ШАНС и СУДЬБА

Что такое честолюбие? Почему в одних людях оно горит ярким и неугасимым пламенем, другим для успеха необходим толчок извне, а третьи плывут по течению и палец о палец не ударят, чтобы вырваться вперед? Как часто в семьях растут свои честолюбцы и невезушники – свои Джимми Картеры и Билли Картеры, свои Джебы Буши и Нилы Буши – и это несмотря на то, что и те и другие появились на свет из одних и тех же генных ресурсов?
Из всех импульсов в запасе у человека честолюбие – потребность отхватывать всё большие куски от ресурсного пирога прежде, чем другой захочет того же – должно быть наиболее демократично распределено среди людей. Природа, в конце концов, игра с нулевым выигрышем. Каждый бизон, убитый для вашей семьи, означает на одного бизона меньше для кого-то другого. Каждый акр земли, принадлежащий вам, выталкивает из этого места кого-то другого. Учитывая это, потребность вырваться вперед, амбициозность, алчность должны быть распределены среди людей поровну.
Но это не так. На каждого человека, снедаемого честолюбием, жаждой добывания и одоления, приходится некто, согласный с тем, что ему приносит жизнь. Один выбирает себе недельный рабочий график в 80 часов, другой вполне удовлетворен 5-ю часами в неделю. У мужчин и женщин – разные амбиции. Также разнятся в изъявлении честолюбия американцы и европейцы, бэби-бумеры и молодое поколение, средний зажиточный класс и богачи. Даже самые ярые достиженцы амбициозны по-разному. Стив Уозняк основал с партнером Apple Computer и затем ушел из компании в 1895 году 34-летним мультимиллионером. Но его партнер, Стив Джобс, до сих пор модернизирует Apple и заодно запустил в действие вторую крупнокалиберную компанию, за которой неустанно присматривает.
Не поддается объяснению не только то, почему одни люди более амбициозны, чем другие, но и что такое амбиция сама по себе. Одни социологи считают честолюбие продуктом эволюции. Как ни определяй социальный статус, всегда находятся люди, которые яростно добиваются большего, и другие, не столь упорные в своих достижениях, удовлетворяются статус-кво. Но Дин Симонтон, психолог в Калифорнийском университете, считает, что дело с амбицией не так-то просто. По Симонтону, «амбиция есть энергия, помноженная на решимость. Необходима также четко поставленная цель. Люди с целью, но без энергии, кончают сидением на диване, приговаривая «Однажды я построю еще лучшую мышеловку». Люди с энергией, но без ясной цели, растрачивают себя в пустопорожних проектах».
Предположим, у вас есть драйв, мечта и мастерство, но все ли амбиции равнозначны? Трудоголик юрист более честолюбив, чем переутомленная мамаша, воспитывающая сверхурочно детей? Успешный музыкант, выдающий естественно мелодию за мелодией, более вдохновен, чем безуспешный, берущий каждую ноту с великим трудом? Мы можем слушать Моцарта, но должны ли мы аплодировать Сальери?
Как быть, когда амбициозный человек выражает слишком много амбиций? Грандиозные мечты, оторванные от моральных основ, свойственны тиранам или, по крайней мере, обанкротившейся компании Энрон. 16-часовой рабочий день, со стрессовыми вспышками и едой не выходя из-за стола, приводит к полной опустошенности и сердечным приступам. Даже среди детей слишком большое честолюбие начинает приносить реальный вред.
Антропологи, психологи и другие ученые начали более пристально присматриваться к этой теме, отыскивая корни повышенной амбициозности в семье, культуре, гендерных различиях, в генах. В своем анализе ученые исходят из первичной потребности человека в амбициозном проявлении. Это исконно человеческая черта – думать о своем престиже. Не достаточно для человека заботиться о еде и крове над головой. Люди стремятся к большему.
