Конец эры противостояния?

Заявление конгрессмена Тома Дилеи о том, что он не намерен переизбираться, а, напротив, собирается уйти из Конгресса в течение ближайших нескольких месяцев, вызвало споры и пересуды среди политиков, политологов и журналистов. Вернее, навело их на размышления, выходящие далеко за пределы прогнозов о судьбе самого Дилеи.
- С ним вроде бы все ясно, – осенью прошлого года после скандалов, связанных с ним самим и с его помощниками, он вынужден был уйти с поста лидера республиканского большинства в Палате представителей. Шансов на переизбрание у Дилеи с тех пор, конечно, поубавилось. Кроме того, как сам конгрессмен сказал своим избирателям, он не хочет, чтобы демократы “украли его место в результате негативной, направленной против него лично кампании”. Наконец, дистанцирование Дилеи от Конгресса дает его коллегам-республиканцам больше шансов на победы в нынешних выборах, а значит – и на сохранение контроля над одной или даже обеими палатами.
Споры, вызванные грядущим уходом Дилеи из большой политики, касаются политического климата в Конгрессе, да и во всей стране. И многие эксперты предсказывают, что этот климат может заметно смягчиться и потеплеть.
Дело в том, что Дилеи – один из трех консервативных и агрессивных “мушкетеров”, задававших тон в Конгрессе с 1995 года, когда большинство в Палате представителей завоевали республиканцы. Главным в этой троице напористых единомышленников был тогдашний спикер Палаты представителей Ньют Гингрич, за ним следовал тогдашний лидер большинства Дик Арми, а третьим был Том Дилеи, выполнявший функции “хлыста большинства”. Воинственного и нетерпимого Дилеи прозвали также “молотом” Республиканской партии, и этот молот нещадно бил всех ее врагов, вернее, врагов “консервативной революции”, провозглашенной Ньютом Гингричем.
Ньют Гингрич и Дик Арми, один за другим, отошли на задний план политической арены, но Дилеи до недавних пор оставался в ее центре. Отличный стратег и хороший организатор, он умел сплачивать своих однопартийцев и успешно проталкивать законопроекты, отражавшие главные идеи “консервативной революции” – снижение налогов, сокращение расходов на социальные программы, реформы государственных медстраховок и т.д. И если “правые” до поры до времени видели в нем успешного лидера, то “левым” он представлялся чем-то вроде большого и злого цепного пса, которого постоянно с этой цепи спускали и натравливали на них.
Именно Дилеи, на их взгляд, был одной из главных фигур в долгой охоте на президента Билла Клинтона, чуть было не завершившейся его импичментом. Именно Дилеи проводил жесткую и даже жестокую предвыборную политику, не стесняясь средств и не надевая перчаток. И именно он создавал в Палате представителей атмосферу, при которой мнение демократического меньшинства почти не принималось во внимание. Многие эксперты, в придачу, считают, что Дилеи перешел все границы в использовании больших денег и влиятельных групп для сохранения власти. Но, что главное, Дилеи даже в большей степени, чем другие лидеры “консервативной революции”, способствовал воцарению в Конгрессе, в Вашингтоне, да и во всей Америке атмосферы вражды, ненависти и противостояния. Словом, он был одним из тех людей, которые раскололи страну на два противоборствующих лагеря, превратили одну, единую Америку в две Америки, идущие в разные стороны.
Скандалы, связанные с Дилеи и его помощниками, превратили “молот” в “гвоздь”, на который посыпались удары. Лежачего Дилеи нещадно били и “левые”, возможно, наслаждавшиеся сладкой местью, и “правые” (в частности, христианские фундаменталисты), считавшие, что он поставил под сомнение их искренность и моральную чистоту. Палату представителей стали называть «палатой коррупции», а ярые оппоненты Дилеи, жаждавшие увидеть его на скамье подсудимых, возмущались тем, что этот хищник и лицемер вышел сухим из воды.
И вот Дилеи объявил, что он тоже уходит с политической арены. Демократы, которых он терроризировал, и республиканцы, которых он опозорил, облегченно вздохнули.

Но означает ли уход Дилеи, что эра яростного отстаивания партийных интересов, жестоких предвыборных баталий, драк без перчаток и разделения Америки на два лагеря подходит к концу?

Вернемся ли мы к более мягкому политическому климату рациональных дискуссий, дипломатических маневров, компромиссов, мудрых решений, законов, поддержанных обеими главными партиями?

Будем ли мы снова драться, не снимая перчаток и не нанося противникам ударов ниже пояса?

Сольются ли снова две Америки в одну Америку?

Что можно и нужно сделать, чтобы приблизить этот мягкий социально-политический климат ?

С такими вопросами мы обратились к политикам и журналистам.

Джерролд Надлер, конгрессмен США:
К сожалению, уход Тома Дилеи не приведет к окончанию раскола, вражды и противостояния, которые доминируют сейчас в политических дебатах в Вашингтоне. Я думаю, что созданная республиканцами атмосфера, вернее даже, культура коррупции возмущает избирателей не в меньшей степени, чем демократов. Поэтому буря может немного утихнуть только после ноябрьских выборов.

