ГУЛЛИВЕРЫ И Лилипуты В ТЕЛЕМИРЕ

В конце октября, в период штормов и бурь, на новостных телепрограммах возникли два, совершенно отличных друг от друга, урагана.
Первый бушевал на экране во всю ураганную мощь, брызги летели, казалось, прямо на зрителя, с опасной раскачкой светофоров, с пальмами, гнущимися почти до земли, с насквозь промокшими, избитыми ветром и дождем корреспондентами. Обломки домов неслись вдоль безлюдных улиц, и ветер свирепел, исполняя одно и то же соло: от рева до свиста и обратно – к реву.
Второй ураган был гораздо смирнее и домашнее. Пальмы ритмично качались из стороны в сторону, изящно сгибаясь в талии, и все это выглядело, как в мультике, а не смертоносным природным феноменом. Ураганный пейзаж смотрелся как размытое беззвучное серое пятно, вставленное в телерамку.
Оба урагана были на самом деле идентичны: та же самая Уильма, бесчинствующая среди островов Карибского моря. Но в первом случае ураган был показан на огромном экране плазменного телевизора. Во втором – на экранчике мобильного телефона размером в одну двадцатую телеплазмы. Большой телевизор прилажен к стене. С крохотным можно обойти весь Нью-Йорк, побывать в подземке, в парке, заглянуть в кафешку.
Технология сжимается в размере, как шагреневая кожа. Вместо громоздких и неподъемных компьютеров – ладные и легкие лаптопы. Вместо тяжелых мобильных телефонов и цифровых фотоаппаратов – серебристые кредитные карточки. Но что-то загадочное происходит с телевизорами. Они одновременно метят в гулливеры и в лилипуты, вырастают до гигантских размеров и сокращаются до минимума, занимают целую стену в гостиной и запросто скользят в карман. Люди бахвалятся своим – в 60 инчей! –плазменным экраном и – с тем же восторгом – телевизором размером с ладонь.
Огромные, кристально ясные дисплеи, еще совсем недавно – собственность любителей-богатеев и голливудских управителей, настолько упали в цене, что стали доступны и простому люду. И та же самая аудитория может купить телевизоры размером с детскую шоколадку. Почти каждая крупная фирма, производящая сотовые телефоны, загружает их нынче телевизионными программами (новостные передачи, репортажи с места, передачи по заявкам), надеясь, что американцы поддержат новое изобретение так же горячо и единогласно, как они раскупали фотокамеры, вплантированные в телефоны несколько лет назад.
И все-таки как-то странно называть эти новинки технологии телевизорами. Большая форма - это на самом деле домашний кинотеатр, приспособленный как к дисководу и видеоиграм, так и к телепрограмме «Закон и порядок». Малые формы – это разнообразные коммуникативные приспособления, проигрыватели, компьютеры и фотокамеры. Вот еще одна проблема с общим именем. Два размера телевизора представляют такой различный зрелищный опыт, что кажутся отдельными устройствами, никак не связанными между собой.
У телевизоров на мобильных телефонах есть фомы неверные - они утверждают, что только очень немногие захотят смотреть телешоу на крохотном экране. И в самом деле, сегодня менее одного процента подписчиков на мобильные телефоны, т.е. около 1.5 миллионов человек, смотрят телевизор на своих мобильниках.
Однако портативные телевизоры привлекательны тем, что снимают зрителя с места, с которого смотрят в обычный ящик. Традиционный телевизор – как классическая драма: единство места, времени и действия. До сих пор телепередачи на всех каналах подчиняются строгому расписанию. Преобладают получасовые и часовые передачи. За большой телевизор обычно усаживаются, как за стол, - утром и вечером, когда смотрят кинофильм, любимое шоу, спортивную игру. Зато остающиеся праздными отрезки времени заполняются минителевизором: 37-минутный проезд в электричке на работу, 6 минут в очереди на ланч, или – как выяснилось из недавнего опроса – время, проведенное в туалете.
Соответственно мини-телевизор имеет своё миниатюрное «основное время»: когда зрители едут на работу, когда идут на ланч, когда школьники едут домой из школы. Чтобы заполнить действием эти странные обрезки времени, стандартный телевизор сжимает полноценные передачи в короткие отрывки. Предлагает, например, четырехминутные эпизоды из популярнейших сериалов, вроде «Отчаянные домохозяйки» или «Алиас».
Такой способ адаптации к малому экрану – сюжетной выжимкой из цельной передачи – может продолжаться, а возможно и такое: создание нового тележанра, приспособленного, с одной стороны, к громадному экрану, а с другой – к миниатюрному.
Вы можете смотреть популярную передачу Опры Уинфри на экране в два инча и ничего при этом не потеряете. Но зато смотреть спортивные состязания можно только на большом экране. Разве не поразительно, что перед таким великим событием в спорте, как Super Bowl, продажа телевизоров с суперэкраном резко подскакивает? А долгие, завлекательные, визуально усложненные программы – вроде обстоятельных документальных фильмов на PBS, или богато декорированных, в час длиной, драм – смотрятся исключительно на большом экране.
