Мать-и-мачеха

Невестой, мамой и мачехой Зоя стала в один и тот же день. В обычный такой понедельник.
У них в аэропорту диспетчеры получали выходные по так называемому скользящему графику – в любой день недели. Ведь самолеты-то продолжают взлетать и садиться, невзирая на красные дни календаря. Они и с Артуром познакомились и сблизились сначала интересами, а потом и сердцами, по той же причине. Как-то в один из летних дней их выходные совпали. Кто-то в диспетчерской предложил: а не поехать ли нам на Лысый остров порыбачить, позагорать.[!] Зоя обрадовалась предложению, как хваталась всякий раз за любую соломинку, позволяющую всплыть из ее одиночества, к которому за долгие годы должна бы и попривыкнуть, да с ее общительным характером это плохо получалось.
Артур, недавно овдовевший, воспринял предложение без особого энтузиазма, но его ближайший друг Гера внес его имя в список, как говорится, безапеляционно. Мол, возражения не принимаются, а берется взнос в виде бутылки «беленькой». Из-за той бутылки все и началось. Артур приготовил ее с вечера, да так и позабыл в холодильнике. Когда, порыбачив,сварили уху и разложили бутерброды, жена Геры, искренне удивившись нарушениям всех пикниковых традиций, поинтересовалась, неужто, мол, вы, ребята, на сухой закон перешли? Кинулся Артур к рюкзаку – нет бутылки. Снарядились они с Герой на лодке «сгонять» к ближайшей торговой точке. Когда возвращались и уже приближались к месту пикника, тут и произошел этот курьезный разговор, о котором друг, смеясь, рассказывал всем гостям на вскоре последовавшей свадьбе. Тогда, подплывая к месту пикника, Артур, издали посмотрев на компанию, вдруг спросил:
-А кто эта красавица, в голубом купальнике, что стоит у костра? Не из нашего аэропорта?...
-Ты что, уже приложился к бутылочке втихаря? - Захохотал Гера, - Зою не узнаешь? Лет пять, поди, в одной смене днем и ночью...
Артур действительно увидел ее как-то по-новому и наутро, впервые после потери жены, он, уходя на работу, глянул в зеркало, подбирая подходящий галстук и тщательно расчесывая свою шкиперскую бородку.
А еще через пару месяцев Зоя стала в одночасье невестой, мачехой и мамой.
Невестой – его, Артура, так как он пожелал, чтобы свадьба была пусть и немноголюдной, но веселой; мачехой – его двадцатипятилетней дочери Ирине... И уж совсем неожиданно для себя и всех окружающих в свои сорок пять – мамой внучке Артура Вероничке.
-Мама! – произнесла двухлетняя девочка, как только Зоя взяла ее на руки.
-Бабушка! – поправила дочурку Ирина, которая всем сердцем приняла новую жену отца, радуясь, что пришел конец его одиночеству и мудро понимая, что это не предательство памяти ее матери, а продолжение жизни с памятью о маме в душе. Она радовалась за отца, уважительно отнеслась к тем женским преобразованиям, которые Зоя произвела в остывшем и запущенном доме ее родителя.
-Мама! - упрямо повторила Вероника, и крепко обняла Зою обеими руками.
...Зоя услыхала это слово впервые в жизни. Когда-то, в годы студенческой юности она, как и все ее подруги, выскочила замуж, но даже не успела обзавестись тогдашними атрибутами семейного счастья – мебелью, телевизором, ковром. Прожив в комнате семейного общежития чуть больше года, оба выяснили, что им вдвоем скучно и еще более одиноко, чем порознь. Вскоре нашелся вполне резонный предлог развестись. Оказалось, что у Зои не будет детей. Поэтому развод принес обоим даже больше радости, чем свадьба.
Зоя всегда верила, что девчонка она видная, выйти замуж опять будет несложно. Верила, что вот-вот появится Он, единственный, надежный. А потом ждать перестала, смирившись с тем, что есть любимая работа, друзья, уважение. Формула знакомая. Внешне – удобная. Но по сути – убийца судеб. У многих они и не сложились, так как почили на лаврах таких рассуждений об уважении и верных друзьях... Случай сломал рутинную традицию. Случай с забытой бутылкой водки объединил два одиночества в одну счастливую советскую семью. Редко, но случается.
Прошло двадцать лет. Почти ничего не изменилось. Поседела шкиперская бородка Артура. Вероника выросла, закончила школу бизнесменов уже здесь, в Америке, вышла замуж за преподавателя этой школы, тоже иммигранта, вполне респектабельного и добропорядочного парня, родила дочь (семейная традиция!), так что в семье появилась настоящая американка, разговаривающая по- английски, но понимающая и по-русски. С Зоей они так и общаются:
-Ты будешь есть кашу?- спрашивает Зоя, когда Вероника оставляет ей дочь на несколько часов в выходной
-No. I do not want kasha. Give me a hamburger.