Но не только люди так органически честолюбивы. Многие животные заявляют о своих амбициях почти с рождения. Щенки волков еще сосунками начинают разделяться на лидеров и подчиненных. Амбициозные щенки подвижней, любознательней, упорно борются за место, молоко, волчицу-маму – и такими они остаются на всю жизнь. Эти щенки из класса альфа неустанно расширяют свое жизненное пространство, приносят приплод ежегодно и могут дожить до преклонного волчьего возраста 10-11 лет. Стоящие ниже на социальной лестнице волчата не имеют ни одного из этих преимуществ – не отваживаются забредать далеко от родной норы, плохо размножаются и обычно умирают до четырехлетнего возраста.
Люди также часто различаются по темпераменту. Семьи полны историй о неутомимых малышах, из которых вырастают успешные предприниматели, и о вялых, флегматичных детях, которые ничего или очень мало добивались от жизни. Но если дело только в генах, как объяснить различный, иногда противоположный жизненный расклад у близнецов? Располагая одинаковым набором генов, близнецы, казалось бы, должны быть идентичны в темпераменте, в своей амбициозности, в требованиях к жизни? И однако они сильно разнятся именно в своих достижениях, в активном или, наоборот, пассивном устройстве своей судьбы.
Но и пассивный человек может стать амбициозным, если произойдет какое-то важное событие, если он получит толчок извне. «Уровень энергии диктуется генами, - говорит Симонтон,– но зачастую важно найти точку применения своего честолюбия, научиться пользоваться жизнью». Самый разительный пример в этом смысле - Франклин Делано Рузвельт. Он мог бы не стать таким президентом, каким был, а, может быть, мог вообще не стать президентом, если бы его мучительный полиомелит не научил его терпению и выносливости.
Всем ли нам свойственна подобная восприимчивость к урокам жизни - или только некоторым? Есть ли индивидуумы или целые группы, у которых размах честолюбия меньший, чем у других? Речь, понятно, пойдет о неравных амбициях у мужчин и женщин. И вечный вопрос: темперамент у женщин достаточной мощности и боевитости, чтобы выжить в профессиональном мире? И данные исследований и факты ежедневной жизни предполагают, что женские амбиции выражаются иначе, чем мужские.
Прежде всего, намечается гендерное различие в отношении конкуренции: женщинам антипатичны конкурентные бои, тогда как мужчинам – предпочтительны. Это не значит, что женщины недостаточно честолюбивы, чтобы добиваться в свирепой конкуренции высших наград. Просто они более выборочно вступают в конкуренцию. Чтобы оказаться наверху социальной лестницы, женщины жертвуют многим, но не всем. И это не значит, что они от природы не способны к конкуренции. Cовсем наоборот. Как быть с матерями, которые добровольно выпадают из конкурентной борьбы, обрывают все свои амбиции и уходят с работы – чтобы воспитывать и готовить к самостоятельной жизни своих детей? Они тоже амбициозны, но по-иному. Они подменяют близлежащие меркантильные цели – дальними и стойкими. Они конкурируют с самим временем, обеспечивая успех своей жизненной линии.
Лучший пример здесь Робин Паркер, 46 лет. Профессиональный организатор политических компаний, она уже в 1980 году в президентской упряжке с сенатором Эдуардом Кеннеди на демократических праймериз. Она была нацелена на прижизненную карьеру политика, в чьих возможностях было рано или поздно получить заветное место в Западном крыле Белого дома. Но в 1992 году, в тот самый момент, когда в Белый дом возвратился президентом её однопартиец (понятно, демократ Клинтон), и она могла рассчитывать на эту лакомую работу в Вашингтоне, Паркер неожиданно бросает столицу, переезжает с семьей в Бостон и устраивается на постоянную должность мамы для своих двух сыновей на полной рабочей нагрузке.
