УМ ВСЕГДА ЛУЧШЕ, ЧЕМ ЕГО ОТСУТСТВИЕ

Скандал вокруг карикатур на пророка Мухаммеда, опубликованных изначально в датской «Jyllands-Rasten», перепечатанных во французской «Франс-суар», немецкой «Вельт», норвежской христианской «Magazinet» и других европейских газетах, приобрел поистине глобальный характер. Он вызвал бурные протестные акции мусульманского мира, зачастую неадекватные. Так, из Копенгагена отозваны послы Ливии и Саудовской Аравии, ряд мусульманских и арабских стран объявили бойкот товарам Дании и других европейских стран, звучат призывы к объявлению войны Дании, с которой Иран уже прервал дипломатические отношения, из Чечни выдворена датская гуманитарная миссия.[!]
Датская «Jyllands-Rasten» принесла официальные извинения. «Они (рисунки) не носят агрессивного характера... Но, без сомнения, оскорбили многих мусульман, за что мы и просим прощения» - заявил главный редактор издания Карстен Юсте. Однако исламские сообщества за пределами Дании и правительства ряда мусульманских и арабских стран сочли извинение неискренним и потребовали от премьер-министра Дании наказать газету, на что он ответил: « ... демократия не так функционирует.., средства массовой информации не могут редактироваться правительством».
В Тунисе на заседании министров внутренних дел арабских стран принято заявление, в очередной раз требующее наказать виновника. А глава МИД Ирака обвинил датское издание в «оскорблении и неуважении, проявленном к 1,5 миллиардам мусульман».

Прокомментировать эту взрывоопасную ситуацию мы попросили патриарха российских (советских) карикатуристов Бориса Ефимова, действительного члена Академии художеств, Народного художника СССР.
- Разумеется, я никак не одобряю неадекватной бурной реакции арабских стран и мусульманских сообществ на публикацию в европейских газетах этих карикатур. Полагаю, что данный инцидент, как и любые недоразумения, должен решаться цивилизованным путем, а не сожжением государственных флагов и не погромами в посольских зданиях.
Что же касается самого рисунка... За 85 лет своей работы на ниве политический карикатуры, даже в годы активной борьбы советской власти, ее коммунистической идеологии с религией, я ни разу не позволил себе карикатуры не только на пророков, но и на священнослужителей любой конфессии. Оставаясь приверженцем свободы слова, чего мы долгие годы были лишены, всегда руководствовался моральными принципами и правилом «не навреди» , которыми предопределено не высмеивать ( даже в дружеском шарже) святыни любого народа, любой конфессии. Свобода прессы подразумевает одновременно и определенную терпимость, а не бездумную, безответственную возможность безнаказанно крушить, обругивать, высмеивать все и вся в угоду ежесекундным сенсациям и собственной карьере. Ну, сглупила датская газета, опубликовав карикатуру на мусульманского пророка. Напомню, что серию шаржей и комиксов такого рода она начала печатать еще в прошлом сентябре. Сегодня их уже двенадцать с изображением не только Мохаммеда, но и Иисуса, и других религиозных фигур. На защиту чести своего пророка восстали только мусульмане. Бурно и, как я уже сказал, неадекватно. Но зачем же, спрашивается, другим западным газетам потребовалось перепечатывать злополучную карикатуру, тем более тогда, когда пожар негодования уже разгорался? Якобы во имя «свободы прессы и борьбы с религиозной нетерпимостью». А на поверку оказалось - подлили масла в огонь и без того далеко не спокойных взаимоотношений мусульманского мира с западной цивилизацией, спровоцировали всплеск религиозной нетерпимости во многих арабских странах, где сегодня уже пролилась кровь Ум всегда лучше, чем его отсутствие.
- Вы утверждаете, что никогда не замахивались на святыни народа. А Сталин? Разве он не был 30 лет советской «святыней»?

