Месть Леонардо да Винчи или визит к теще

(Маленький спектакль на две персоны)

Она позвонила ему в офис в конце рабочего дня и, мягко грассируя на французский манер, пригласила к себе домой после работы. Он, конечно, вежливо отклонил приглашение, сославшись на завал дел, усталость и другие планы.
- Серж, - не смутилась она отказом. - Я женщина уже старая, здоровье мое не в лучшей форме. Кто знает, может быть, завтра будет уже поздно. Я тороплюсь решить земные дела.
Он не нашел аргумента, который бы по важности перебивал подведение земных итогов, и был вынужден согласиться.
Машина ползла черепашьим шагом в пробке на Садовом кольце. Он откинулся на спинку заднего сиденья и смотрел в тонированное стекло бокового окна, но видел в нем отражение своих мыслей.
«Какие земные дела она торопится решить? - думал он, прикрыв глаза тяжелыми веками. - Спешка никогда не была ее характерной чертой. Что еще она может сказать такого, о чем я бы не догадывался? Неужели попросить прощения за свою высокомерную презрительность, молчаливое осуждение и брезгливую полуулыбку?»
Она никогда не любила его, считала мужланом, неотесанной деревенщиной и приспособленцем. Она искренне не понимала, что в нем нашла ее дочь. Почему она вышла замуж именно за него? Он всегда чувствовал ее утонченную антилюбовь. С годами досада и обида притупились, осталась только вежливая отстраненность. Они вели себя корректно и политически правильно. Лишь на похоронах Нины, когда гроб плыл в жерло огненной преисподней, где человеческая плоть превращается в горстку пепла, она вскинула на него горящий адским пламенем ненависти взгляд и прошипела так, что его спина покрылась мурашками:
- Ты свел ее в могилу...
Торжественность и скорбность момента не позволили ему возразить, что Нина умерла от злокачественной опухоли, и это ей прекрасно известно. Он сделал для жены все, что мог: возил к лучшим врачам, знаменитым экстрасенсам и подпольным знахарям. Он арендовал частный самолет, чтобы доставить ее на операцию в Швейцарию.
Врачи, экстрасенсы и знахари ничего не смогли сделать. Нина сгорела в несколько месяцев. Его вины в этом нет. Он всю жизнь работал, как вол, чтобы Нина ни в чем не нуждалась.
«Нина... Ах, вот в чем дело, - стиснул он кулаки. - Сегодня же исполняется год со дня ее смерти. А я совсем забыл, закрутился. И секретарша не напомнила... Расслабилась и потеряла бдительность. Пора увольнять. Сотрудники всегда должны быть в полной боевой готовности, как на минном поле. Именно за это я плачу им сумасшедшие деньги».
Машина свернула в узкий переулок и остановилась возле дома, фасад которого изнемогал под тяжестью мемориальных досок. Старый дом с лепными потолками, широкими лестничными маршами и перилами чугунного литья, похожими на траурные кружева, стоял незыблемым монументом дореволюционному градостроительству. Двор утопал в цветущей сирени.
Он разжал кулаки и провел вспотевшими ладонями по брючной ткани.
«Неужели я волнуюсь?» - с удивлением отметил он.
Мальчики из охраны рассыпались по периметру, проверили прилегающую территорию, подъезд, чердак и подвал. Лишь после этой, ставшей уже рутиной, процедуры он вышел из машины.

