AЛЛЕГОРИИ ВЕЛИКОГО ВЕРОНЦА

Пять огромных великолепных полотен одного из замечательнейших живописцев эпохи Возрождения Паоло Кальяри, которого называли Веронезе, удостоверяя этим, что родился он в Вероне, представил нам Фрик Коллекшн. Музей шедевров дарит возможность сразу увидеть пятерку гениальных картин-аллегорий, пожалуй, самых впечатляющих в этой ветви творчества художника.
«Всего пять?» – скажете вы. «Целых пять!» – ответят вам те, кто в музее уже побывал. И скажут это наверняка восхищенно. Именно восхищение видела я на лицах собравшихся в Овальном зале музея в часы презентации этого небольшого, но очень ценного и значительного собрания.
До сих пор стоит у меня перед глазами эрмитажная картина «Оплакивание Христа», один из поздних шедевров Веронезе, образец неявной, но глубоко продуманной, очень жесткой аллегории. На первом плане поразительной этой живописной композиции тронутое тлением тело Христа, и трагическое одиночество Богочеловека как бы подчеркивает и усиливает фигура стоящего рядом золотоволосого ангела в винно-красном одеянии: ничто и никто – ни слова, ни признания, ни ум, ни святость – не спасают от смерти и тления. Они неизбежны. Вот о чем стоит задуматься.
Посчастливилось мне увидеть и воистину потрясающие росписи знаменитого живописно-архитектурного ансамбля виллы Барбаро близ итальянской Виченцы. Выполнил их Веронезе с неистощимой изобретательностью, используя эффекты иллюзии, например, продолжение архитектурного оформления интерьера в архитектурном же мотиве фрески, но, что очень важно, введя в свои, как правило, многофигурные композиции с богатым ландшафтным фоном ряд аллегорических фигур. Именно у Веронезе позаимствовали многие художники, а следом за ними поэты и даже композиторы аллегорические образы времен года и таких абстрактных, казалось бы, философских категорий, как добро и зло, сила и покорность, меланхолия и торжествующая радость. Необычайный пространственный размах зримо возвеличивает и одновременно делает близкими и доступными главные человеческие добродетели – Веру, Надежду и Любовь, без которых жизнь теряет смысл.
Работы Веронезе вне Венеции редки, а венецианцем он стал, будучи уже сложившимся художником, в 25 лет. И остался им навсегда. Его родная Верона, город Ромео и Джульетты, была одним из мест, подмандатных Венецианской республике.
Сын и внук каменотесов, Паоло очень рано приобщился к искусству, сначала работая с камнем (который не оставлял до конца дней), потом, еще в детстве, пришел к рисунку, а следом – к письму красками. Его учителем стал известный в Вероне Антонио Бадиле. На его дочери Веронезе много позднее женился. К слову сказать, обвенчался он с Еленой уже после рождения второго сына. Но мужем и отцом он был примерным, к тому же упорно учил сыновей своему ремеслу. Оба – и Карло, и Габриэле – выросли способными живописцами, работали вместе с отцом и, как это часто бывает, имена их растворились в огромной родительской славе.
Паоло Веронезе являл пример художника думающего. Может быть, умер в нем большой писатель или философ. Но художник в своем произведении лишен слова, и мысли, чувства, свое отношение к людям и событиям, свое порой морализаторство выражает через колористику, через построение композиции, игру света, конечно же, лица, позы, динамику, одежду персонажей, их взаиморасположение и взаимодействие... А еще через введение в сюжет фигур или предметов (или положений) аллегорических. То есть пытаясь через иносказание, через живую образность отвлеченного понятия или свойства донести до зрителя свою мысль, иногда ясную, а подчас весьма и весьма сложную, но, по убеждению художника, для людей очень важную. И не забывайте, что это был практически единственный способ знания и образования для большинства населения. Ренессанс Ренессансом, но большинство то было безграмотным, и познание истории, Библии и библейских истин возможно было практически только через религиозную живопись, роспись стен в церквях, соборах и баптистериях. Аллегории, которые современному человеку нужно разъяснять, тогда были понятны каждому и производили должное впечатление, формируя поведение.
Веронезе – один из крупнейших мастеров аллегорической живописи, разумеется, не был ее первооткрывателем, ибо она была так же стара, как старо само искусство. Венецию, которую веронец любил исступленно, он изображал в виде прекрасной золотоволосой пышнотелой женщины. И образ этот оказался вечным.
