Ольга Романова: СЧитать наше телевидение свободным нельзЯ

Поводом для этого интервью послужило отстранение от эфира одного из самых острых, умных телеобозревателей России Ольги Романовой. Причина отстранения: вслух произнесенная неугодная высокому начальству информация, в частности, об «отмазке» от суда (задавил насмерть человека) сына нынешнего вице-премьера и министра обороны России Сергея Иванова.
- Сколько дней, Оля, как вы не выходите в эфир?
- Я должна была выйти в прямом эфире в четверг – с получасовой программой на регионы, опережающие московское время на 2 и 4 часа, а потом, в 22.30 –прямой эфир на московский регион. В пятницу у меня рабочий день без эфира – рабочая летучка. Сегодня, в понедельник, я должна была выйти в эфир, но, как говорится, увы. Однако я сижу на работе, исполняю свои обязанности.
- В последние дни с телеканалом «Русский мир», на котором мы встречаемся с вами, происходят странные вещи: то на целых два дня исчезло изображение, то картинка начинает дрожать, звук исчезать. Поскольку сигнал к нам идет через космос, то я считаю, что ТАМ, НАВЕРХУ, кто-то заступается за вас.
- У меня полностью такое же ощущение (смеется).
- Ну а как вы, Оля, относитесь к религии? Вы верующий человек?
- Трудно сказать однозначно, потому что до последнего времени я считала себя агностиком, то есть верила в некоего Бога, у которого нет национальности и определенной религии. Но серьезно я об этом, откровенно говоря, не думала. По происхождению я еврейка, но по давней семейной традиции – крещеная. То есть сейчас я чувствую себя немножко предателем неких религиозных традиций семьи, поскольку семья много лет, начиная с 20-х годов, пыталась обратиться сначала в латышей, затем - в русских, а я с успехом иду в обратном направлении. Сейчас я увлеклась –буквально месяц назад – каббалой. Трудно сказать, почему, просто интересуюсь.
- Несколько слов о себе: в какой семье вы росли, где получили образование, как складывалась ваша журналистская судьба.
- Мои родители, бабушки, дедушки, прадедушки – все до единого медики. Причем, по маминой линии все – стоматологи-протезисты, по папиной – урологи или военные врачи. Когда в начале 80-х мне пришла пора выбирать жизненный путь, папа сказал: «Медицины – хватит. Мы – сфера обслуживания в этой стране. Нельзя ли работать где-то поближе к деньгам?» Я с детства любила экономику, читала с упоением Маркса и Энгельса. Считаю работу великого соратника основоположника научного коммунизма «Происхождение семьи, частной собственности и государства» неплохой, даже – хорошей, в том числе - с литературной точки зрения. А так как читать тогда альтернативные экономические источники было довольно трудно, то я поступила в Московский финансово-экономический институт, который и закончила в 1988 году. И пошла себе спокойно работать во Внешэкономбанк.
- Внешэкономбанк – серьезное заведение, видно, они неглубоко копали в вашем происхождении, Оля.
- Во-первых, наверное, действительно неглубоко. Во-вторых, у меня к тому времени с моим учебным заведением произошла стычка. Проходя еще студенческую практику в Минфине, я начала писать диссертацию, собиралась остаться на кафедре и заниматься научной работой. Собственно, я и сейчас занимаюсь ей и преподаю, являясь профессором Высшей школы экономики. Я преподаю курс экономики средств массовой информации. Вернемся чуть-чуть назад. В тот момент, когда я писала диссертацию о планировании агропромышленного комплекса Народной республики Болгарии, в нашей стране случилось то, что случилось: планирование отменили. Писать стало не про что, но в этот момент на мое место в Минфине – оно считалось тепленьким – взяли дочку одного высокопоставленного чиновника. Из Внешэкономбанка. Я - девушка простая, подошла к «дочке» и говорю:
- Ирк, знаешь чего, давай-ка я пойду работать к твоему папашке во Внешэкономбанк – это будет справедливо.
Так я, несмотря на свое происхождение, попала во Внешэкономбанк.
- И как же вы из Внешэкономбанка спланировали в РЕН-ТВ?
- О, из Внешэкономбанка я пошла на повышение: в объединение «Союзвнешнефтьэкспорт», то есть оказалась во внешней торговле. Но оттуда меня уволили, нашли, представьте себе, что я попала во внешнюю торговлю благодаря... кумовству. Все это было, конечно, собачьей чушью, но я осталась без работы.
- В общем, Оля, получается, что вы девушка очень умная, но не слишком везучая...
- Скорее всего, вы правы. Но нет худа без добра – меня приняли сперва на работу в АПН, где я постепенно из экономиста превратилась в журналиста, оттуда перешла в газету «Сегодня». А когда «Сегодня» лопнула, мы вместе с Мишей Леонтьевым пошли работать на лужковский канал ТВЦ. Там в ельцинские времена работалось вольготно, но потом мы с Мишей Леонтьевым рассорились: он ушел на первый канал к Березовскому, а я, в очередной раз потеряв работу, в очередной раз благодаря случайной встрече с одним из журналистов РЕН-ТВ, оказалась там, то есть здесь, на РЕН-ТВ.
