От двойки до пЯтерки

Статья «Маленький большой человек» и опрос «Зачет по воспитанию» касались, на первый взгляд, разных тем. В первой рассказывалось о том сложном «переходном» периоде в жизни семьи, когда родителям все еще кажется, что дети – маленькие, а дети уверены, что они уже большие. Во втором обсуждались допущенные родителями педагогические ошибки, иногда легкие, поправимые, а иногда – роковые, которые воздвигают барьеры между поколениями, приводят к отдалению детей от их отцов и матерей.
Темы, однако, были смежными, перекликающимися. Поэтому неудивительно, что наши читатели в своих письмах, звонках и откликах на Интернете стали эти темы объединять. Или присылать два письма (e-mails) с откликами на оба материала.
Среди дважды отреагировавших – Ольга, которая, по собственному признанию, является матерью двоих «свободных и счастливых детей».
«Люди, мне вас жаль! –- признается она. – Вы приехали в эту страну за свободой, но сделали своих детей «рабами»... Что значит, он (она) меня не слушает? А кто вам сказал, что если вы старше, то вы и умнее? Если вы посмотрите на ошибки ваших детей и ваши... Дети должны быть свободны – не от ответственности, а от родительской тирании...» В другом своем отклике Ольга высказывает мысль, что эта тирания вызвана чрезмерной требовательностью родителей, пытающихся вылепить из своих чад идеальных мужчин и женщин. «Вот мы и добрались до корня проблемы, - пишет Ольга. – Родители хотят, пытаются вырастить совершенных людей. Но совершенных с точки зрения... самих родителей. А кто сказал, что они правы? Дайте детям больше свободы!»
На взгляд Ольги, и тяжесть «переходного» периода, и ошибки родителей обусловлены их требовательностью, неумением или нежеланием дать детям свободу, признать, что дети тоже по-своему умны и даже мудры, наконец, упорным отрицанием своих собственных недостатков, моральных и психологических изъянов, несовершенства характеров и идеалов.
С Ольгой соглашается Лена, мать двоих детей – близнецов. «Кто-то умный сказал, что дети – пришельцы из будущего, – напоминает она в своем e-mail. – Очень похоже. Надо только помочь им адаптироваться к этому миру (если только мы сами достаточно адаптированы). И научить их тому, что они сами должны быть ответственны за свою жизнь».
Что ж, мысли эти – не новые, хоть и до сих пор актуальные. Вся идеология бунтующего поколения беби-бумеров именно на том и базировалась, что сильные мира сего – взрослые люди, белые люди, родители, мужчины и т.д. – завели цивилизацию в тупик своим несовершенством, опасно сочетающимся с самоуверенностью. Поэтому надо сбросить самих себя с престолов, покаяться в своих грехах и учиться у меньших братьев и сестер – женщин, черных, индейцев, индусов, детей и даже животных. Мол, эти существа, в отличие от хозяев жизни, не изуродованы морально властью или борьбой за власть, близки к природе и, следовательно, отличаются подлинной мудростью. А дети, в придачу, – пришельцы или даже посланцы из будущего, и общество не сможет идти вперед, если родители не будут хоть в чем-то брать с них пример.
Я, безусловно, разделяла эти идеи, но, став матерью, убедилась, как трудно их применять на практике, как бдительно надо следить за собой, чтобы быть последовательной, не сбиться с пути, остаться верной своим идеалам.