Зоя старается угодить чаду во всем, так как любит ребенка безумно, а видятся они редко. Вероника живет в соседнем штате и наезжает в Бруклин гораздо реже, чем хотелось бы Артуру с Зоей. Но они не ропщут. Просят Б-га: пусть будут здоровы, пусть ничего не случится плохого.
Эту молитву – пусть ничего не случится плохого - Зоя повторяет тем чаще, чем спокойнее все вокруг. Интуиция и жизненный опыт подсказывают ей, что тишины этой следует бояться, ибо именно средь полного покоя и видимого благополучия происходили все мировые трагедии, в том числе, и в судьбах стран, и в судьбах отдельных людей. Артур, ровесник Зои по возрасту, привыкший все годы, прожитые вместе, относиться к ней, как к маленькому ребенку, видя ее беспричинную нервозность, как мог, успокаивал:
-Нам теперь не страшен никакой иммигрантский волк. Видишь, письмо получили, что наша очередь на государственную квартиру подошла. И получим мы ее в хорошем районе, именно там, где ты хотела, недалеко от океана. Деньги опять же высвободятся, накупим детям подарков. Я ж знаю, о чем ты мечтаешь – всех одарить...
-Нужны им наши подарки... Ирка уже почти профессор, а все учится. Вероника сама норовит всего, что только возможно, нам нанести. Сейлы, говорит, были в их магазине, вот и взяла. Умница она, а боюсь за нее...
Вероника ездила по утрам на работу в серебристом «Ниссане», отвозя по пути дочь в детский сад. Она работала менеджером в огромном универсальном магазине, куда была принята в прошлом году после нескольких измотавших ее интервью. Но там выбирали тщательно, и, наверное, убедились, что не прогадали. Ей уже дважды повышали зарплату – показатель четкий.
...О том, что появился повод для тревоги, они узнали от Иры. Не очень подробно, но она все же ввела Артура и Зою в курс печальных событий, которые, как оказалось, творятся уже несколько месяцев в молодой семье. Ира сказала:
-У Вероники на работе появился поклонник, ее коллега, американец. Сначала он только ухаживал, оказывал знаки внимания, а потом увлек ее серьезно, да так, что она объявила мужу, что больше его не любит. А без любви, мол, жизни нет. Муж не хочет и слышать о разводе. Он умоляет Веронику одуматься, пожалеть ребенка, сохранить семью. Обещает все простить, никогда не вспоминать...
Ира попросила Артура и Зою поговорить с Вероникой.Может, она хоть к ним прислушается, одумается. Разве такими мужьями, как Вероникин Игорь бросаются?! Во всех отношениях – приличный человек. Ни вредных привычек, ни измен – просто не к чему придраться. Ребенка любит, ее – обожает. Хорошо зарабатывает.
-Чего ей только надо? – спросил вслед за дочерью сразу состарившийся лет на сто Артур.
Зоя не сказала ничего. Только подумала про себя: опять подвела эта видимость благодатного затишья. А ведь она чуяла, все время ждала чего-то, только не знала, с какой стороны колючий ветер подует, кого подомнет под себя злодейка-судьба. Нашла самого слабенького, неопытного человечека, никаким житейским премудростям не обучившегося, никакого боя с жизненными невзгодами не выигравшего. Как помочь ей? Никому еще не помогли чужие советы, все норовят собственные шишки набить.
Поговорить им так и не случилось. Вероника закрутилась в вихре любви и всех тех проблем, которые этим вихрем взметнулись вокруг нее. Муж от уговоров и клятв в вечной любви перешел к угрозам и даже агрессивным действиям. Он регулярно звонил на работу Вероники с жалобами на ее аморальное поведение. И хотя в Америке нет парткомов, где бы «аморалку» рассматривали привселюдно, зато есть огромная нелюбовь ко всякого рода проблемам. Их избегают с тем же старанием, что и там, в стране побежденного социализма. Вероника получила несколько предупреждений от дирекции магазина с вежливой просьбой решать свои личные проблемы дома, так как в рабочее время всем хватает забот и без ее романтики. Она верила, что ее не уволят с работы без видимой на то причины, она верила, что муж уйдет из их совместно купленного дома, она верила, что родители ее поймут, поддержат. Но все три веры оказались зряшными надеждами, которым не суждено было сбыться.
«Сокращение штатов» в магазине носило частный характер, так как под него подпал всего лишь один человек – менеджер отдела женской одежды. Вечером преобразившийся, как из страны Зазеркалья, муж кричал ей дурным голосом, что она в ногах будет валяться, и он ей еще не то сделать может, если она не...Телефонную трубку в родительском доме взяла Ирина, но, услыхав голос дочери, молча положила ее обратно.
Зоя услыхала звонок в квартиру и пошла открывать. Она впустила Веронику со спящим ребенком на руках, ни о чем не спросив, словно те в очередной раз заехали в гости. Включила электрический чайник, стала готовить бутерброды. Вероника, уложив ребенка, подошла к Зое и точно также, как в ту первую встречу, прижалась и крепко обняла:
-Мама!