Покупка машины у Честного американца

На вынесенное в заголовок утверждение об одной из самых привлекательных черт граждан великой страны, в которую нам посчастливилось попасть, набросятся сотни опровергателей. И приведут тысячу примеров обратного толка. Но, дорогие мои, «диалектика – не сумма примеров». Это я цитирую одного из своих давних институтских учителей философии...
Итак, мой старый «Шевроле» (к тому же – «Кавалер»!) приказал долго жить, потому я и оказался без машины. Да не в Бруклине или Манхэттене, где иметь машину – сплошной форс и головная боль, а в цветущем , как сад, штате Нью-Джерси, где машина – не роскошь и даже не средство передвижения, а часть жизни.[!]
«Так что же? Прикажете плакать? Нет – так нет.» А есть ежедневная штатская газета «The Star-Ledger», в которой аж целая полоса отведена для предложений машин всех мыслимых и немыслимых марок, новых, подержанных и даже антикварных. Двух или трех чтений (особенно воскресных) крохотных объявлений плюс консультаций со знающими людьми достаточно, чтобы четко сформулировать: на машину какой марки, какого года и с каким пробегом можно претендовать с имеющейся у вас (в носке) суммой.
Привожу для заинтересованных читателей результаты своего маркетинга: машину 2000 – 2001 (в крайнем случае – 1999) года с пробегом 60-80 тысяч миль можно купить за 4500 – 5000 долларов. Приобрести автомобиль старше 5-6 лет хоть и дешевле, но выйдет себе дороже – замучаешься ремонтировать.
Формально названным параметрам отвечала машина марки «Сатурн», продаваемая в соседнем с моим Метачином городке Колония. Кстати, немаловажно, где живет продавец машины. Колония – богатое местечко. В собственных домах здесь обитают, в основном, зажиточные (то есть честные и аккуратные) американцы. Не станут скручивать мили, чтобы вместо околокритических 163 тысяч миль вашему взору предстали скромные, подразумевающие потенциальное долгожительство будущей покупки – 63000. Невинная эта шалость, караемая, однако, в уголовном порядке, еще несколько лет назад была распространена среди автолюбителей – эмигрантов из стран бывшего Союза. Вжимаю голову в плечи под градом возмущенных выкриков в защиту честных соотечественников (ах, какая неожиданно хорошая аллитерация: честный соотечественник!). Но ответьте мне, положа руку на сердце: есть среди нас, эмигрантов, непорядочные ребята? Категорически не согласны? Хорошо, пойдем дальше.
Итак, «Сатурн». Признаюсь, никогда о такой марке машины не слыхивал. «Дженерал моторс?» – переспросил я продавца машины. – «Годится». Действительно, «Дженерал моторс» – это «Бьюик», «Шевроле», «Понтиак» и «Олдсмобил».
«Сатурн» 2001 года, 75 тысяч миль, кажется, солидный хозяин. Смутил, правда, четырехцилиндровый двигатель объемом 1,3 литра. Здесь я дам еще один совет читателям: лучше покупать шестицилиндровую машину. Да, бензина она «ест» больше, но и пробежать может 200, а то и 300 тысяч миль. И последний, совершенно антипатриотичный совет: покупайте не американскую, а японскую машину! Пробег японских, как показывает статистика, раза в 1,5 больше пробега американских. Наш «русбазаровский», транспортный эксперт, надеюсь, мою цифру подтвердит, а если и подправит, то чуть-чуть.
...Ясным субботним днем соседка по дому Дора – прилюдное ей спасибо – доставила меня в Колонию. Мы без труда нашли дом и сразу же увидели сверкающий на солнце, броский «Сатурн». А цвет – боже ты мой! Мягкий, золотисто-желтый, как выяснилось потом, имеющий особое название – «цвет шампанского».
Вышел хозяин дома, он же владелец машины, представился: Дэниел. На вид ему чуть за пятьдесят, чистенько одет, по-американски холодновато приветлив. Сразу протягивает ключи, предлагает проехаться на машине. Мне это понравилось, а сам он – нет. Клянусь, с первого взгляда. Глаза – из тех, что называют буркалы. Глубоко посаженные, маленькие, как буравчики, светлые глазки. Отсюда, наверное, и взялось словцо – буркалы.