Судя по письмам наших читателей, в этом убедилась не только я. «Старомодным, строгим родителям гораздо легче, – пишет, к примеру, Диана из Нью-Йорка. – Они никогда не сомневаются в том, что детей можно и нужно наказывать, что их надо всегда учить уму-разуму, а от них требовать послушания. Мне было гораздо труднее. Ведь я хотела быть гуманной, понимающей мамой, которая не «отливает» детей по каким-то давно заготовленным формам, а присматривается к ним, пытается понять, какие они, какими хотят стать, и помогает им в этом. Но как можно все время присматриваться к детям, когда ты так занята! Постороннему человеку легко наблюдать за детьми, умиляться их высказываниям, поступкам, выходкам. А родной матери все это нелегко. Сначала – соски, кашки, грязные пеленки. Потом – школа, кружки, домашние задания. Все надо успеть, все сделать вовремя. А еще – работать, домашним хозяйством заниматься. А еще муж вечером приходит и критикует за то, что дети без присмотра. Невольно срываешься, злишься, кричишь на детей, даже шлепаешь их. Но ошибки ли это? Надо ли мне поставить себе двойку по воспитанию? Или это неизбежное и поэтому простительное зло?»
Действительно, детей и их мам, увы, никто не помещает в теплицу или в заповедник, где для их жизни и идеальных отношений созданы все условия. Ребенок не порхает, подобно бабочке, в прекрасном парке, а мама не следит за ним, приобщаясь к мудрости природы и дитяти, и заодно способствуя правильному развитию последнего. Мать и ребенок сразу же после выписки из роддома окунаются в обычную суетную жизнь на грешной земле, где их идеальным отношениям мешают все и вся. Бабушки, дедушки, родственники, друзья, врачи, медсестры, жилищные условия и «конкретно-исторические обстоятельства». «Помню, как мы с дочкой-дошкольницей ездили летом на дачу, – вспоминает Тамара из Бостона. – Дачный комплекс был построен для сотрудников НИИ, в котором работал муж, и, по советским представлениям, квартиры были довольно благоустроенные. За водой не надо было ходить с ведрами во двор, но подавалась она только до полудня, причем только холодная. Поэтому к 12 часам надо было успеть приготовить завтрак, согреть воду в большой кастрюле, искупать и накормить ребенка, помыть посуду, приготовив обед, простирнуть детскую и свою одежду и набрать воды на вечер. После этого можно было смело идти гулять.
Чтобы сэкономить время, я накрывала на стол на балконе и, призвав дочку быть «паинькой», то есть самой позавтракать, притом на чистом воздухе, шла на кухню – готовить обед. Что делала дочка, подобно многим детям не отличавшаяся аппетитом? Она спускалась во двор и начинала играть с соседской собачкой. Или гоняться за поросятами, которые иногда забредали на нашу территорию».
Приобщение к природе? Мудрость не испорченного жизнью существа, для которого наблюдение за удивительными созданиями Господа важнее, чем еда и четкий режим дня? Возможно. Но, как пишет Тамара, для нее это «приобщение» было тяжким наказанием. «Начиналась моя суетливая беготня из кухни на балкон или во двор и обратно. Попытки воздействовать на ребенка разными методами – от обещания вместе с ней покормить собачку, когда она сама позавтракает, до окриков и угроз не разговаривать с ней до вечера, если она сию же минуту не поднимется наверх и не примется за еду...»
В то же время многие мамы, папы и даже матери-одиночки умудряются создать в семье самые оптимальные для воспитания детей условия и успешно решают свою родительскую и педагогическую задачу. Об этом свидетельствует письмо Елены из Бруклина, не без гордости сообщающей, что на вопрос: «Какую оценку я заслужила за воспитание собственного ребенка?» – она бы без лишней скромности поставила себе пятерку.
«А ведь мой сынишка рос без отца, – уточняет Елена. – Не сошлись мы с его папой характерами. Хотя вроде и любили друг друга.
Я знаю, как бывает больно и обидно мальчишке, когда у других отец есть, а у него нет. Однако решила: как только сын подрастет, не стану ему лгать, расскажу все как есть. И рассказала. Причем ни единого плохого слова в адрес бывшего мужа он от меня не услышал. Только хорошее. Постаралась создать в глазах сына положительный образ отца. Моя подружка, психолог, посоветовала мне не травмировать ребенка, рисуя бывшего мужа злым, жестоким человеком. «Он станет его ненавидеть, а вместе с ним и остальных мужчин. Замуж выйти не сможешь», – сказала она полушутя полусерьезно.
