Сексуальная революция и контрреволюция. Свобода или беспредел?

Нет, я не о скандальных заявлениях радиошоумена Раша Лимбо, который в споре о контрацептивах обозвал студентку «шлюхой», или об ультраконсеваторе Рике Санторуме, который в этом вопросе, как говорится, «правее Папы Римского» и, вообще, обещает, став президентом, строить жизнь в стране согласно Библии, будто с тех пор ничего не произошло в мире. Клерикалы были всегда и везде, а наши американские  нынешние неоклерикалы вряд ли все-таки заткнут за пояс охотников за салемскими ведьмами в Массачусетсе, когда сами мужья вели своих жен на костер за промискуитет. К тому, что всё познается в сравнении. Однако все эти публичные скандалы на грани фола, а то и за пределами, снова делают этот сюжетный драйв актуальным и злободневным. Я говорю о сексуальной революции. И не только. Заодно и о сексуальной контрреволюции. Знает ли, к примеру, читатель, сколько эта революция длилась и чем закончилась?

 

По порядку. Сам этот термин «сексуальная революция» возник задолго до нее самой, еще в первой половине прошлого века и в научный оборот пущен учеником Фрейда Вильгельмом Райхом, сначала немецким, а потом американским социальным психоаналитиком, который умер 60-ти лет от сердечного приступа в нью-йоркской тюремной больнице в 1957 году (его судьба - отдельный разговор), не дожив до предсказанной им сексуальной революции 5 лет. Вот как описывает ее начало Филипп Ларкин, лучший британский лирик послевоенного поколения:

 

Сексуальная революция началась в 1963-ом  

 

(Хотя для меня слишком поздно)

 

С «Любовника Леди Чаттерли» уже сняли запрет

 

А долгоиграющих дисков с «битлами» еще не было

 

(Мой вольный перевод, знаков препинания в оригинале нет.)

 

Здесь требуются две сущностные оговорки. Речь идет о сексуальной революции на Западе – в широком, а не только и не столько географическом смысле. В Индии, Японии или Бразилии нужды в подобной революции не было, поскольку там сексуальные нравы всегда были более-менее раскрепощенными. Хотя и там условности и запреты – как в нравах, так и в эстетике. К примеру, в тоталитарном Китае в литературе, театре, кино разрешены откровенные сексуальные сцены: недаром «Девушка из Шанхая» и «Замужем за Буддой» молодой китаянки Вэй Хой стали мировыми бестселлерами. Для западной аудитории настоящей сенсацией в этом отношении был сравнительно недавний китайский фильм «Похоть, осторожно», где обнаженные любовники показаны в бесчисленных позах, и всё крупным планом, куда там «Камасутре»! За одним-единственным исключением: табу на показ женского лобка, хотя в мировом кинематографе он давно уже легализован, а в Китае - ни-ни.

 

Это первое. А второе – и на Западе это не первая сексуальная революция. Таковая случилась, к примеру, в древнем Риме, когда на смену патриархальным нравам, с культом весталок-девственниц и идеалом Лукреции, которая покончила с собой после изнасилования, пришла всеобщая сексуальная дозволенность, когда даже почтенные матроны, жены сенаторов, занимались проституцией. О том, что творилось тогда в Риме, можно судить по выпускаемым в городе книгам. Зенон в составленных им законах поместил правила о положении ног и необходимых телодвижениях при лишении девственности. Еще более откровенны были Теофраст в сочинениях «Влюбленный» и «О любви», Аристипп в опусе «О наслаждениях древности» и Деметрий Фалерский в книге «О влюбленном». А такие латинские  учебные пособия, как «О любовных усилиях», «Об искусстве любить» или «О  том, как зачинать детей» - сплошь непристойности! Одни названия чего стоят! А великий Платон в своих пространных и живых описаниях самых изощренных любовных утех того времени! Не просто сексуальная революция, а супер-пупер секс-революция.

 

Потом, как реакция, сексуальная контрреволюция. Наступило почти тысячелетнее средневековье с его моральным мракобесием, когда секс рассматривался как нечто постыдное и допускался отцами церкви – по крайней мере, теоретически – токмо в браке и токмо для продолжения рода, пока не грянул Ренессанс, эпоха Возрождения, с культом человека и реабилитацией плоти и ее потребностей, прежде всего сексуальных. А Викторианская эпоха  - уже не католики, а пуритане диктовали обществу суровые нравы, но дедушка Зигги – Зигмунд Фрейд - вскрыл все лицемерие и фальшь викторианской морали. И показал, к каким комплексам и синдромам этот разрыв приводит. Общество было в плену сплошных предрассудков: табу на добрачный и внебрачный секс, вред мастурбации, которая совершенно естественна как у мальчиков, так и у девочек в переходный период. Одно понятие нимфомании чего стоит – повышенная сексуальная активность у женщин, которых принудительно лечили. Кошмар. Мужчинам можно быть суперактивными, а для женщин это – преступление, хотя сексуальная природа человека едина, независимо от гендерных отличий.