Опускаюсь на сиденье, поворачиваю ключ зажигания, жму педаль газа. Вж-жии!
Ух ты! После моего «Шеви» 1989 года «Сатурн» -2001 напоминает рванувшийся ввысь «Шаттл». Я даже, перепугавшись, беру носок правой ноги на себя. Рулю потихоньку, прислушиваюсь, приглядываюсь. Ах, какие сиденья, какой салон! Мотор тоже вроде ничего: работает неслышно, как часы. «Нет, надо эту машину брать» - подначивает меня внутренний голос. Другой, тоже внутренний, предостерегает: «Не пори горячку!»
Сделав круг почета по улочкам городка, торможу у дома, демонстрируя, как учили, параллельный паркинг. Подхожу к Дэниелу:
– Да, идет легко, хорошая машина.
Соседка – мне – быстро, по-русски:
– Не хвали!!
Начинаем торговаться.
– Сколько вы можете скинуть? – спрашивает Дора Дэниела.
– Пятьдесят долларов, – не моргнув буркалами, ответствует он.
– Ну что вы!- парирует Дора. И называет цифру, на 300 долларов меньшую запрошенной.
– Пойду у жены спрошу, – демонстрирует американец то ли свою подкаблучность, то ли приверженность главной американской ценности – семье. На самом же деле это – тонкий психологический ход, тайм-аут, поскольку сразу согласиться с предложением покупателя – значит, вызвать у него подозрение относительно качества предлагаемого товара.
Наш с Дорой оппонент возвращается минуты через три, неся в зубах согласие жены.
– Может, подъедем тогда ко мне домой за моими номерами? – спрашиваю я у Дэниела, обозначая тем самым, что я готов. Готов купить, по сути дела, кота в мешке. Дора смотрит с недоумением на меня, я с блуждающей улыбкой идиота – на нее. Чувствую, что совершаю глупость, но какая-то гипнотическая сила толкает меня совершить ее во что бы то ни стало.
Дэниел соглашается съездить ко мне домой и обратно, поэтому отпускаю Дору вместе с машиной восвояси и направляюсь к покупаемому «Сатурну».
– Нет, поедем на этой, – тычет пальцем Дэниел в другую свою машину.
Волна подозрения буквально окатывает меня, дыхание замирает. Мне бы возмутиться: эй, дядя, не зарывайся! Почему это мы должны ехать на другой машине? Что, значит, «Сатурн» не в порядке, не может проехать десять миль? Не-ет, нас на мякине не проведешь! Идите, Дэниел, туда-то и туда-то, да не оглядывайтесь, а то споткнетесь!
Но я – молчу! Занимаю место рядом с подловатым (все это выяснится потом, потом!) шофером и устремляюсь... в тартарары.
Много лет назад в городе Куйбышеве, нынче Самаре, повстречался мне цыганский табор. Издали вижу, как отделяется от него широкая юбка, за которую цепляются детишки – мал-мала меньше – и направляется прямо ко мне.
– Положи денежку на ладошку, я тебе погадаю! Да не бойся, родимый, не обману!..

Я знаю, что с цыганками связываться нельзя, порываюсь уйти, а она, ловко и нахально преграждая мне дорогу, продолжает:
– Вот мои детишки, видишь? Клянусь, дорогой, ими – не обману!
Это был, конечно, убойный опять же психологический ход (клянусь детьми своими!) и, конечно, гипноз! Ясно понимая, что совершаю самоубийство, я достаю из кармана кошелек, пальчиками вытягиваю единственную (студенческую) десятку и, как сомнамбула, протягиваю ее цыганке.
Она делает из десятки крохотный бумажный комочек, кладет его мне на ладонь и начинает нести околесицу. Потом резко на мою ладонь дует, комочек мгновенно улетучивается, и – вы свободны, столичный студент, начинающий поэт и олух царя небесного! От цыганки и ее маленьких помощников только пыль столбом. Так это облако пыли и стоит в моей памяти...
