 

Последние слова он сказал тихо, уходя от нее быстрыми шагами.

 

ВРЕМЕНИ почти не оставалось. Да оно ему уже было и не нужно. Он успел. Они с Первым обо всем договорились. Арнольд не попрощался с сотрудниками. Первый им всё скажет - теперь он будет Главным. У него даже глаза засверкали. Что ему теперь эта коробочка? Отдал и глазом не моргнул. У него идей полная голова, на Нобелевку хватит. Наконец, он будет делать всё сам, и делать, что он хочет. А Нолик найдет себе другое занятие, у Нолика тоже голова не пустая.

 

* * *

 

Слева сильно щемило. Арнольд потер рукой грудь. Возле обшарпанного двухэтажного дома он остановил машину и вышел. У подъезда, на покосившейся лавочке одиноко сидела старушка. На макушке смешно торчал тощий узелок седеньких волосиков. Она выжидательно глядела на Арнольда маленькими блеклыми глазками.

 

- Здравствуйте... Я ищу одну женщину... Её зовут Тина. В вашем доме нет такой?..

 

- Какой-такой? - сварливо ответила старушка. - Не знаю никакой Тины! Не живет! - отрезала она, но продолжала с любопытством смотреть на Арнольда.

 

Арнольд сел рядом, вынул из кармана большую шоколадку в яркой обертке и протянул сердитой бабуле.

 

- Да я и не укушу, зубы уж слабые, - сказала бабуля смягчившимся голосом, - внучку разве отдам... Дак какая она из себя, твоя зазноба?

 

- Такая... красивая... Глаза зеленые!

 

- Нет, не знаю такой. Тут, милок, одни старики остались... Да и нам всем скоро новые квартиры обещали, во-он, в тех домах, возле школы. Дома новые, и школа новая. Обещали! Виталий Павлович - директор школы, - пояснила она, - у него мой внучек учится, сказал, что непременно дадут! А он всё знает!

 

- Виталий Павлович?.. А... скажите, бабушка, вы не знаете, как зовут его жену?

 

- Жену? Видала ее разок с директором - красавица! А как зовут, не знаю. А сынков директорских знаю. Их все тут знают, уважительные они, всегда сумку до подъезда поднесут, а то и до квартиры дотащат. Путаю я их - близняшки они.

 

Арнольд смотрел в сторону высоких домов.

 

- А где живет директор?

 

- Да там и живет, в новых домах. Только я не знаю, в котором. Да ты езжай, поспрашивай, чай, не пешком ходишь, не труд...

 

Арнольд раскланялся с бабулей и сел в машину. Снова потер грудь. Никогда в жизни там не болело. Никогда за всю жизнь так не волновался.

 

Большая синяя машина, сверкая на солнце стеклами, медленно въехала в просторный двор, обсаженный цветущими клумбами.

 

Водитель протянул руку к дверце, но не открыл ее, а наклонился вперед, лег грудью на руль.

 

Длинный, непрекращающийся гудок рвался в окна, в двери подъездов, и все другие звуки во дворе смолкли.

 

Сбегались жильцы, заглядывали в закрытые стекла синей машины. Кто-то уже набирал номер “скорой” на мобильнике...

 

На третьем этаже отдернулась кружевная занавеска, и красивая рыжеволосая женщина выглянула в окно. Посмотрела вниз, на суету, на подъезжавшую “скорую”, и ее лицо погрустнело.

 

Она покачала головой и вздохнула. Кружевная занавеска задернулась.