* * *
Она поняла, что он совершенно не удивился телефонному звонку. Он знал, что она не сможет не позвонить в этот день. Как легко он согласился приехать! Он вполне мог бы придумать какое-нибудь архиважное совещание в Давосе, сослаться на срочную встречу с президентом или что-нибудь такое же неотложное. Что ему до земных дел бывшей тещи? Тем более что они никогда не были близки.
Он всегда презирал ее образ жизни. Да, она жила в окружении тех предметов, которые принадлежали ее предкам, не читала газет, не смотрела телевизор, никогда не готовила и не стирала. Зато всегда держала прислугу. Он считал ее вредным существом, недостойным общения, угрюмо молчал при редких встречах и норовил разбить чашку или статуэтку.
Она прекрасно понимала, что нашла в нем Нина. Это же элементарно: она выбрала его за грубую силу, сексуальность самца, за его широкую спину, за которой она могла себя чувствовать, как за каменной стеной. А он? Любил ли он ее? Или это был обычный расчет провинциального прохиндея с амбициями завоевателя? Она так и не смогла понять, что связывало их тандем столько лет. Он все время работал, его постоянно не было дома. Нина была страшно одинока. Дочь все переживала в себе: отсутствие детей и его равнодушие. Говорят, рак - это болезнь обиженных людей. Да, Нину точила обида, именно она и привела ее к скорому концу.
«Годовщина смерти Нины неумолимо подвела нас к этому разговору, - подумала она, уже в который раз поправляя камею на воротнике блузки. - Неужели, я волнуюсь? Интересно, что он скажет в свое оправдание. Тогда, на похоронах, я неосторожно бросила ему в лицо обвинение в смерти жены. Он застыл, как в параличе, и ничего не ответил. Он чувствовал свою вину! Ах, как я надеюсь, что угрызения совести изменили его. Тогда я, наконец, смогу показать ему тетрадь в кожаном переплете. Как странно, что человек, который ненавидит меня всеми фибрами души, остался моим единственным родственником».
Она выглянула в окно на звук подъехавших машин. Из черного «Джипа» высыпали трое молодых мужчин в строгих костюмах и внимательно проверили двор, подъезд и окна соседнего дома. Потом из красивой приземистой машины вышел ее зять, поправил узел галстука и посмотрел вверх, на окна ее квартиры.
Она встретилась с ним глазами и похолодела внутри. Его взгляд был жестким, холодным и полным решимости. Взгляд убийцы.
«Он не раскаялся, - поняла она. - Он виновен в смерти Нины. А может быть, здесь не просто вина, но и прямое участие. Наука шагнула далеко вперед. Кто знает, вдруг уже нашли способ вызывать у людей рак искусственным путем. А у него такие возможности... Ходят слухи, что он часто меняет секретарш и подбирает их по длине ног... А вдруг он убьет и меня? - вздрогнула она всем телом. - Вдруг он подумал, что я пригласила его, чтобы шантажировать? Его репутация стоит дорого».

* * *
«Уж не хочет ли она меня убить? - мысленно усмехнулся он, поймав ее настороженный взгляд, цепко следивший за его руками и лицом. - Вдруг ее фраза, брошенная на похоронах, была вызвана не всплеском горя, а убежденностью, рожденной бессонными ночами и желанием во что бы то ни стало найти виновного в смерти единственной дочери. И теперь она хочет отомстить мне... А что, с нее станется. Одно время в академических кругах ходили слухи о ее причастности к аресту мужа. Глухая молва о том, что она сама написала донос в 1942 году, шорохом осенних листьев прошелестела в коридорах и затихла».
Они сидели в низких креслах возле ломберного столика, накрытого кружевной скатертью. Он с трудом удерживал в руках узкую кофейную чашку прозрачного фарфора и блюдце, диаметром с галету. Все предметы в квартире были рассчитаны на ее размер. Она едва доставала ему до груди, усохшее тельце казалось невесомым, выцветшие от времени глаза выглядели на сморщенном личике перламутровыми пуговичками.
«Сколько же ей лет? - подумал он, делая из чашки лилипутский глоток черного кофе. - Под восемьдесят, если не больше, а держится прямо и умом крепка, в пальцах проворство и шаг легкий. Хотел бы и я сохранить такую же бодрость духа в ее годы. Надо заняться спортом, бросить курить, изменить стиль жизни и жить в свое удовольствие. Надо...»
Его мысли текли параллельным курсом светскому разговору о погоде и обилию сирени в этом году. Он прикидывал, зачем же она его позвала. Неужели хочет раскрыть тайну кожаной тетради? Если, конечно, она существует. Нина как-то обмолвилась еще на первом году их совместной жизни, что мать хранит рукопись Леонардо да Винчи. Неизвестную историкам тетрадь в кожаном переплете с его собственноручными записями и чертежами каких-то приборов, которые перевернут наше представление о мироздании. Будто эту рукопись купил на аукционе за бесценок один из ее прапрадедушек, рассеянно путешествуя по Европе.
Вообще вся их семейка была помешана на Леонардо да Винчи. Из своей первой командировки в Италию он привез по просьбе Нины дорогую репродукцию картины великого художника «Дама с горностаем». Это единственная вещь, которую теща взяла из их квартиры в память о Нине. Сейчас она висела прямо перед его глазами в простенке между этажеркой, набитой фарфоровыми пастушками, и китайской ширмой.

