Разговор в лесу
В мире
Тут у нас в некоторой прессе и в Интернете началось что-то вроде обличения или даже шельмования “Новой газеты”, а суть дела осталась в стороне. И главные персонажи сейчас, наверняка, ухмыляются: вот уж лохи и терпилы эти журналюги, сами себя смешивают с .... (На уголовном арго, распространенном и в правоохранительных органах, “терпила” – потерпевший.)
Сюжет известен. Сергей Соколов напечатал в “Новой газете” статью “10 тысяч с небольшим рублей за одну жизнь - это прейскурант государства”.
О приговоре, о штрафе в 150 тысяч рублей Сергею Цеповязу, заместителю гендиректора главной в Кущевском районе Краснодарского края агрофирмы “Артекс-Агро”, в которую входило охранное предприятие, а на самом деле - банда Сергея Цапка, она почти 20 лет терроризировала станицу Кущевскую. На ее счету - убийства и сотни изнасилований, 5 ноября 2010 года “цапки” (так их называют в районе) в одну ночь зарезали и задушили 12 человек - в их числе трое малолетних детей. Суд постановил, что заместитель директора фирмы в банду не входил, он лишь знал об убийствах, но не сообщил властям, несмотря на статус районного депутата. Наказан штрафом в 150 тысяч рублей.
“Раздувал щеки глава Следственного комитета Бастрыкин, ярился президент... - написал Сергей Соколов. - Теперь очевидно: либо бандиты с ментами и прокурорами обо всех вытерли ноги, либо все это было не больше, чем операция по укрывательству. ...В нашей стране иная власть: не Путин, сидящий на своих дутых процентах, не гомеричные Чайка с Бастрыкиным... Все они - просто обслуга бессчетного количества российских цапков. Цапки — опора их власти, а они - опора цапковского бизнеса”.
Председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин пригласил Соколова на совещание силовиков в городе Нальчике, посадил в президиум и наорал на него, выгнал из зала. Цель вроде бы понятна: укреплял свой авторитет, продемонстрировал, как он с этой прессой расправляется. Правда, возникли подозрения, что он тем самым еще и “показал” Соколова. В зале присутствовало как минимум 150 кавказских полицейских. (Забегая вперед, скажем: когда стороны помирились, Бастрыкин пообещал, что “соберет персонал... проведет соответствующую работу”. То есть отменит намек, если он был? Как говорят те, с кем полиция нещадно борется: “Пацаны, нет базара, этого фраера не трогаем!”)
После посадки самолета в Москве Бастрыкин, по словам Соколова, завез его в лес и пригрозил “отрезать ему голову и отрубить ноги”, заметив, что сам же это дело и будет вести.
За 12 лет убиты работавшие для “Новой газеты” журналисты Игорь Домников, Юрий Щекочихин, Анна Политковская, Анастасия Бабурова, правозащитница Наталья Эстемирова, адвокат Станислав Маркелов, пережил покушение на убийство собкор по Краснодарскому краю Сергей Золовкин. Все помнят, что министр обороны Павел Грачев сказал своим подчиненным про журналиста “Московского комсомольца” Дмитрия Холодова: “Надо разобраться”. Вскоре в редакции, в кабинете Холодова, прогремел взрыв...
Сергея Соколова срочно отправили за границу. Затем решили обнародовать положение дел. Главный редактор Дмитрий Муратов напечатал в газете открытое письмо Бастрыкину, в котором, в частности, говорилось:
“Прошу вас довести до ваших подчиненных, ставших свидетелями конфликта на совещании в Нальчике, не воспринимать сотрудников “Новой газеты”, работающих на Кавказе, как людей, на которых открыт долгожданный сезон охоты”.
Союз журналистов России обратился в Генеральную прокуратуру, журналисты из разных изданий пикетировали здание Следственного комитета. Но были и другие мнения. Например, главный редактор “Комсомольской правды” Владимир Сунгоркин заявил: “Какой-то абсурд... Бастрыкин, пожалуй, наиболее интеллигентный ведущий из всех наших силовых руководителей... А журналисты люди эмоциональные все-таки. Для любого главного редактора скандал такого рода страшно выгоден, тем более газета, которая позиционирует себя как светоч, так сказать, и символ оппозиционного движения”.
На следующий день в “Известиях” появилось интервью с Бастрыкиным: “Ложь... бред воспаленного сознания... В лесу я не был уже даже не помню сколько лет. Работа настолько напряженная, что не до поездок на природу”.