Любопытно, как Паркер находит в домашней работе, в семье удовлетворение своему честолюбию: « Заниматься политикой стало вдруг намного менее важно для меня. Я обычно очень близко к сердцу принимала все перипетии избрания президентов, и я до сих пор невероятно амбициозная персона. Но в чем мне важно преуспеть сейчас, так это ведение семьи, воспитание моих ребят, помощь мужу. Через 10 лет, когда мальчики подрастут и поступят в колледжи, кто знает, чем я тогда займусь? Но сейчас весь мой мир – семья».
Нет строгих правил для семей, из которых получаются высшие достиженцы. Большинство психологов сходятся на том, что родители, которые ставят трудные, но реалистические задачи, поощряют успехи и не задерживаются на неудачах – у таких родителей растут чрезвычайно самоуверенные дети.
Что труднее для родителей контролировать, но что, возможно, играет огромную роль, - это степень привилегий, в которых дети были рождены. Трудно предсказать, как богатство или бедность влияют на энергетику. Если вы родились в богатой семье, вы можете унаследовать либо средства для достижений (как оба президента Буши), либо праздность аристократа. Но вот вы родились в бедности, и вам достанется либо мотивация к достижениям (Билл Клинтон), либо инерция безнадежности. В целом, этот высший эшелон среднего класса производит наибольшее число амбициозных людей – главным образом оттого, что этот класс производит также громадную пропорцию обеспокоенных людей.
Измеряя амбиции, антропологи разделили семьи на четыре категории: бедные, сводящие концы с концами, высший средний класс и богатые. Для членов первых двух групп, озабоченных платой за электричество и телефон, иметь амбиции – это роскошь. Для богатых обзаводиться амбициями часто нет никакой необходимости. Но существует верхушка среднего класса, относительно благополучная, но не настолько, чтобы экономический обвал не привел их к ощущению полной катастрофы. Представители этого класса наиболее обеспокоены своей судьбой и стремятся изо всех сил ее улучшить. Это называется «беспокойство о статусе», и эта группа наиболее амбициозна в достижении своих статусных целей.
Если взять другую группу американского населения – иммигрантов из Азии, Латинской Америки и Карибских островов – у них амбиции бушуют, как море в бурю! Большинство из них пришло из деревень, чуждых американской культуре конкуренции. Но как только они попали в Америку, они изменились буквально в одночасье. В учебе дети иммигрантов обгоняют своих, рожденных в Америке ровесников. Дальше – больше. Сто лет назад требовалось два-три поколения, чтобы достичь среднего уровня жизни. Сейчас иммигранты достигают его в пределах одного поколения.
Выходит, это очень хорошо – иметь амбиции, делать карьеру, мертвой хваткой держать конкурента за горло и одолеть его. Однако круто амбициозные люди, как правило, не удовлетворяются финансовым успехом. Они - 90% из них - алчут власти, силы, проявляют в общении высокомерие, спесь. А, оказавшись на острове с тремя людьми, будут проявлять диктаторские замашки.
Но стремление к вершинам, к главенству так просто не проходит. Инфаркты, язвы и другие связанные со стрессом болезни сопровождают честолюбца, который добивается высших почестей земных. По этой причине люди с аппетитом к лидерству часто устраиваются в жизни на ступеньку ниже. Желание быть наверху универсально. Но эта черта развивается одновременно с другим навыком – умением извлечь все выгоды из более низкой позиции. Люди не только примиряются с таким компромиссом , но извлекают из него большие деньги. В корпорациях все увеличивается число профессионалов, которые стоят ниже вершины власти. Они не принимают судьбоносных решений и не разрезают ленточки, но вместо этого исполняют высококвалифицированную ежедневную работу, от которой зависит благополучие компании.
В конце концов, именно эта гибкость - эта множественность возможных наград, которые ожидают честолюбца – и делает высокие мечты и грандиозные цели такими приманчивыми и ценными. Амбиция – дорогой импульс, который требует огромного вложения эмоционального капитала. Как с каждым капиталовложением, успех ожидает вас в бесчисленных разнообразных вариациях. Главное – распознать и ухватить ваш шанс, когда он окажется рядом с вами.