Вот, к примеру, «Пропавший без вести» - первый хит-телешоу суперэкранной эры.Шоу было снято и финансировано как полноценный фильм с огромным числом актеров, изумительными пейзажами и крутыми поворотами сюжета. И детективная подкладка этого шоу разгадывается с помощью визуальных эффектов. Так было, к примеру, в сцене, когда акула угрожала двум персонажам, уцепившимся за остатки плота. На большом экране зрители заметят на акуле татуировку, объясняюшую диковинную экосистему острова и заодно судьбу этих двух, вцепившихся в плот, героев. Акулу бояться не надо! На миниатюрном же экране зрители увидят совсем другой фильм, пусть и с тем же названием. Татуировку на акуле они не заметят, загадку с островом не разгадают, и многие сюжетные повороты оставят их в недоумении.
«Пропавший без вести» - не единственная программа, которую – в зависимости от размера экрана – воспринимаешь совершенно по-разному.
Новостные передачи, особенно вести из горячих точек, типа Ирака, на большом экране ошарашивают публику, в какой-то момент на нем возникает иллюзорная реальность, в которую зритель всамделишно втянут. Репортаж о нападении на молящихся шиитов в Карбале невольно завораживает зрителя. Когда бомбы взрываются, мы видим, как руки пешеходов взметнулись в ответ и, через несколько секунд, окровавленные тела проносят мимо камеры на самодельных носилках. У зрителя есть ощущение попадания в заэкранное пространство, эмоциональный сдвиг, ощущение, что ты очевидец теракта.
Совсем иначе – на малом экране. Просмотренные на телемобильнике, взрывы нескольких багдадских отелей кажутся тусклой и смазанной невзрачной картинкой. К тому же, солдат не отличить от штатских, иракцев – от иностранцев, разбитые здания – от непострадавших.
До сих пор все изменения в телевизионной технологии – особенно появление цветного вещания в период Вьетнамской войны – стремились сделать новости более яркими и выразительными. Но эффектные и острые новости неизбежно теряют свою эффектность на малом экране.
Однако то, что эти новые крохотные телики теряют в зрелищности, они добирают в интимности. Большие телевизоры становятся домашним кинотеатром, идут в будущее. Малые телики, хотя и новомодное изобретение, обращены к прошлому, напоминают начальные шаги телевидения, восстанавливают личную, человечески внятную связь между зрителем и его ящиком. Крохотный экран производит давно позабытое ощущение чуда: когда подвижные образы направлены непосредственно в наше личное пространство. Более того: квадратные экранчики и изъяны в изображении отсылают нас в начальную пору телевидения. И не только телевидения. Крохотные экранчики напоминают нам о золотой эре радио, принуждая нас распределять наши чувства по-разному: полагаться больше на уши и меньше – на глаза. Что естественно, если вспомнить, что эти телики встроены в звуковой прибор.
Любопытно здесь то, что самые передовые открытия технологии возрождают давно брошенные традиции. Вот, к примеру, такой ретротренд в этот странный момент истории телевещания – возвращение к традиции коммунального зрелища. Когда в доме появляется громадный телевизор, зрителей набирается больше, чем раньше, и смотрят его они дольше. Гордые владельцы такого ящика приглашают на него соседей, друзей и знакомых, как приглашали раньше на казавшийся чудом и последним словом технологии – цветной телевизор.
Но и миниатюрные телевизоры, поскольку их смотрят на публике, вовсе не такие одиночки, как может показаться с первого взгляда. Если что-то важное или скандальное происходит где-то в мире, люди толкутся вокруг владельца минителика. Сейчас уже выпускают мобильники с встроенными в них камкордерами – так что можно снять и послать свои собственные клипы. И не так уж трудно вообразить телевизор недалекого будущего, где мы будем смотреть прогноз погоды, затем видеоклип нашей кузины о школьном бейсболе, а после - отрывок из развеселого шоу Дэвида Леттермана.
Как и все, что касается мобильного телевизора, включение в его состав камкордера делает зрителя, привыкшего к более пассивному созерцанию, странно могущественным. Вот где разница! Большой экран завораживает, обволакивает зрителя, подчиняет себе: кадр поглощает все ваше поле зрения, искушая вас самой силой образов. Зрители такого телевизора не склонны часто менять каналы. Они более погружены в эту программу и не торопятся испробовать другую. Зато на миниэкране вы склоняетесь над крохотными фигурками, держа их на ладони, и ваши пальцы всегда на кнопках, которые управляют ими. Как ни ново впечатление, есть что-то исконно телевизионное в нем. И вдруг до вас доходит – вы наблюдаете действие дистанционного управления.
Вы властелин этого телемира, а не он – над вами.