ИДОЛ или МОНСТР?

Объявленный на продажу на китайском аукционе портрет Мао – 36 на 27 инчей, с которого склонирован знаменитый на весь мир огромный – 15 на 20 футов – портрет того же исторического персонажа на пекинской площади Тяньаньмень, отозван непоименованным владельцем с аукциона под давлением китайских властей и будет продан или подарен государственному музею. И это несмотря на то, что данный портрет кисти официального художника Занг Зенши принадлежит американцу китайского происхождения, и аукционеры надеялись выручить за него как минимум 120 тысяч долларов, хотя художественной ценности в нем - ни на йоту, да и писался он, как выяснилось, с фотографии, зато историческая ценность! То ли у владельца заговорила китайская совесть, то ли он не мог поступить иначе, то ли... Что гадать! Идолы не на продажу! Мао перевернулся бы в гробу, если бы узрел современный обуржуазившийся Китай. Меняются времена, люди, идеи и идеология, но идолы остаются те же самые, над ними не властно время, и Тяньаньмень уже непредставима без этого портрета, как Красная площадь без Мавзолея. Он (портрет) висит здесь с 1949 года, сменив главу гоминьдана Чан Кайши, как тот, 1945 – основателя китайской революции Сунь Ятсена.
В 20-е годы прошлого века советский поэт Полетаев прославился своим подхалимным четверостишием:

Портретов Ленина не видно,
Похожих не было и нет.
Века уж дорисуют, видно,
Недорисованный портрет.

ИнаЧе – в Китае.
Этот площадной портрет неоднократно переделывался в угоду самого Мао и его преемников – сначала с Мао сняли старомодную кепку, потом сделали его улыбчивее, затем, наоборот, строже, убрали с лица светотень, трехчетвертное изображение заменили на фас, так что сейчас у Мао видны оба уха – он теперь с высоты прямо глядит на подданных и словно в оба эти уха подслушивает, что они говорят. Это - помимо технической прослушки, которая наверняка здесь тоже имеется. Забыта красная книжечка с его цитатами времен культурной революции, но икона с его образом продолжает довлеть над Китаем – от плащади Тяньаньмень до миллионов домов, школ, фабрик и правительственных зданий.
Этот портрет заменил и подменил собой реального Мао, а каков тот был на самом деле?
Вот его самая последняя биография. В ее оценке «Нью-Йорк Таймс» разошлась с «Нью-Йорк Таймс». Точнее, ежедневная газета «Нью-Йорк Таймс» с ее воскресным книжным приложением, сравнительно независимым от остальной газеты. Хотя в этом приложении «Нью-Йорк таймс бук ревю» новое био председателя Мао рецензировал постоянный колумнист ежедневной «Нью-Йорк Таймс» Николас Кристоф, специалист (вместе с женой Шерил Вудунн) по Китаю и Юго-Восточной Азии, который однажды даже выкупил в камбоджийском борделе двух малолетних шлюх, чтобы те начали новую жизнь, и проект его наполовину удался, а на другую провалился (девочка вернулась в бордель). Рецензию в ежедневке написала лучшая из дежурных литкритиков «Нью-Йорк Таймс» Мичико Какутани. Вот она-то, отнесясь в целом положительно к новой книге о Мао Цзэдуне, сочла ее немного тенденциозной и тяжеловесной, тогда как добрый самаритянин из «Бук ревью» принял восторженно, хотя тоже не безговорочно.
Здесь необходимо сделать отступление и пояснить читателю, что хотя при жизни Мао был предметом поклонения таких разных людей, как Симона де Бувуар, Пазолини, Годар и Генри Киссинджер, биографы уделяли ему посмертно куда меньше внимания, чем, скажем, Сталину и Гитлеру, а те в сравнительно-контрастной историографии а ля Плутарх стали ходить в паре и до сих пор модно взвешивать, кто из них лучше, а кто хуже. Напомню такие, например, книги, как «Гитлер и Сталин: параллельные жизнеописания» Алана Буллока или «Диктаторы: Гитлеровская Германия, Сталинская Россия» Ричарда Овери. Что-то в этих сравнениях есть кощунственное, учитывая, что каждый из тиранов пролил кровь десятков миллионов, а в совокупности – сотен миллионов.
