Далекие близкие

Нападение на московскую синагогу заставило вновь заговорить о вечной язве российского общества – антисемитизме. Проще всего было бы назвать резню, устроенную 20-летним Александром Копцовым на Большой Бронной, единичным проявлением ненависти к евреям и списать случившееся на счет морального уродства этого молодого недочеловека. Однако сделать это мешают первые же после задержания личные признания Копцова. Он заявил, что отцовский охотничий нож в его руку вложили те, кто размещает в Интернете материалы юдофобского характера. Начитавшись статеек и книжонок о «подлой и богатой нации», он решил сократить ее численность хотя бы на несколько наиболее ярких представителей. И отправился убивать известного своей бескорыстностью главного раввина синагоги Исаака Когана и молящихся стариков.
Итоги кровавой среды 11 января 2006 года известны: в больницы с ножевыми ранениями разной степени тяжести попали семеро прихожан и раввин Михаэль Мишуловин, гражданин США, вступивший в схватку с головорезом и пострадавший больше всех. Нападавший переведен из больницы (с Б-жьей помощью его тоже крепко помяли при задержании) в изолятор временного содержания одной из столичных тюрем, против него возбуждено уголовное дело.
Обсуждение же московской драмы продолжается. Власти всеми силами стараются доказать, что Копцов не принадлежал ни к одной из множества российских неонацистских организаций, а является всего лишь психопатом-одиночкой. Еврейские организации России и всего мира будут настаивать на обратном: юдофобия, беспрепятственно проникающая в умы и сердца сегодняшних россиян, порождает фашистов и толкает их на убийства. И в подтверждение того, что январская резня в синагоге – очередное проявление легитимированной ненависти к евреям в России, приводятся цифры и факты. За последние пять лет в Москве и других городах страны было совершено 23 нападения на синагоги, а случаев осквернения еврейских кладбищ, появления антисемитских граффити на стенах и вовсе сосчитать нельзя. Газеты копаются в прошлом Копцова и его семьи, под корреспондентский «микроскоп» попали полуграмотные дневники, компьютерные файлы, коллекция нацистской символики и домашняя библиотека этого ублюдка. И как бы ни старались следователи, прокуроры и адвокаты вывести это дело из разряда преступлений, совершенных на почве антисемитизма, ксенофобии и воинствующего национализма, вердикт «копцовщине» уже прозвучал: русский фашизм.
Впрочем, читатели «Русского базара» уже достаточно много знают об этом происшествии, и у них может возникнуть недоумение: почему автор, обычно пишущий под рубрикой «Земля Обетованная», обращается к событию, имевшему место далеко от Израиля?
К сожалению, повод для такого зачина есть. Преступление, совершенное московским неонацистом, заставляет меня рассказать о позорном случае, сообщение о котором попало на страницы всех израильских газет и экраны телеканалов 1 января наступившего года. При всей внешней несхожести двух сюжетов их роднит одно: ненависть, порожденная расовой нетерпимостью, безнаказанной и даже поощряемой обществом.
Но – по порядку. Известный израильский русскоязычный актер и ведущий телевизионного канала «Израиль плюс» Алексей Штукин и его жена, тоже актриса, Валерия Полякова в новогоднюю ночь работали. Популярность популярностью, а актерских заработков семье новых репатриантов не хватает, вот и приходится искать подработку. Штукин и Полякова озвучивают фильмы, демонстрирующиеся на кабельных киноканалах «Йес» и «Хот», снимаются в рекламе, ведут концерты. Не отказались они и от ролей Деда Мороза и Снегурочки на вечеринке, проходившей в одном из «русских» ресторанов 31 декабря прошлого года.
Закончив выступление, Леша и Лера поспешили в Южный Тель-Авив, чтобы забрать старшую дочь с дискотеки и вернуться домой, где за праздничным столом их давно ждали бабушка и младшая дочка. Хоть полночь уже минула, им все равно хотелось поздравить самых близких людей.
Они очень торопились и не успели переодеться. Так Алексей и появился возле ночного клуба «Дом» в наряде Деда Мороза: красный кафтан, шапка с белой опушкой, яркий кушак. Бороду, правда, отклеил. Едва он подошел к входу, чтобы попросить охранника вызвать Дашу, его плотным кольцом окружили крепкие смуглые парни. Глаза у большинства были остекленевшими, как это бывает у наркоманов.
«Санта Клаус!» - воскликнул один из них. «Да нет, я – русский Дед Мороз! - улыбнулся Леша. - Что, нравится мой костюм?» «Христианин?» - в голосе спрашивавшего прозвучала угроза. «Говорю же – Дед Мороз я...», - начал было Штукин, но понял, что попал в беду. С криком: «Смерть христианам!» на него набросились сразу несколько «аборигенов». Повалили на землю, топтали и пинали, били ногами в лицо. Остальные улюлюкивали, подбадривая хулиганов. Кричала и звала на помощь выбежавшая из дискотеки Даша, но расправа над «христианином» продолжалась. Вооруженный охранник, который был обязан пресечь безобразие, сбежал с поста и спрятался. Он-то лучше прочих знал, на что способны одурманенные наркотиками «хозяева страны»...