 

Именно с феминизмом – в большей мере, чем многие думают – была связана сексуальная революция. Женщины боролись за свои права – за равенство с мужчинами. Это относилось не только к политической и социальной сфере, но и к половой. В результате с секса было снято табу, он перестал быть запретной темой, отброшены былые предрассудки, легализованы добрачные и внебрачные половые отношения – вплоть до беспорядочных связей, групповухи и свингера.

 

Сексуальная свобода или сексуальный беспредел?

 

Стало привольнее и тем, кто придерживался – от природы или в результате сознательного выбора – нетрадиционного секса. Вспомним, как приходилось скрывать и предаваться этому «пороку» тайно таким великим людям как Уолт Уитмен, Марсель Пруст или наш Петр Ильич Чайковский. Или как пострадал Оскар Уайльд, униженный, уничтоженный обществом, приговоренный судом за содомию к двухлетнему тюремному заключению, сразу после освобождения бежавший из Великобритании и умерший через пару лет в Париже под чужим именем. Какой далекой историей кажется эта трагедия сейчас, когда гомосексуалисты добились признания своих гражданских прав. Хотя в самом обществе остаются предрассудки и предубеждения против гомосексуалистов – этот сюжетный драйв лежит в основе трагического фильма «Филадельфия» с Томом Хэнксом в роли умирающего от СПИДа героя.

 

Вот здесь я и подхожу к концу сексуальной революции. Недолго музыка играла. Могу сказать точно, я подсчитал: чуть больше 18 лет. В контексте мировой истории – капля в море. 

 

По Филиппу Ларкину, сексуальная революция началась в начале 1963 года, а уже  а появилось сообщение  США о 5-ти первых случаях  и 28 случаях . Все заболевшие — мужчины-гомосексуалисты. Поначалу болезнь и называли гей-связанным иммунодефицитом. Спустя еще год с небольшим, в сентябре  были точно определены главные симптомы и характеристики заболевания и появился грозный термин «СПИД».

 

Само собой, сексуальные перегибы вели к распространению венерических заболеваний, но медицина с ними более-менее справлялась. По-настоящему, сексуальная революция захлебнулась в СПИДе, болезни смертельной. Помните выражение - революция пожирает своих детей? То же можно  сказать о сексуальной революции: среди первых сожранных ею детей – легализованные гомосексуалисты, начальные жертвы СПИДа. Как наши недостатки являются продолжением наших достоинств, так и отрицательные явления связаны с положительными, как следствия с причинами. Никуда от этого не денешься.  

 

            Смертельный риск, связанный с сексом, коренным образом перевернул человеческое сознание как на индивидуальном, так и на общественном уровне. Даже в Африке, где эта болезнь широко распространена, стоят огромные очереди на обрезание, хотя это полностью не гарантирует от заражения СПИДом, но наполовину уменьшает риск.

 

В цивилизованных странах откат сексуальной революции выражается по-разному - от защищенного, безопасного секса, до отказа от промискуитета с его случайными и опасными связями. Статистически число супружеских измен на порядок снизилось. Вплоть до культа предматримониальной, добрачной девственности. Такие общества современных весталок, ждущих своего суженого, появляются у нас в разных штатах. «Только после венца», - называется одно из них.  

 

Но это опять-таки  крайности. Как и заявления наших неоклерикалов по этому вопросу. Устаканится. Секс - базовый инстинкт животного мира.

 

Вот что пишет мой  домашний философ Монтень: «Всякое побуждение в нашем мире направлено только к спариванию и только в нем находит себе оправдание: этим влечением пронизано  решительно всё, это средоточие, вокруг которого всё вращается».

 

Однако человек перехитрил здесь своего Создателя. Во-первых, только для человека соитие - это не только продолжение рода, а наслаждение: кайф, экстаз, полный улет. Во-вторых, благодаря противозачаточным средствам, которых, понятно, нет у животных, человек может отменить по своему усмотрению главный замысел Творца: совокупление для продления рода человеческого. Поэтому, кстати, так падает рождаемость среди цивилизованных народов, такие демографические сдвиги сейчас и в будущем – обозримом, недалеком! К примеру, население Японии сократится к 2050-му году на треть, представляете!  Коли нет худа без добра, то нет и добра без худа.  

 

Секс был и остается мощным импульсом искусства. Категорически не согласен с хрестоматийной формулой британского лексикографа и писателя доктора Сэмюэля Джонсона: поза смехотворная, удовольствие мимолетное, а расплата суровая. А по-моему, поза – прекрасная, и не одна, а все. Касаемо мимолетности удовольствия, так его же можно повторять и повторять. Расплата? А на что контрацептивы, которых в таком разнообразии не было во времена д-ра Джонсона? Да и дети – плановые или нечаянные - радость нашей жизни.

 

Сейчас в музее «Фрик-коллекшн» шикарная выставка Огюста Ренуара, самого большого чувственника из французских импрессионистов. Так знаете, что  сказал этот великий художник на смертном одре?

 

Je peint avec mon bitre.

 

Перевожу: «Я рисовал моим членом».

 

Само собой, понимать следует фигурально.