ЮБИЛЕЙНЫЙ КОНКУРС “НАМ - 10 ЛЕТ!”

ЭТАП 2
Во всех позициях (и шахматных, и шашечных) белые начинают и выигрывают.
Шахматы
#1. Эм.Ласкер (Б.: Кра8, Лh7, п.с7 – Ч.: Кра5, Лс2, п.h2)
#2. Г.Каспарян (Б.: Крg8, Сс8, Кd6, пп.f4, g3, h4 – Ч.: Крh5, Лf1, Лh2, пп.f6, g5, h6)
#3. Р.Рети (на диаграмме)









Шашки
# 1. С.Устьянов, Харьков (Русские. Б.:с1, d4,е3, f4, h2, h4 – Ч.: d2, d8, f6, g5, g7, h6)
# 2. Чекерс (Б.: а1, b2, с1, c5, d2, d6, е1, e5, f2, g1, g3 – Ч.: а3, a7, b6, b8, d4, d8, e7, f8, g5, g7, h6)
# 3. Ю.Шмидт (на диаграмме)
Викторина
(Продолжение рассказа У. Брауэра «Ход белых». Начало в РБ, №6)

Когда он выкатил свое кресло на обычное место в этот день, ему показалось, что он узнал того единственного человека, который оказался на балконе раньше него. И не потому, что видел его прежде, а потому, что этот человек выглядел давно знакомым.
И тут старое сердце Айры подскочило в его груди. “Боже мой, ведь это же Елинский! Мне все это, наверное, снится!” - думал он. Потом он сказал вслух, по-видимому, нисколько не собираясь этого делать:
- Нет, я умер и уже в раю. Сергей Елинский не мог попасть в Уиллоумонт!
Другой человек взглянул на него удивленно и, увидев совершенно незнакомое лицо, почти холодно спросил:
- Я вас знаю?
- Нет, но я знаю вас! - Айра чувствовал себя как школьник, увидевший Джо ДиМаджио у дверей своего дома. - Ваш портрет, фронтиспис книги “Мои лучшие партии”! Доктор Елинский, ваше лицо незабываемо так же, как и ваш стиль. Разумеется, я считаю, что это комплимент.
- Разумеется, - сказал Сергей Елинский, протягивая руку. - А вы?..
- Айра Беннетт. Меня зовут Айра Беннетт. - Он с благодарностью потряс руку Елинского. - Не думаю, что на земле есть еще кто-нибудь, встреча с кем переполнила бы меня большей гордостью. Как же это получилось? Я читал, что вы никогда не покидаете ваше уединенное канадское жилище. Где-то на западе Канады, если я не ошибаюсь...
- И уж лучше бы я не покидал его... - сказал Елинский резко.
- А-а, понятно. Как же случилось, что вы попали в Уиллоумонт?
Возникла пауза, казалось, говорившая, что Сергей Елинский не намерен вдаваться в беседы, даже с этим человеком, который так неожиданно узнал его и знает о его славе.
- У меня что-то с сердцем. Я приехал показаться специалисту. Страшное неудобство.
После их рукопожатия он уже ни разу не взглянул на Айру, а смотрел слегка презрительным взглядом на деревья больничного сада.
- Да, - сказал Айра. - А у меня некоторые неприятности с желудком.
Это героическое преуменьшение было его очередной попыткой поддержать разговор.
- Вы, наверное, догадались, что я тоже шахматист, - продолжал он возбужденно. - И я как раз читал...
- Сударь, я плохо спал этой ночью и я пришел сюда на балкон с намерением немного отдохнуть. Если вы не возражаете.
Он закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
- О, конечно, конечно. Прошу прощения, доктор Елинский! Конечно же, отдыхайте. Может быть, мы поговорим потом. Я прошу извинения.
Айра был в замешательстве, но в то же время вспомнил, что слава Елинского отнюдь не была связана с репутацией вежливого и приветливого человека. Впрочем, он был рад возможности сидеть и любоваться спящей перед ним знаменитостью.
Сергею Елинскому было за шестьдесят - высокий, атлетического сложения, с привлекательными чертами лица и короткой стрижкой, круги под глазами такие глубокие, что казались темными ямами. Он несколько напоминал печально известного немецкого фельдмаршала Карла фон Рунштедта. В международных шахматных кругах Елинский был живой легендой. “Северный тигр”, как называли его после большого турнира в 1931 году в Петрозаводске. В 1933-м он привлек всеобщее внимание загадочными и несколько жуткими перемещениями короля, который, казалось, шел на самоубийство. Так он приобрел еще одно прозвище - “погонщик короля”. Эту тактику использования короля в напряженных агрессивных комбинациях он оставил после того, как ее парализующий эффект утратил свою новизну, но прозвище осталось за ним.