...Леше удалось вскочить на ноги и вырваться из кольца. Он схватил за руку дочь и, путаясь в длинной шубе, с залитым кровью лицом, добежал до машины. За ними с топотом и криком бежали громилы. Беглецы только успели захлопнуть двери и закрыть окна, как на машину обрушились удары. Колотили по корпусу и стеклам, несколько негодяев вскочили на крышу и капот.
Но тут Лере, наконец, удалось завести двигатель. Алексей уже почти потерял сознание, когда машина рванула вперед. По пути Полякова позвонила в полицию и сообщила о случившемся.
В больнице определили, что у пострадавшего сломан в двух местах нос, множественные ушибы и гематомы. Диагностировали сотрясение мозга, наложили на лицо гипсовую повязку, сделали обезболивающий укол и отправили в палату, так как состояние Штукина внушало врачам опасение. Как и положено в таких ситуациях, медики сообщили в полицию о поступлении больного, ставшего жертвой нападения. Документ о «снятии побоев» с описанием обстоятельств получения травм подписал дежурный врач приемного покоя.
В больницу прибыл полицейский следователь. Он весьма участливо опросил Алексея, аккуратно все записал, включая клич: «Смерть христианам!», уточнил внешний вид нападавших и обещал вызвать потерпевшего на их опознание. Свидетельские показания как смогли дали Даша и Валерия Полякова. 15-летняя девочка, на глазах у которой едва не убили отца, сама нуждалась в помощи: у нее никак не прекращалась истерика.
У Алексея, работающего на русскоязычном телеканале со дня его основания, хорошие дружеские связи в журналистской среде, причем не только в репатриантской. Весь следующий день он давал интервью на иврите и русском газетчикам и телевизионщикам. Заметки и сюжеты о линчевании Деда Мороза появились в ведущих изданиях и программах.
Полиция беспокоила Штукина не столь активно. Точнее говоря, не напоминала о себе вообще. А когда пострадавший сам обратился в отделение, ему ответили, что ни свидетелей происшедшего, ни участников избиения, к сожалению, обнаружить не удалось. (Это из сотен-то бывших в ту ночь на дискотеке!). И дело, скорее всего, придется закрыть за недостаточностью улик.
Почти во всех публикациях о случившемся с Алексеем Штукиным и телевизионных сюжетах подчеркивалось, что преступление, жертвой которого он стал, совершено на почве воинствующего национализма, ксенофобии и ненависти к репатриантам. «Русского», который посмел показаться в неприемлемом виде, били евреи. Калечили за то, что он являл собой символ чуждой традиции. Но ведь точно так же и именно за это во все века убивали евреев! Тогда чем же отличаются эти «благоверные» израильтяне от немецких нацистов с «Готт мит унц» на пряжках ремней?
В одной из статей, появившихся в местной прессе, задавался вопрос: посмели ли бы еврейские погромщики накинуться на арабов-христиан, открыто торгующих в том же Южном Тель-Авиве елочными игрушками, фигурками Санта Клаусов, рождественскими колокольчиками? Да никогда! Ведь у любого из торговцев новогодней мишурой не только сотни родственников, но и хорошие адвокаты и свои люди в полиции. А у репатриантов-евреев и членов их семей такой поддержки нет.
Трусливые местные «ревнители расовой чистоты», подобно своим идейным братьям с Охотного ряда, из казачьих станиц и мюнхенских пивных, бьют только беззащитных.
Они не боятся осуждения. Общественного порицания трудно ожидать там, где даже видные раввины и лидеры ультрарелигиозных партий то и дело позволяют себе расистские выпады. Такой характер не раз носили высказывания не только духовного вождя партии ШАС Овадьи Йосефа, но и вполне светских политиков. И затем всякий раз следовали уточнения пресс-служб: дескать, уважаемый рав, мэр или депутат имели в виду отнюдь не то, что мнительным репатриантам показалось оскорблением их гражданского достоинства...
...Одурманенное наркотиками хулиганье, избивавшее Алексея Штукина, орало: «Смерть христианам!» Кстати, ни Алексей, ни Валерия к данной конфессии отношения не имеют. В жилах обоих течет еврейская кровь и вообще они люди светские, неверующие. Гости новогодней вечеринки, которых они развлекали, тоже сплошь евреи. Да, в конце концов, и пришедшие в дискотеку «Дом» в ту ночь, с субботы 31 декабря на рабочее воскресенье 1 января, веселились тоже на «гойском» празднике!
Дело-то не в словах, а в делах. Полицейские, бившие скованных наручниками «русских» стариков в израильских городах Ашдоде и Ашкелоне, лозунгов не скандировали. Они сосредоточенно мордовали людей, которых считают непонятными и неуместными. МАХАШ, отдел внутренних расследований Управления полиции Израиля, прикрывший все дела, возбужденные против полицейских, нанесших побои и тяжкие телесные повреждения репатриантам, также стоял на защите своих от пришлых.
Когда над тем, в ком видится чужак, заносятся кулак, тяжелый каблук, полицейская дубинка, нож, тогда московский фашист Копцов и невыясненные «танцоры» из ночного клуба «Дом» становятся родными братьями. По крови и по вере. По крови, которую они проливают, и по вере в торжество ненависти, которую они проповедуют. И расстояние от Большой Бронной до Южного Тель-Авива сразу сокращается.