Надо сказать, что сын не был лишен мужской заботы. Мой старший брат любил с ним возиться, а папа, в прошлом тренер по боксу, по моей же просьбе приобщил внука к спорту. Сынок нередко приходил домой с синяками, зато не был предоставлен самому себе, улице, дисциплинированно посещая тренировки. И в школе хорошо учился.
Многим одиноким мамам не до книг, театров или музеев. Но я, знаете ли, успевала и книжку прочесть, и в кино сходить – с сыном и без него. Я видела, что ему со мной интересно общаться, ведь я старалась не отставать от жизни, замыкаясь исключительно на ребенке. Так поступают многие матери-одиночки, а это в корне неверно.
Что касается наших взаимоотношений, то всегда старалась его внимательно выслушать, поддержать. Никогда не повышала на него голос. И он платил мне той же монетой – между нами никогда не возникало отчужденности. Хотя далеко не всегда мы соглашались друг с другом: сын мой – парень принципиальный.
Когда я решила вторично выйти замуж, никакого противодействия с его стороны не последовало. «Ведь ты у меня еще такая молодая мама, будь счастлива!» В общем, я считаю, что со своей задачей – воспитанием хорошего, достойного человека, справилась на «отлично».
Сейчас мы живем в благополучной Америке, наши дети подросли, мы поумнели, и нам вроде бы легче экзамены по воспитанию сдавать на «отлично». Но, как гласит народная мудрость, «маленькие дети – маленькие проблемы; большие дети – большие проблемы».
«Я прекрасно понимаю вашу Аллу и сочувствую ей, – пишет Раиса из Нью-Йорка. – У меня тоже 18-летняя дочь, которой кажется, что она уже совсем большая. У нас с ней тоже «переходный период». И тоже постоянные стычки. Можно ли считать взрослой девушку, которая каждое утро по полчаса сидит перед зеркалом и красится, но которой каждое утро надо напоминать, чтобы она почистила зубы и позавтракала? Можно ли считать взрослой девушку, которая выписывает разные журналы с советами о фитнесе, но, подобно дочке вашей Аллы, ложится спать далеко за полночь? И тоже не надевает на голову платок или шапку в мороз, а в сравнительно теплую погоду может пойти в колледж с мокрыми волосами. Я – либеральная мама, не давлю на дочку во всем, что касается учебы или встреч с мальчиками, даже даю ей советы. Но я не могу молчать, когда речь идет о ее здоровье!
Я часто говорю дочке, что соглашусь считать ее взрослой только с тогда, когда она начнет вести себя по-взрослому. А она отвечает, что никогда не научится по-настоящему заботиться о себе, пока я буду ее опекать. Я говорю ей, что она выдает причины за следствия и наоборот, но она не соглашается. И такие споры – без конца...»
Раиса прикрывает свои тревогу и боль юмором, а вот в письме Лидии из Филадельфии они оголены. «Моим сыновьям – 19 и 17 лет, и я чувствую, как они постепенно от меня отдаляются, – жалуется Лидия. – Я не из тех мам-собственниц, которые хотят привязать детей к своей юбке. Прочитав вашу статью «Маленький большой человек», я поняла, почему меня пугает их отдаление. Мне тоже кажется, что я не довела процесс воспитания до конца, что мы находимся в «переходном периоде». Мне еще так много надо рассказать сыновьям о жизни, так много дать советов. А они не слушают меня, или слушают, но иронично, снисходительно усмехаются, а иногда даже перемигиваются. Мол, опять она за свое. У них уже свои представления обо всем, свои секреты, и мне кажется, что мои мнения, ценности кажутся им устаревшими, смешными. А я ведь – не какая-нибудь отсталая, неграмотная наседка. Я – современная образованная женщина, с передовыми взглядами на жизнь.