* * *
«Почему он так пристально смотрит на репродукцию? Неужели он знает о рукописи Леонардо да Винчи? - заподозрила она, любезно предлагая ему еще сливок из миниатюрного кувшинчика. - Так вот почему он примчался по первому зову. Нина несколько раз просила отдать ей тетрадь, теперь я уверена, по его наущению. А сейчас, зная, что мне недолго осталось жить, он задумал отобрать ее. Это будет его месть за мою неуступчивость. Ну, уж дудки! Добровольно не отдам!»
- Еще сахару? - мило улыбнулась она и покрутила кольцо с крупным дымчатым аметистом на пальце.
У кольца был секрет: под камнем имелась полость. По преданию, оно принадлежало кому-то из кровожадной семьи Медичи. Она выменяла его в 1939 году на три картофелины у старушки, букли которой украшала шляпка с вуалью и облезлым павлиньим пером. В перстне хранился яд. Она сама отсыпала бурый порошок из пузырька с притертой пробкой, на боку которого были изображены череп и кости. Пузырек она нашла в сейфе.
...Обыск длился всю ночь. Искали доказательства шпионажа в пользу Японии. Мужа увезли на рассвете. В квартире царил бедлам, особенно они усердствовали в кабинете. Книжные полки зияли пустотой, гардины обвисли порванными парусами, ящики письменного стола валялись на паркете детскими гробиками. Дверца сейфа была распахнута. Внутри ничего не было, если не считать тощего кисета и дешевого мундштука.
«Оказывается, он покуривал втихомолку, - вяло удивилась она. - А ведь доктор категорически запретил все жирное, острое, спиртное и табачное».
Она взяла в руки кисет и мундштук. Под кисетом притаилась склянка с притертой пробкой...
«Я знаю, как легко меня можно убить, - отстраненно подумала она, любезно предлагая зятю отведать пирожных, величиной с грецкий орех. - Достаточно неловко толкнуть старуху, и все, несчастный случай обеспечен. Он опять выйдет сухим из воды. Я, кажется, его боюсь».

* * *
«Я, кажется, ее боюсь, - мысленно хмыкнул он, надкусывая игрушечный бисквит. - Женщины способны на многое, особенно защищая своих детей».
Он оторвал взгляд от картины и сосредоточился на светской беседе.
- Да, вы правы, Августа Леопольдовна, современные люди заняты суетой и сиюминутной выгодой. Нам некогда остановиться, задуматься о скоротечности жизни, о бренности телесной оболочки и вечности духа. Взять хотя бы Леонардо да Винчи. Тело художника уже давно обратилось в прах, а полотна все еще полны его чувств. В них я прекрасно ощущаю то, что он испытывал, накладывая краски на холст. А испытывал он ненависть!
«Господи, что я несу?» - ужаснулся он, взглянув на поджатые губы тещи, но остановиться уже не мог.
- Вы никогда не задавались вопросом, Августа Леопольдовна, почему у дамы, изображенной на этом портрете в обнимку с горностаем, такая непропорционально большая кисть руки?
Он выбрался из низкого кресла, обитого кремовым шелком, с осторожностью обогнул козетку и угловой столик с набором безделушек тонкой работы и приблизился к репродукции в богатой раме.
- Приложите ладонь к своему лицу от подбородка вдоль носа. Видите? Пальцы достают до середины лба. А теперь мысленно примерьте лицо и кисть этой женщины. Даже на глаз видно, что рука значительно длиннее. Почему Леонардо да Винчи изобразил молодую женщину со столь явным отклонением пропорций? Да потому, что он выразил этим свою неприязнь. Как школьник пририсовывает усы, рога, большие уши к фотографии нелюбимой учительницы, так и он выплеснул свои чувства в диспропорцию прекрасного лица и руки с чужого плеча. А вспомните Джоконду!
Он хотел по привычке взмахнуть рукой, но вовремя остановился, боясь задеть этажерку с хрупкими фигурками пастушек.
- Все восхищаются этим портретом, считают его шедевром и воплощением женской красоты. О, загадочная улыбка Моны Лизы! Но вы приглядитесь внимательно: дряблые губы на молодом лице. Провалившаяся верхняя губа прикрывает щербатый рот. Леонардо изобразил ее беззубой! Я где-то слышал, что заказчик отказался выкупить у него картину. Да все женщины в его работах улыбаются дебильными улыбками и щурят опухшие, как после попойки, глаза! Любая женская фигура на его картинах - это карикатура. Всем известно, что гений был гомосексуалист. Он ненавидел женщин. Полотна Леонардо да Винчи - это утонченная месть женскому полу.
«Господи, она опять вывела меня из себя», - в смятении подумал он, пробираясь к низкому креслу.