Но после выхода газеты, в течение дня, что-то случилось в верхах. Видимо, кто-то что-то “внушил” Бастрыкину. Уже вечером он пригласил Дмитрия Муратова и в присутствии свидетелей, главных редакторов нескольких изданий, сказал: “Я не имел права срываться, но я сорвался. Приношу извинения”.
“У всех бывают срывы. Извинения принимаем... Хочу, чтобы все стороны помирились, сказали, что погорячились, пожали друг другу руки и разошлись. Конфликт исчерпан”, - ответил Муратов. О чем и написала “Новая газета”. И в первой заметке, и в последующих проводилась простая мысль: нам гарантии безопасности Сергея Соколова и других сотрудников важнее войны на служебное уничтожение Бастрыкина и даже важнее гласности.
Не тут-то было. Блогосфера возмутилась: струсили, сдали других коллег... Бескомпромиссных анонимных борцов из Интернета поддержали и серьезные авторы серьезных изданий:
“Многие из вчерашних защитников “Новой” почувствовали себя участниками чужой игры, и проявлять понимание ее зигзагов не спешат”.
“Что означает «пожали друг другу руки и сказали, что конфликт исчерпан»? Мы сутки требовали объяснений от Следственного комитета, который нагло молчал. Мы подписывали письмо от Хартии журналистов, наши журналисты пикетировали СКР... Я хочу знать, кто кого кинул… Кто лгал - Соколов или Бастрыкин? Если использовали меня и моих коллег для решения каких-то закулисных вопросов, то пусть никто в дальнейшем не ждет лично от меня никакой поддержки”.
“И вдруг все забыто... И завершающий аккорд, придавший мирной церемонии уже откровенно фарсовый оттенок: телефонный разговор Бастрыкина со скрывшимся за границу Соколовым, закончившийся не только извинениями, но еще и премированием изгнанника часами”.
Повторю: уверен, что многие в силовых структурах потешались: “Вот лохи, сами себя с ... смешивают, одно слово – терпилы...”
В нашей прессе появляются и спорные материалы, и откровенно людоедские. Но, как правило, на них не реагируют, не обсуждают. Хотя идейная полемика не только, безусловно, полезна для общества, но и выгодна для изданий, привлекает внимание читателей. Однако - молчок, типа профессиональная солидарность. Как некогда объяснял мне один из главных редакторов: “У нас так принято, что мы друг друга не трогаем...”
А тут, вдруг, “дискуссии” возгорелись. Одни заподозрили рекламный трюк, другие - обвинили Муратова и Соколова в том, что не пошли до конца. До чьего конца?!
Личное (или служебное, заказное) дело авторов и изданий, что говорить и писать о сложившейся ситуации. Напомню лишь, что осталось за пределами их внимания.
Остался вне обсуждения собственно Бастрыкин. Нам, наверно, надо говорить о том, что глава правоохранительной структуры угрожал гражданину убийством или расправой, и гарант Конституции обязан отдать распоряжение: немедленно провести уголовное и служебное расследование.
Конечно, граждане привыкли, государственные деятели обзывали их бандерлогами и презервативами – и хоть бы хны. Но прессе-то прежде всего говорить надо об этом.
За пределами внимания обличителей “Новой газеты” осталась собственно страна, в которой ежедневно отдельные “правоохранители” терроризируют мирное население. При полном попустительстве так называемых ветвей власти, включая депутатов, сенаторов и прочих избранников всех уровней.
В Кемерове в День России три жителя города - И.И. Разуван, А.А. Илларионов и А.В. Железных, списавшись в социальной сети “ВКонтакте”, вышли погулять. Говорят, один из них – с белой ленточкой на груди, другой нес белый шарик с надписью “С праздником!”. Их схватили и увезли в кутузку, записали в протоколе:
“В количестве 3-х человек участвовали в массовом прохождении граждан по заранее определенному и спланированному, путем переписки в сети Интернет, маршруту... Шествие проводилось без подачи... уведомления о проведении публичного мероприятия”.
По новому закону их ждут штрафы, разорительные для них и их семей.
Точно такая же история произошла в Астрахани. И в других городах. Есть и ответвления сюжетов.
В Москве участницу протестной акции Надежду Низовкину полицейские увезли в психбольницу № 4. За то, что отказалась назвать свое имя и фамилию.
В Петровске-Забайкальском депутата, редактора газеты “Всему наперекор” Наталью Филонову “взяли” в редакции, привезли в полицию и вызвали туда врачей-психиатров. Дабы без всяких там судов и прочих глупостей состряпать бумажку-справку и бросить в психушку. Расправе воспрепятствовали правозащитники.