Мне кажется, что дети перестали меня уважать, и это страшно. Мне так тяжело! Наверное, у меня начинается депрессия...»
Очень многим матерям и отцам, увы, знакома подобная ситуация: ребенку надо еще «так много дать», а он уже ничего не хочет от тебя брать. Ситуация, действительно способная довести человека до депрессии или, как пишет еще одна наша читательница, Регина, «парализовать».
«Я была уверена, что мои дети вырастут начитанными, эрудированными людьми, – рассказывает Регина. – Мой муж – художник, я в Союзе преподавала литературу в школе, и мы с раннего детства приобщали детей к искусству. Ходили с ними по музеям, приучали читать хорошие книги. Здесь, в Америке, мы с мужем, как и все иммигранты, закрутились – курсы, поиски работы и т.д. И мне, и мужу надо было переучиваться – наши профессии здесь никому не нужны. В результате дети отстали. Но мне всегда казалось, что стоит нам стать на ноги, и я сумею заполнить пробелы в воспитании детей. Надеялась, что в выходные буду снова ходить с ними по музеям, а по вечерам – обсуждать книги, которые они будут читать с моей подачи.
Но вот когда мы действительно стали на ноги, я обнаружила, что детей литература и искусство уже не интересуют. Исключение составляет кино, но и фильмы они смотрят низкопробные. Сын – ленты с драками и убийствами, дочка – дурацкие сериалы о проблемах таких же, как она, подростков. Я запаниковала, попыталась исправить положение. Сначала они еще шли мне навстречу, правда, без особой охоты. Что-то читали, иногда вместе со мной и мужем смотрели приличные фильмы. Но чем дальше в лес – тем больше дров, то есть тем меньше у них интереса к высокой культуре. Сын даже откровенно мне сказал, что его не интересуют «приключения и переживаниях каких-то чудиков, которые даже не жили давным-давно, а которых писатели выдумали. Лучше уж почитать книги по истории – там, по крайней мере, рассказывается о реальных событиях...»
Вот так-то. Муж перестал на такие заявления реагировать – он слишком занят. А я чувствую себя (простите за грубое сравнение) как корова, у которой полно молока, но никто ее не доит. Так много знаний, идей, интересных мыслей, которыми хочется поделиться с детьми. А им этого не хочется.
Я совершенно растеряна ...»
Растерянной чувствует себя и Ксения из Квинса, считающая, что не смогла дать дочерям четкого направления в жизни. «Я не считаю это своей ошибкой, потому что у меня не было такой цели, – кается она. – Но когда я сравниваю своих детей с детьми многих наших знакомых, мне кажется, что те смогли лучше их сориентировать в жизни. Их дети знают, что им надо делать, все делают по какому-то четкому плану, программе: попасть именно в этот колледж, получить именно такую профессию, устроиться именно в такую фирму, именно столько зарабатывать, в таком-то возрасте жениться или выйти замуж. Мои девочки тоже закончили колледж, а старшая даже готовится к получению master’s degree. Но никому из них не нравится выбранная профессия, о замужестве они тоже пока не думают, и их будущее – какое-то туманное. А я ничем не могу им помочь».
Еще больше растерянности, страха и отчаяния – в письме Наны из Квинса. «Прочла статью «Маленький большой человек» и подумала о вашей Алле: «Мне бы ее проблемы!» Если бы сын не слушался меня только в таких мелочах, как одежда и режим дня, я была бы счастлива. У нас с ним более серьезные проблемы. Ему только 18 лет, он учится на первом курсе в колледже, а уже ничем со мной не делится. Я не знаю, куда он ходит по вечерам, что собой представляют его друзья, какие у него девушки. Домой он приходит поздно и иногда от него пахнет алкоголем. На все мои вопросы у него один ответ: «Представь себе, что я живу отдельно, не с тобой. Тогда ведь ты не знала бы, где я и что делаю. И ты бы не волновалась. Если не оставишь меня в покое, я действительно перееду». И я замолкаю. Но все время за него боюсь.