* * *
«Он опять вывел меня из себя, - подумала она, ощущая подступающую к горлу тошноту, учащенное сердцебиение и нехватку кислорода. - Он решил довести меня до сердечного приступа».
- Серж, что вы такое говорите? - мягко грассируя, проговорила она и долила в его чашку кофе. - Леонардо да Винчи рисовал то, что видел. Ну, подумаешь, у девушки, любившей горностая, были непропорциональные кисти рук, а у Моны Лизы невыразительный рот. Не стоит так горячиться по этому поводу. Дело-то не в этом, а в том, что живые всегда судят покойных со своей колокольни. Мне уже осталось немного на этом свете, и грустно думать, что досужие люди будут перемывать мои кости, не понимая мотивов, двигавших мной. Я хочу попросить у вас, Серж, прощения, если нечаянно чем-то досадила... Вы пейте кофе, а то остынет. Или думаете, я вас хочу отравить?

* * *
«Господи, она меня отравила», - покрылся он испариной, отхлебнув из высокой чашки.
Во рту все пылало огнем, сердце колотилось в грудной клетке, не хватало воздуха, а в глазах потемнело. Он медленно встал, слепо шаря руками по ломберному столику. На пол полетели кофейник, молочник, сахарница и вазочка с пирожными.
- Ты, мерзкая старуха, убить меня хочешь? - прохрипел он, отшвыривая ногой столик с нарядной скатертью и нависая над ее креслом каменной глыбой. - За Нину мстишь? Ненавижу...
Она сжалась в комок, с ужасом наблюдая, как его огромные ладони тянутся к ее горлу.
«Господи, он сейчас умрет, потеряет равновесие и упадет прямо на меня. Я задохнусь под его телом», - мелькнула молниевой вспышкой мысль.

* * *
Он стоял над ее телом с онемевшими руками и ногами, ощущая в голове легкий звон и смертельную жажду.
«Какой у нее гладкий и розовый язык, - патефонной пластинкой крутилась одинокая мысль. - На нем совсем не заметны вкусовые пупырышки. Наверное, с годами они стираются. Интересно, у меня тоже будет такой гладкий и розовый язык?»
Теща сидела в кресле снулым птенцом. Голова с испанским гребнем в седых волосах неестественно скособочилась. Из уголка рта сочилась струйка крови и виднелся кончик языка.
«Я убил старуху, - констатировал его мозг. - Нога запуталась в скатерти, и я рухнул на нее. Что-то хрустнуло. Наверное, у нее перелом шейных позвонков. В комнате погром, следы борьбы, мои отпечатки пальцев на всем, чем только можно. Адвокат будет упирать на то, что она не рассчитала дозу яда. Меня оправдают, но на карьере можно ставить крест. Какая радость для друзей и врагов... Ее утонченная месть удалась».

* * *
Экспертиза установила, что в одной из чашек и в перстне жертвы преступления на бытовой почве присутствовало идентичное вещество: молотый кайенский перец.