Пять полотен, выставленных сейчас в музее Frick Collection, являются картинами-аллегориями.
Мудрость и Сила правят миром (опять аллегория: глобус – земля). Но по-настоящему ли мудра Мудрость (простите за тавтологию), коль у ног ее - корона и скипетр, если держится за власть цепко, и боевые знамена рядом, а носитель Силы Геракл склонился перед всевластием Мудрости.
Или еще одна грустная аллегория: Купидон тоже ухватился за корону – любовь хороша, но если есть подсветка и подпитка золотом, она крепнет.
Художник тут же пытается оправдаться, заявив, что Любовь способна подчинить себе Силу и Воинственность, о чем и говорит роскошное и очень эротичное его полотно «Венера и Марс соединяются в Любви». Ох, если бы аллегория эта хоть чуточку реализовалась в сегодняшнем мире!
Вершиной философского осмысления жизни явилось, безусловно, одно из лучших аналитических полотен Веронезе «Выбор между Добродетелью и Пороком» (с большой буквы, потому что это обобщенные образы). Молодой красивый мужчина колеблется между выбором, мечется между Пороком (весьма привлекательным) и Добродетелью, забывая, что сильнее их обоих – Смерть, поджидающая его. О! Она-то уверена, что ей удастся прояснить, насколько честен, добропорядочен или порочен он был: ведь человек заключен в круг добрых дел, разумных поступков, но и страшных ошибок, заблуждений и преступлений. Единственный выход – смерть.
Скорбя и радуясь
в ночной и ранний час,
Ужели только Смерть
прозреть заставит нас
И силой вытащит
из дьявольского круга?
Веронезе часто читал стихи своего современника Грифиуса, вообще любил поэзию. Оттого так поэтична его живопись.
Необычайно богаты и красочны одежды персонажей, при этом художник не только использовал покрой и силуэты современной ему моды, но зачастую сам придумывал новые линии, детали, сочетания тканей и цветов, которые очень быстро перенимались публикой, женщинами в особенности. А значит, Веронезе был в какой-то степени, говоря языком нынешним, еще и дизайнером одежды. Удивительны и одеяния библейских и мифологических его персонажей. Драпировал их на натурщиках он сам, а потом мастерски переносил на полотно.
Но нам пора вернуться в Овальный зал, откуда привычные картины Ван Дейка и Гейнсборо перенесены в другие залы (в экспозиции вообще заметны некоторые изменения), и где ждут нас еще два шедевра – аллегории столь важного для торгующей со всем миром Венеции Мореплавания в двух его ипостасях – с астролябией, подтверждающей умелость и опыт венецианских мореходов, и с крестом, говорящим о подвластности моряка Богу и крепости его Веры. Оба эти полотна из лос-анджелесского художественного музея по размерам несколько меньше трех предыдущих. Нужно отметить, что художникам XVI века была свойственна гигантомания, и они оставили миру множество огромных полотен и фресок.
Оба больших полотна Веронезе великолепны. И мудры. Они восславляют Знание, Мужество и Веру, без которых не может быть осуществлено ни одно трудное дело. А еще – мощь духа, разума и тела настоящего мужчины. Предполагают, что в образе мореплавателя с крестом запечатлел художник себя.
У него мало портретов, а автопортреты, дающие мастеру право и возможность разобраться в себе и отчитаться перед собой и перед людьми, становятся частью живописного сюжета, он один из персонажей. Как случилось с грандиозной его картиной «Свадьба в Кане Галилейской», где выступает он как музыкант, выбирающий мелодии, чтобы усладить слух пирующих. Веронезе, жизнелюб и оптимист, мастерски изображал многолюдные сборища и празднества, которые так любили венецианцы. Его прекрасная, талантливейшая живопись учит нас уметь радоваться каждому мгновению жизни, оставаться стойким и честным. Не сдаваться.
Выставка, безусловно, очень интересная, продлится до 16 июля. А те наши читатели, которые не успели побывать на масштабной выставке поздних работ Гойи, о которых мы рассказывали, могут порадоваться: она продлена на месяц – до 18 мая. Музей находится в Манхэттене на углу 5-й авеню и 70-й улицы. Поезд метро «6» до остановки «77 Street». В воскресенье с 11 до 1 часу дня, плата по желанию.