Он – парень взрывной, вспыльчивый, и вечерами, когда я жду его, в моем воображении мелькают страшные картины. А вдруг он нарушит правила уличного движения (недавно купил машину с моей помощью), его задержат полицейские, а он начнет с ними выяснять отношения и его арестуют? А вдруг он с кем-то подерется в ночном клубе и дело дойдет до поножовщины? А вдруг он свяжется с наркоманами или игроками? Хочу позвонить ему по мобильному телефону, но сдерживаю себя, боюсь натолкнуться на его грубость. Сижу у телевизора, вся напряженная, пью крепкий чай, чтобы не заснуть (хотя, возможно, все равно бы не заснула от нервов) и мучаюсь.
Когда он приходит, притворяюсь, что смотрела что-то интересное, чтобы не показать, что не ложилась, поджидая его. Иначе опять начнет угрожать переездом. А я, как и ваша Алла, боюсь его окончательно потерять. Сейчас я хоть вижу его, а если он переедет, кто знает, как часто он будет меня навещать. Я – вдова, и у меня, кроме сына, никого нет. К тому же, пока он со мной, я надеюсь, что все-таки смогу хоть в чем-то на него повлиять, чему-то как-то научить. Хотя, может быть, я ошибаюсь – и я для него вообще пустое место...»
Олег из Балтимора уверен, что неуважение детей к родителям – результат неуважения, которое они проявляли друг к другу в процессе воспитания детей. «Жена и ее мамаша постоянно меня унижали, когда дети были маленькими, – признается Олег. – Никак не мог им угодить. В ответ иногда огрызался, но в целом терпел – из-за детей. И здесь, в Америке, жена и ее мамочка все так же ко мне относятся, хотя это я их вывез сюда, а без меня они до сих пор торчали бы в Украине. Моя самая большая педагогическая ошибка в том, что я не мог дать им отпор, поставить их на место. Сейчас дети выросли и так же унижают мать, как она унижала меня. Ко мне относятся немного лучше, но мне кажется, что они меня жалеют. А мне хочется, чтобы они меня уважали, чтобы к моему мнению прислушивались».
А вот Ната из Бруклина пытается утешить родителей, напоминая, что недостойное поведение детей не всегда является результатом ошибок родителей. «Есть ведь еще такое понятие, как гены, – подчеркивает Ната. – Когда мне в чем-то не нравится поведение дочери и я удивляюсь, как она может так поступать, я в следующую минуту вспоминаю, что она – не только моя дочь. Она – дочь своего отца, внучка моих и его родителей, племянница моей сестры и его братьев, потомок многих прадедов и прабабок. Сколько бы родители ни старались, какие-то генетически унаследованные качества дают о себе знать. И с этим надо смириться».
Марина из Стэйтен-Айленда тоже пытается утешить родителей, но уже с другой, оптимистической точки зрения. «Я тоже совершила ошибки, – пишет она. – Например, не научила дочерей убирать. И еще как-то ухитрилась внушить им чувство своего всесилия. Им до сих пор кажется, что я могу добиться всего на свете – даже погоду изменить, если захочу и «наколдую». И все же я довольна своими детьми. Идеальных детей нет, как нет и идеальных родителей. Все совершают ошибки, но всерьез думать о них и мучиться от этого надо только тогда, когда твои дети – наркоманы или преступники. А если вы вырастили нормальных детей с какими-то маленькими недостатками, то расстраиваться не нужно. И можно смело ставить себе по воспитанию если на круглую пятерку, то, по крайней мере, пять с минусом».
Может быть, на этой мажорной ноте нам и следует закончить статью? Но отнюдь не закрыть тему. Мы по-прежнему будем ждать от вас писем, дорогие читатели.