- Почему Лесневские продали свою компанию? Может, их вынудили это сделать – слишком уж самостоятельными они были?
- Безусловно. Мы никогда не говорили об этом с Ирэн Стефановной, потому что это для нее больная тема, но это – так. Не буду отягощать вас подробностями купли-продажи всяческих акций, но в результате Ирэн Стефановна оказалась наемным менеджером на канале, названном ее именем, с чем она не согласилась.
- А ваши неприятности не связаны с тем, что пришла новая метла, которая хочет быть более послушной власти?
- Я бы хотела сказать так, но я не могу этого сделать бездоказательно. Поэтому я считаю, что происшедшее со мной – следствие мочеполовых проблем нового гендиректора нашего канала г-на Орджоникидзе, назначенного нашими акционерами.
- Сколько телезрителей смотрят РЕН-ТВ?
- Мы покрывали 5% аудитории, сколько это голов – считайте сами. Была нормальная отдушина, Кондолизе Райс можно было предъявить наше телевидение в качестве свободного. Теперь предъявлять нечего.
- Есть ли сегодня в России антиамериканские настроения?
- Думаю, что есть, по крайней мере, я с ними много раз сталкивалась.Когда мы снимаем улицу, нам нередко прямо в камеру кричат: «Вы проамериканский канал...» Звучит это (или понимать это) надо примерно так: суки, сволочи, продажные твари.
- Что происходит в России сегодня? Не возвращается ли постепенно страх?
- Если до последнего времени я была убеждена, что лично я, Оля Романова, ничего не боюсь в этой жизни, то теперь я могу сказать: да, я боюсь. Боюсь, что ко мне в любой момент незаконно может быть применена физическая сила, что и было сделано на РЕН-ТВ, и никто, никогда меня не защитит. Более того, поскольку мы находимся в окружении людей неумных и непорядочных, я боюсь за своих детей: чтобы воздействовать на меня, воздействуют на них.. Очень боюсь за свою маму. Я – правда ! – боюсь! Честно – до дрожи!
Но мой страх никак не повлияет на мои позиции гражданина и журналиста.
- Не превращается ли «Единая Россия» в новую КПСС?
- Безусловно, превращается. Единственное, что я хочу сказать, это то, что несколько членов Генсовета «Единой России» однозначно меня поддержали. Они сказали примерно так: это страшный удар по имиджу страны, такое могли сделать только враги России и так далее. Меня очень поддержали Председатель Верхней палаты Госдумы Сергей Миронов, хотя я кусала его больше всех, Илюхин из руководства КПРФ, с которым я даже не знакома, Володя Рыжков (независимый депутат Госдумы. –В.Н.). Но все это я расцениваю так: пропиариться на выборах в Госдуму за мой счет – это одно, а свобода слова – это совершенно другое.
- И вы действительно намерены подать в суд на гендиректора компании?
- Сегодня, в понедельник, я написала заявление в прокуратуру Хамовнического района о том, что меня не просто отстранили от эфира, а три мордоворота физически не пустили меня в студию прямого эфира, ссылаясь на распоряжение г-на Орджоникидзе.
- Вы еще участвуете в программе, идущей здесь по другому русскому каналу- RTVI, ее попеременно ведут Матвей Ганапольский и другие...
- Мне сегодня мои коллеги звонили оттуда, пригласили в мое обычное время: в среду, в 17.08 по московскому времени.
- Надеюсь, Оля, наши телезрители увидят вас в среду на своих телеэкранах.
- Спасибо, друзья, за поддержку.
- Вы выразили беспокойство за своих детей. Несколько слов о них.
- У меня чудные дети. Сыну Диме – 20 лет, он учится в Высшей школе экономики. А дочке Ане, голубоглазой блондинке, – 12 . В мои творческие планы на будущий год входит родить третьего ребеночка (смеется).
- Вы много раз бывали в Америке. Как вам наша страна?
- Честно скажу, мне в Америке не нравится, но это не повод для меня ее не любить. Мне больше нравится во Франции. Меня вполне устраивает американская внутренняя политика, отношение Америки к своим гражданам и тому подобное. У меня есть претензии к американской внешней политике и геополитике, о чем я и сделала несколько программ. Но я не могу согласиться с популярной мыслью о том, что Америка – это мировой жандарм. У меня есть вопросы и к Бушу, и к Путину, но Путин меня больше волнует – это мой президент.
- Гипотетический вопрос: как бы вы отнеслись к предложению поработать год-два по контракту на русском телевидении в Америке?
- Я очень благодарна вам за это гипотетическое предложение, но я всеми силами, держась зубами, руками, чем угодно, постараюсь остаться в России, потому что, мне кажется, здесь я принесу, уж извините меня, больше пользы России. К тому же я не говорю по-английски (смеется).
- Ваши пожелания, Оля, вашим телезрителям в Америке ( я бы назвал их сейчас вашими телеболельщиками) и читателям «Русского базара».
- Мои пожелания, связанные с моей нынешней ситуацией, - быть в ладу с самим собой, своей совестью, семьей. Чтобы совесть, долг, обязанности не противоречили друг другу. Никогда.