И вот Янг Чанг, известная своим бестселлерным мемуаром «Дикие лебеди» о страданиях трех поколений женщин из своей семьи, вместе с мужем Джоном Халлидэем выпускают 600-страничный том, присоединяя своего «героя» к вышеозначенной парочке мировых злодеев. Мало того, сравнивая, утверждают, что Мао Цзэдун был худшим из всех, монстр, каких свет не видывал, и приводят убедительные факты и цифры, а также личные заявления и стихи Мао, как подтверждения его бесчеловечности и садизма. Другими словами, низводят с пьедестала, на котором он находился почти семь десятилетий – с тех пор, как Эдгар Сноу выпустил о нем панегирическую книгу «Красное солнце над Китаем». Николас Кристоф не без юмора замечает в своем отзыве о новой книге, что если бы председатель Мао был более последователен, то должен был обнаружить в огромном Китае маленькую девочку из провинции Сычуань по имени Янг Чанг и убить ее вместе со всеми ее родственниками до девятого поколения. Таков «мие жиузу» - китайский обычай расправы с врагом. Мао этого не сделал, и теперь, post mortem, девочка из провинции Сычуань, живущая ныне в Великобратании, вместе со своим мужем не оставляют камня на камне от его репутации, предварительно потратив десятилетие на архивные поиски и интервью с чудом выжившими жертвами маоцзэдуновских чисток. И шире – от дочери Мао до его любовницы, включая американских президентов, которые встречались с китайским лидером.
Не уверен, впрочем, что так уж занимала Мао его роль в истории. Обычно деспоты не обладают историческим зрением и дальше своей могилы не заглядывают. Главное для них – утвердиться на земле, пока они живы, если только это не монархи, которые передают свою власть по наследству детям, внукам, правнукам и так далее. Но ни у Гитлера, ни у Сталина, ни у Мао монархических претензий не было, хоть первый из них, как балаболка, повторял лозунги о тысячелетнем рейхе, а два других – о победе коммунизма на земле. «Пусть погибнут 300 миллионов китайцев ради победы мировой революции», - провозглашал председатель Мао, а в стихах пылко приветствовал атомную бомбу как оружие хаоса и смерти:
Атомная бомба взрывается, когда ей приказывают.
О безграниЧнаЯ радость!
Забавно, правда, что Гитлер в молодости был художником, а Сталин и Мао – поэтами? А я вспоминаю популярную песню моего детства с рефреном «Сталин и Мао слушают нас».
Есть мнение – и даже один из постмаоистских китайских лидеров утверждает это, - что лучше бы Мао Цзэдуну умереть в 1956 году, за двадцать лет до реальной смерти, когда он еще не успел запятнать свое имя культурной революцией, чистками и т.п. Авторы новой книги о Мао категорически с подобным утверждением не согласны, полагая, что Мао начал с обмана и садизма с самого первого дня своей партийной карьеры. С доказательствами на руках, они показывают, что Мао даже не было среди основателей компартии Китая, хотя впоследствии он был объявлен ее единственным прародителем – этакий партийный Авраам. Сама эта компартия была основана не в 1921, как считалось прежде, а в 1920 году и на 94 процента состояла из присланных из Москвы товарищей. Как раз Мао был из местных – одна из причин, почему ему удалось в конце концов утвердиться в партийном руководстве. Хотя не единственная. Главная – что он превосходил всех в лести русским патронам: «Последний приказ Коминтерна такой прекрасный, что заставил меня подпрыгнуть от радости 300 раз», - сказал он однажды кремлевским послам.
Коварство, ложь, клевета и убийства привели Мао к главенству в партии. «Убить, убить, убить!» - приводит его слова в письме домой его первая жена, мать троих его детей, сама убитая в 29 лет его соперником при прямом попустительстве Мао. Внутрипартийная борьба и регулярные чистки закончились триумфом Мао Цзэдуна, но так называемый «Большой бросок» его армии на северо-запад, успех которого приписывают его мудрости и мужеству, авторы объясняют скорее ошибочным тактическим маневром гоминдановского генералиссимуса Чан Кайши. Об этом «Большом броске» в 1985 году выпустил книгу мой покойный знакомый Харрисон Солсбери из «Нью-Йорк Таймс», описывая самую знаменитую битву этого похода – переход через мост Даду – как самоубийственную атаку, так как мост был разобран и подожжен. Еще одна фальсификация, по словам Янг Чанг и Джона Халлидэя. На самом деле, все 22 воина, которые перешли чрез этот будто бы обрушившийся и объятый пламенем мост, остались живы и были награждены, а сподвижник Мао Чжоу Эньлай жаловался на единственную потерю при этом переходе, но не человека, а коня.