Уолтер Руби, журналист газеты «Jewish Week»:
Эра противостояния вряд ли придет к концу после политического краха Тома Дилеи. К сожалению, проблема связана скорее с системой, чем с отдельными личностями. Дилеи уже находился на задворках политической арены, когда Палата представителей, при поддержке воинствующих радио-и тележурналистов вроде Раша Лимбо и Шона Хеннити, объявила джихад нелегальным иммигрантам, потребовав возвести на границе с Мексикой своего рода Берлинскую стену, приравняв 12 миллионов людей к преступникам, которых можно и нужно депортировать из страны.
Джихад был объявлен именно тогда, когда американцы начали осознавать, что преобладание республиканцев во всех сферах имело печальные последствия. Правые республиканцы прекрасно понимали, что если они хотят и впредь властвовать, значит, они должны и впредь разделять народ. Других путей у них попросту нет. Поэтому они продолжают запугивать средних американцев, внушая им, что либералы, черные, испаноязычные, мусульмане, гомосексуалисты или другие «буки» выйдут на передний план и будут подтачивать наши моральные ценности, если правые республиканцы не останутся у кормила власти.
Политика страха, позволившая республиканцам доминировать в нашей стране в течение нескольких десятилетий, началась с «южной стратегии» 1968 года. Ричарду Никсону, которого эта стратегия привела в Белый дом, почти удалось свести на нет наши основные гражданские свободы. Буш и Чейни сегодня делают то же самое, настаивая, что они имеют право нарушать Четвертую поправку к Конституции США.
Том Дилеи – политический гений, которому удалось в совершенстве овладеть мастерством политической паранойи и использовать его для собственного обогащения и обогащения своих дружков.
В ноябре мы увидим, достаточно ли в нашем обществе скопилось гнева и возмущения для исправления того, что натворил Том Дилеи. Но мы не должны питать иллюзию, что правые республиканцы станут более рациональными и цивилизованными после его вынужденного ухода. Они будет и впредь вести политику запугивания и поиска козлов отпущения, потому что это единственный трюк в их репертуаре.

Майкл Блумберг, мэр Нью-Йорка:
Не знаю, как насчет двух Америк, но Нью-Йорк был и остается единым городом. И я полностью сосредоточен на том, чтобы так было и впредь. А еще – на том, чтобы сделать наш прекрасный город еще лучше.

Михаил Трипольский, журналист «РБ»:
Размежевание в нашей стране далеко не всегда проходит по партийной принадлежности. Республиканцев принято приравнивать к консерваторам, демократов – к либералам. На самом деле партии далеко не однородны, и даже в той атмосфере противостояния, которую создали в Конгрессе Гингрич, Арми и Дилеи, демократам и республиканцам удавалось находить общий язык и принимать общие решения. К примеру, многие демократы поддержали закон о реформе вэлфера. Жесткий законопроект правого республиканца, конгрессмена Джеймса Сенсенбреннера, направленный против нелегальных иммигрантов, тоже поддержали десятки демократов из Палаты представителей.
Возможно, с уходом Дилеи климат действительно смягчится и сотрудничество между партиями станет более тесным. Арми и Дилеи прибегали к тактике запугивания, чтобы поддержать партийную дисциплину, сплотить разные фракции республиканцев и обеспечить поддержку Белого дома. Не исключено, однако, что политический климат станет даже более суровым. В Палате представителей остаются люди еще более жесткие и нетерпимые, чем Дилеи, который, при всем его консерватизме, был достаточно хитер и дипломатичен. И кто-то из этих людей вполне может стать новым «хлыстом» Республиканской партии. Свято место пусто не бывает.

Александр Грант, журналист:
Ньюта Гингрича, Дика Арми и Тома Дилеи вряд ли можно считать единомышленниками, «тремя мушкетерами» и «отцами-основателями» новой партийной политики. Какие же это три мушкетера, если один тяготеет к королю, другой – к кардиналу, а третий – к Папе Римскому? Да и новая политика Республиканской партии определялась тогдашней ситуацией в стране. «Контракт с Америкой» был обусловлен погодой, которая тогда стояла на дворе. При нынешней погоде обе партии тяготеют скорее к центру, чем к флангам, что особенно ярко проявилось при обсуждении закона о нелегальных иммигрантах.
Что же касается самого Дилеи, то его поведение определялось ролью, которую он играл до того, как стал лидером большинства в Палате представителей, – ролью «хлыста» Республиканской партии. Если лидер партии, как правило, дипломат, который может лавировать, то «хлыст» - это рупор партии (нечто вроде советского политрука), который не может уклоняться ни вправо, ни влево от ее генеральной линии.
Сейчас в Республиканской партии нет единства. Чтобы она и впредь оставалась Великой старой партией, ей нужен такой же жесткий «хлыст», как Дилеи, и такой же правый. Правее его должна быть только стенка. Скорее всего, новый «хлыст» таким и будет. А это значит, что ситуация не очень изменится.

Владимир Едидович, публицист:
Противостояние, увы, будет продолжаться и рано или поздно заведет Америку в тупик. Методы, которые преобладают сейчас в борьбе между двумя главными партиями, нельзя назвать политическими методами. Стремление рыться в чужом грязном белье, выискивать и выставлять напоказ ошибки, промашки, грехи... Такая борьба – не политическая борьба. И такая борьба не может привести к добру.
Еврейские мудрецы говорили, что Второй Иерусалимский храм рухнул по причине мелочной вражды между евреями. Израиль никогда не мог и сейчас не может позволить себе такую «роскошь», как мелочная, недостойная вражда. Но ее вряд ли может себе позволить и такая огромная страна, как Америка. Политики в своей борьбе не должны выходить за рамки политики.