Кто же придумал, что на ошибках учатся? Да ничего подобного! «Надо бы прежде показать машину механику», – думаю я, одновременно протягивая Дэниелу конверт с деньгами. Мы сидим в предмете купли-продажи, он на месте шофера, я – рядом. Он аккуратно пересчитывает купюры, потом заполняет тайтл, расписывается, мы пожимаем друг другу руки и расстаемся. Он неспешно удаляется, неся под мышкой скрученные номера, я приворачиваю свои и осторожно трогаюсь с места.
Разбирая потом свое идиотское поведение, я понял, что близость к моему дому места продажи машины во многом подталкивала меня к скоропалительной сделке. «Кого-то просить подвезти меня в понедельник в мотовикл, чтобы зарегистрировать машину, потом опять – к Дэниэлу – уже за машиной... Ну кого просить? Неудобно как-то... А, была не была...»
В понедельник в 8 утра я был на станции техобслуживания, что метрах в 100 от моего дома. Так, мол, и так, купил я в субботу машину, теперь (!) хочу ее проверить. Менеджер просит меня подогнать машину afternoon, что я и делаю. Стою, жду, когда «Сатурн» окажется там, где ему и положено быть, – в вышине. Механик заходит под днище машины, внимательно во что-то вглядывается и, качая головой, подзывает меня.
Бог ты мой! Вся нижняя часть мотора покрыта маслянистой пленкой, из трансмиссии какая-то жидкость попросту капает – где был мой разум? Что я купил? Что теперь делать?
Беру себя в руки:
– Вы можете написать мне официальное заключение о состоянии машины?
– Конечно. 75 долларов.
Снявши голову по волосам не плачут – меняю деньги на солидную американскую бумагу на бланке станции, за подписью менеджера. Тут же приходит понимание, что можно еще с буркалами побороться, в крайнем случае – подать в суд. Волынка, конечно, но за неверную информацию (в газете что было сказано о машине? “Excellent condition”) и продажу заведомо подпорченной продукции суд этого мерзкого Данилу по головке не погладит!
Звоню ему – телефон не отвечает, автоответчик отключен. Чует кошка, чье мясо съела... Подождав до 7 вечера – времени предполагаемого возвращения обманщика с работы, еду без предупреждения по знакомому адресу.
Американец выходит на мой звонок, выслушивает мою взволнованную речь и подносит к глазам молча протянутую мной бумагу. Теперь вы понимаете, как важно, что бумага американская!? Что на писульку русского механика Дэниел начхал бы три раза и я остался бы с его “Сатурном”, а он – при моих деньгах.
– Хм, а я и не знал, что машина не в порядке, – вяло оправдывается Дэниел.
– Take please your car and title and give me my money back! – говорю я твердым голосом заранее заготовленную фразу.
Тут я отдаю должное моему оппоненту: он мгновенно с моим предложением соглашается!
Дальше все происходит в обратном порядке: он приносит конверт с деньгами, я скручиваю свои номера, кидаю их в полиэтиленовый пакет и, пожимая руку хитровану-продавцу, говорю обычное американское: sorry.
И тут Дэниел проявляет все свое “благородство” (а на часах, замечу, примерно половина девятого вечера, январь, темень – хоть глаз выколи).
– Но я не смогу отвезти вас домой, я очень занят!
Чем может быть занять человек дома в понедельник вечером? Кроссвордами или сидением перед ящиком? Нет, ну мало ли!
– No problem,– отвечаю я, фальшиво улыбаясь и вспоминая отечественный анекдот про петуха, который не догонит, так согреется.
Минут сорок бодро шагаю к станции электрички, время от времени радостно нащупывая лежащий во внутреннем кармане куртки пухленький конверт с деньгами. Просто переночевавший две ночи в доме честного американца и вернувшийся к своему владельцу. Честного – без кавычек. Машину-то он, как говорится, без звука взял обратно, деньги вернул. А будь на его месте в аналогичной ситуации автор этого повествования? Не знаю, не знаю, не уверен...
Наутро, закупив бутылку «Советского шампанского» (золотисто-желтое содержимое в такой же бутылке с серебряным горлом), я приношу ее на станцию техобслуживания.
– Congratulate! – улыбается мне широкой улыбкой сосед-автомеханик.
Нет, все-таки, дорогие американцы, всех вас я люблю, даже противного Дэниела...