Кстати о Чжоу Эньлае, премьере и вожде №2 коммунистического Китая. Когда врачи поставили ему диагноз – рак, Мао два года всячески препятствовал лечению: «Операция в настоящий момент исключена», - объявил он своему премьеру и загонял его как рабочую скотину ввиду потепления китайско-американских отношений, пинг-понговой дипломатии, наездов Генри Киссинджера и предстоящего визита Никсона, которого Мао поразил своей мудростью. Тем временем Чжоу Эньлай, лишенный лечения, умер в начале 1976 года.
Возвращаясь на пару-тройку десятилетий назад, мы видим Мао, всячески заинтересованного в японской интервенции – в надежде на контринтервенцию русских, что дало бы ему шанс возглавить просоветский марионеточный режим в той части Китая, которая была бы занята Красной армией. Больше того, авторы раскопали документы, которые показывают, что Мао Цзэдун ради власти не брезговал ничем и одно время будто бы тесно сотрудничал с японской разведкой. Что мы знаем определенно: этот человек отрицал мораль как буржуазный предрассудок, а тем более ответственность политика перед историей.
70 миллионов насильственных смертей в мирное время – вот мартиролог, который приписывают Мао авторы новой книги о нем. Включая 38 миллионов умерших от голода и истощения на рабских работах во время так называемого «Великого прыжка вперед» в конце 50-х - начале 60-х. Большинство синологов называют меньшие цифры: 30 миллионов, 23 миллиона. Вряд ли когда-нибудь мы узнаем точное число. Но даже по самым скромным академическим подсчетам, число умерших исчисляется десятками миллионов. Такую ли уж важную роль играют здесь плюс-минус? Тем более сам Мао, зацикленный на «300 миллионах», приводил это число не только в качестве гипотетического китайского жертвоприношения Молоху всемирной революции, а тогда это была половина населения страны, но и как дань экономическому подъему Китая: «Работая так, как мы работаем над всеми нашими проектами, - говорил он в Москве без всякого сожаления, - половина Китая вполне может умереть». Человек, который в уме ворочал сотнями миллионов человеческих жизней, вполне мог пожертвовать пару-другую десятков миллионов в реале.
Авторы приписывают ему также провокационную роль в начале Корейской войны, которая вовлекла три великие державы и поделила полуостров на две части по 38 параллели. Последствия этого раздела сказываются по сю пору, когда Северная Корея бряцает атомным оружием, и западный мир не знает, как ему быть.
Мегаломания и садизм Мао привели страну к откату от цивилизации, к созданию абсолютно закрытого общества с невозможностью какого-либо сопротивления или диссента и с доносительством сверху донизу: детей - на родителей, студентов - на учителей, соседей - на соседей, коммунистов - на коммунистов. Культурная революция была не случайным ответвлением от линии Мао, но естественным и закономерным ее продолжением.
Конечно, иногда этой книге не хватает исторического контекста либо привычного в современных биографиях психоанализа (авторы сообщают только о нелюбви Мао к отцу), критики упрекают авторов в недостаточной объективности: Мао модернизировал Китай, превратил отсталую страну в мировую державу, провел земельную реформу, освободил женщин от феодальной зависимости и раннего, в детском возрасте, замужества и проч. То есть заложил основы для превращения Китая в нового мирового экономического дракона.
Мое возражение: думаю, при Чан Кайши и гоминдановцах Китай прошел бы тот же экономический путь, как при коммунистах во главе с Мао, но без тех десятков миллионов жертв, которые объясняются злокачественным характером тирана.
Главное - с поставленной перед собой задачей авторы справляются, лишая Председателя Мао пьедестала и ореола, низводя его на уровень человеческого ничтожества и политического монстра.
Что общего у этого монстра с идолом на площади Тяньаньмень?