- Какая, к черту, «святыня»? Дьявол во плоти! Карикатуру на него? ... Каюсь, сделал однажды. Но тогда он еще не был «отцом народов», а Генсеком ЦК ВКП(б), в обязанности которого входили всего лишь организационные и кадровые вопросы. Художников, работавших в области политической карикатуры, тогда, в начале 1920-х, значительно больше интересовали «вожди революции»: Троцкий, Бухарин, Каменев, Радек... Карикатуры, дружеские шаржи на них часто публиковались в журнале «Прожектор». Однажды кто-то предложил сделать шарж и на Сталина. Хотя его сумрачная личность и не располагала к юмору, я сделал шарж по всем канонам этого жанра: низкий лоб - еще ниже, глаза - еще уже, усы - еще гуще, сапоги - еще тяжелее. Шарж, как шарж, в меру корректный, дружеский. Но писатель Ефим Зозуля, член редколлегии журнала, зачесал затылок и предложил показать шарж Марии Ильиничне Ульяновой, редактору журнала. Сестра Ленина рассматривала шарж без тени улыбки: «У него тут какая-то лисья рожа. Не знаю, не знаю...». И, подумав, решила: Пошлите-ка это Товстухе». Товстуха был помощником Сталина, столь же неприветливым и угрюмым, как и его хозяин. Так и поступили. Вскоре рисунок возвратился с краткой надписью: «Не печатать».
- А когда Сталин стал «мессией»,«пророком международного пролетариата» - не рисовали его?
- Его «лисья рожа», как определила когда-то Мария Ильинична, меня, художника-карикатуриста, не «вдохновляла». Особенно после того, как по его указке был в 1938-м арестован и расстрелян мой старший брат, журналист Михаил Кольцов.
- Расскажите, пожалуйста, о нем подробнее.
- Наша настоящая фамилия - Фридлянд, мы родом из Киева. Михаил старше меня на два года. Если мне 105 лет и пять месяцев, то Михаилу сегодня было бы 107! Мало осталось людей, читавших его блестящие газетные и журнальные статьи. О брате скажу словами Ильи Эренбурга: «История советской журналистики не знает более громкого имени, и слава его была заслуженной». Для меня он с детства был непререкаемым авторитетом. И с того трагического дня, 12 декабря 1938 года, когда чекисты увели Михаила из его рабочего кабинета в «Правде», чувство сиротства не покидает меня. Творческое восхождение Кольцова было блистательным. Сотрудничая с «Правдой» и «Известиями», он в апреле 1923 года возрождает угасший в революцию «Огонек», делает его самым популярным журналом. И совершает оплошность, которую ему не простил Сталин: публикует очерк Якова Блюмкина «День Троцкого». А когда тот уезжает лечиться в Сухуми, планирует репортаж «Троцкий на отдыхе». Брат рассказал мне, как его неожиданно вызвал Сталин.
«Огонек» неплохой журнал, - похвалил он, - но, говорят, что вы скоро начнете рассказывать в нем, по каким клозетам ходит Троцкий».
Брат опешил - Троцкий тогда считался вторым человеком после Ленина.
«Огонек» предназначен для массового читателя и должен знакомить его с вождями партии, - ответил Михаил. - Мы даем «День Калинина», «День Рыкова», опубликовали и фото окна, через которое в 1902 году вы, товарищ Сталин, бежали, когда полиция нагрянула в вашу типографию».
Сталин, зло прищурившись, посмотрел на Кольцова: «Я передал вам мнение членов ЦК и рекомендую учесть его в вашей работе».
Кольцов «не учел» и следующий номер журнала вышел с полосой «Лев Троцкий в Сухуми». Подписав этот номер, брат подписал себе смертный приговор. Сталин ничего не забывал и не прощал, хотя внешне не проявлял неприязни к Кольцову, а, наоборот, даже поощрял его журналистскую деятельность. Он был одним из соредакторов «Правды», что значительно больше, чем нарком или секретарь обкома партии, главным редактором журнала «Крокодил», организатором двух международных конгрессов писателей в защиту культуры от фашизма, спецкором «Правды» в Испании и фактически - политическим советником республиканцев. Все эти назначения происходили исключительно с согласия Сталина.
15 лет вынашивал Сталин свою месть. Последний раз я виделся с Михаилом 12 декабря 1938 года в Доме литераторов, где он делал доклад о «Кратком курсе истории ВКП(б)». А утром мне позвонил шофер Михаила...
Брата обвинили в троцкизме, в клевете на партию, советский строй, которую он, якобы, допускал в своих статьях и фельетонах, в том, что он пригласил в СССР Анри Жида, опубликовавшего после возвращения в Париж книгу, порочащую страну и партию.
Кольцов был расстрелян. Реабилитирован в 1954 году. Я познакомился с его следственным делом. Обвинительное заключение подписал Генеральный прокурор Вышинский, а ордер на арест - Берия. Они не решились бы поднять руку на Кольцова без санкции на то Сталина.
- Но вас он не тронул?
- Представьте. Хотя, не сомневаюсь, знал о той, моей давней карикатуре на него. И о предисловии Троцкого к моему первому сборнику сатирических рисунков. Более того, как я узнал позже, распорядился: «Ефимова не трогать!». Что удивительного? Пока я был нужен - политическую карикатуру Сталин считал действенной формой пропаганды, ему нравились мои рисунки. Однажды, в годы «холодной войны» даже подсказал тему карикатуры на генерала Эйзенхауэра, рвущегося с войсками в Арктику, откуда Америке якобы грозила советская опасность. Позвонил мне домой с дополнительными разъяснениями, придавая этой карикатуре особо важное значение. А посадить, расстрелять? Как любого советского гражданина, мог в любой момент.
- Помнится, для освещения Нюрнбергского процесса над военными преступниками на нем вместе с художниками Кукрыниксами присутствовали и вы...
- Рисовал шаржи на всех подсудимых, но особенно много - на толстобрюхого Геринга. Кровью наливались его глаза, когда я подходил к барьеру, в упор рассматривая рейхсмаршала, словно удава в террариуме зоопарка. «Попался бы мне этот еврейчик раньше!» - говорил его злобный взгляд.
- На вашем письменном столе наброски рисунков...
- Работаю. Сделал для ожившего «Крокодила» два шаржа. Продолжаю писать воспоминания. Многое повидал за свою долгую жизнь! Есть о ком и о чем рассказать. Поделиться мыслями, размышлениями о прошлом и настоящем. Память, слава Богу, не подводит.

Пожелав Борису Ефимовичу по еврейскому обычаю «до ста двадцати», творческих успехов, мы стали прощаться, и он категорически настоял на том, чтобы самому подать даме шубку, после чего галантно поцеловал руку.
Вот вам и 105!

Майя Немировская,
Владислав Шницер,