Опубликовав книгу “Мастера шахматной доски”, Рихард Рети объявил, что его следующая книга будет целиком посвящена Сергею Елинскому. “Северный тигр” превосходил своей игрой как великих игроков, так и теоретиков в течение десятилетий, в любой стадии игры и почти на всех профессиональных состязаниях. Газеты строили домыслы относительно причины, почему он ни разу не участвовал в соревнованиях на звание чемпиона мира, но все их догадки были ошибочными. Истинную причину знал только сам Елинский, но его фанатическая гордость гарантировала, что он никогда не проговорится. Факт был: Сергей Елинский боялся, что может проиграть! Именно поэтому он в какой-то момент перестал выступать и удалился в добровольное изгнание.
Он скрывал это - страх, что в финальном единоборстве другой игрок может оказаться сильнее, - наигранным неуважением к таким именам, как Капабланка, Алехин, Эйве, Ботвинник, Смыслов.
- Вы имеете в виду нынешнего претендента на престол? - говорил он, когда кто-нибудь упоминал шахматиста, бывшего в это время чемпионом мира.
Эта вызывающая поза постепенно привела к тому, что ему стало неприятно бывать в обществе других великих игроков. У него выработался язвительный тон по отношению ко всем, у кого мог возникнуть даже намек на сомнение в его превосходстве. Каждая играемая им партия превращалась в страшный последний экзамен; по сравнению с напряжением, которому он подвергался во время игры, знаменитые “нервы” Рубинштейна выглядели бы как легкий трепет счастливого возбуждения. В каждом состязании он допускал только победу или уж, в крайнем случае, ничью, для объяснения которой были совершенно очевидные причины.
“Бессонница несколько недель... моя жена очень больна... у меня высокая температура, - такие заявления, регулярно повторяясь во время каждой трудной партии, вызывали у всех чувство неловкости.
В 1947 году произошла печально знаменитая партия в Риге с Дешкиным-Мировичем. Почувствовав опасность ходов за восемнадцать вперед, Елинский неожиданно встал и сбросил фигуры с доски, заявив зрителям:
- Я не могу играть с шарлатанами!
Спустя всего несколько месяцев после этой скандальной вспышки он покинул родную Швейцарию и удалился от мира. Заточившись в своем глухом канадском поместье, он мог изливать презрение на всех, причастных к миру шахмат, кроме тех комментаторов, которые, не обращая внимания на его чудачества, продолжали восхищаться его достижениями. Об этом человеке, который сидел сейчас пред ним, Айра Беннетт знал только то, что знали все поклонники шахмат: что Елинский был в свое время величайшим из мастеров, что он отошел от соревнований на вершине своих возможностей и что никакие рассказы о его неудержимой агрессивности не могут уменьшить блистательности его славы. Айра наслаждался одной возможностью просто созерцать “погонщика короля”. Минут десять спустя на балкон вышли еще два пациента, и Елинский пошевелился. “Ну, сейчас я должен начать разговор, - подумал Айра, - а то он уйдет и, может, уже не вернется.” Ему показалось, что тонкая лесть может быть неплохой тактикой. Елинский зевнул и потянулся.
- Доктор, - сказал Айра, - я прошу извинения. Не помните ли вы партию Пильсбери против Ласкера в Санкт-Петербурге в 1896 году, отказанный ферзевый гамбит?
Он задал этот вопрос, зная, что Елинский в своих комментариях к этой партии обнаружил упущенный белыми любопытный вариант, который вел к эффектному мату. Елинский слабо улыбнулся и сказал:
- Я написал исчерпывающий разбор партии, о которой вы говорите. Может быть, вам случалось его читать?
- А, теперь я вспоминаю, где я видел этот поразительнейший анализ. - Айра стал развивать свой дерзкий дебют. - Вариант, который вы описываете для белых, - это чистая поэзия!
Впервые с того момента, как Айра представился Елинскому, в голосе последнего прозвучала действительная заинтересованность.
- Вы, похоже, много читали о шахматах. Да, Пильсбери должен был это заметить. То, что я предлагаю, было очевидно, как мне кажется.
- О, доктор Елинский, уверяю вас, это была поэма.
Вопрос #2: С кем из известных шахматистов прошлого ассоциируется образ Елинского?
(Продолжение следует)