На блогера из Петрозаводска Максима Ефимова завели уголовное дело за высказывание в Интернете об одном из наших духовных институтов. Амбулаторная судебная психолого-психиатрическая экспертиза удостоверила, что он психически здоров, интеллектуально развит, контролирует свои действия.
Не удовлетворившись этим, следствие передало дело в суд, и Ефимову назначили обследование в стационаре. Казалось бы, чего бояться? Однако Ефимов почему-то предпочел скрыться от такого правосудия.
Правозащитники говорят, что возвращается советская практика карательной психиатрии.
Люди, попавшие под каток произвола, ждут защиты большой прессы.
Если у нее есть время и желание отвлечься на них.
Активисты Московского гражданского форума передали в администрацию президента коллективное требование о немедленной отставке главы Следственного комитета А. Бастрыкина. Так они ведь правозащитники, а не “властители умов”. Москва
comments (Total: 30)
Читать полностью: http://top.rbc.ru/society/26/06/2012/656993.shtml
http://ru.wikipedia.org/wiki/Морозова,_Феодосия_Прокопьевна
каждую.
Они принесли с собой розги, и Клервиль, так же придирчиво, осмотрела
инструменты экзекуции.
- Очень хорошо, начнем по возрасту. Первой будешь ты, - указала она на
самую молодую, - подойди ко мне и становись на колени. А теперь моли о
пощаде и проси прощения за свое вчерашнее поведение.
- Вчерашнее поведение? Я не понимаю, мадам... Тогда Клервиль хлестко
ударила ее по щеке.
- Повторяю еще раз: вчера ты очень дурно себя вела. Проси же прощения.
- Ах да, мадам, - пробормотала девочка, падая на колени, - великодушно
прошу вас простить меня.
- Но я не намерена прощать тебя, пока не накажу. Поднимайся и
поворачивайся ко мне задом.
Вначале Клервиль легонько, почти нежно, похлопала по прелестным
ягодицам ладонью, затем ударила с такой силой, что на теле девочки
отпечаталась красная пятерня. По щекам бедняжки потекли слезы. Она не
ожидала такого поворота, так как прежде ничего подобного с ней не случалось.
Клервиль пожирала ее глазами и с наслаждением слизывала слезы, катившиеся из
детских испуганных глаз. А в глазах моей подруги загорелся похотливый
огонек, дыхание ее участилось, стало хриплым, грудь высоко вздымалась, и я,
кажется, слышала гулкие удары ее сердца. Она приникла губами ко рту своей
жертвы, обсосала ее язык, потом, возбуждаясь все сильнее, еще раз очень
сильно ударила ее по ягодицам, затем еще и еще раз.
- Ах ты, маленькая стерва, - процедила Клервиль сквозь зубы. - Я
видела, чем ты вчера занималась: ласкала мужские члены, и не вздумай
отпираться. Я не выношу таких мерзостей, потому что уважаю примерное
поведение в людях и тем более ценю скромность в юных девушках.
- Клянусь вам, мадам...
- Не клянись, потаскуха, и довольно извиняться, - оборвала девочку
Клервиль, безжалостно ущипнув ее за грудь. - Виновна ты или нет - это уже не
имеет никакого значения, потому что я должна развлечься. Ничтожные создания
вроде тебя годятся только для того, чтобы доставлять удовольствие таким
женщинам, как я.
С. этими словами Клервиль принялась щипать самые нежные и уязвимые
места прелестного тела жертвы, а та испускала пронзительные вопли, которые,
впрочем, тут же таяли во рту распутницы. Пыл ее возрастал с каждой секундой,
она изрыгала самые грязные ругательства, которые больше напоминали
спазматические приступы ярости; она повалила девочку на кушетку, жадно
обследовала ее зад, широко раздвинула ягодицы и вонзила в отверстие свой
язык, потом принялась кусать юное тело; несчастная корчилась, стонала и
кричала все громче и вдруг испустила нечеловеческий вопль, немало
позабавивший мою подругу; она расхохоталась тем грубым хохотом порочных
людей, в котором больше злобы, нежели веселья.
- Ах ты, моя лесбияночка, сейчас я сдеру с тебя всю шкуру, - говорила
она сквозь смех, - клянусь потрохами всевышнего, этот маленький сосуд
вонючего дерьма сейчас превратится в кровавое месиво.