В небесах мы летали не одни...
История далекая и близкая
Предложенный американцами план предусматривал сквозные полёты бомбардировщиков ВВС США из Италии в СССР, с попутным нанесением бомбовых ударов по военным объектам противника. После посадки на советской территории, дозаправившись и загрузившись бомбами, самолёты тем же маршрутом возвратятся в обратном направлении.
2 февраля 1944 года Сталин принял в Москве посла США Гарримана. Во время беседы были уточнены количество и типы самолетов, которые будут базироваться на территории Советского Союза, количество и качество снаряжения.
Прошло немногим более полугода после изгнания гитлеровцев из Полтавы. На месте прежнего лётного городка остались руины. Казалось фантастикой в течение полутора-двух месяцев построить лётные поля, с соответствующими зданиями, сооружениями, средствами связи, а также создать условия для проживания лётно-технического состава авиабазы. Последнюю проблему решили без особой головной боли, восстановив кирпичное здание казармы. Позже Народный комиссар путей сообщения Лазарь Каганович распорядился выделить два железнодорожных состава, сформированных из сцепленных вагонов СВ. Комфортабельные купе как нельзя лучше подошли для прибывающих гостей. Строителей разместили в палаточном городке.
Оперативно были оборудованы узлы связи, соединившие Полтаву с Москвой, где находилась военная миссия США в СССР во главе с генерал-майором Джоном Дином, а также с Англией - там размещался штаб стратегической авиации США. Аэродромное оборудование, подсобные, медицинские и жилые помещения, командные пункты, бомбоубежища, бани и прачечные, столовые, насосные станции - всё строили солдаты, в числе которых было немало женщин. С рассвета и дотемна они перетаскивали на носилках металлические плиты, каждая из которых весила более сорока килограммов. Плитами выкладывали взлётно-посадочные полосы. Таких плит морским путём из США было доставлено около 300 тысяч штук.
Объём работ был достаточно велик. Американская сторона планировала, что с посадкой под Полтавой будут участвовать 360 бомбардировщиков Б-17 (“летающая крепость”) и Б-24 “либерейтор”, плюс до двухсот истребителей сопровождения. С американской стороны для руководства операциями было сформировано Восточное авиационное командование во главе с полковником Альфредом Кесслером. Для облегчения деловых контактов русских офицеров с американцами имелись три оперативные группы. Их возглавляли офицеры А.Ерко, А.Бондаренко и М.Лысенко.
В свою очередь США взяли на себя полное материальное обеспечение всех работ. Глава военной миссии США в Москве генерал Дин, побывавший на объекте был потрясён увиденным: “Летное поле кишело женщинами, укладывавшими железные плиты на взлетные полосы. Работа шла непрерывно и прогрессировала с такой скоростью, что казалось, стальной ковер в милю длиной вырастал на глазах. Было очевидно, что здесь задержки не будет...”
В начале мая из Америки в Полтаву прибыли специалисты различных аэродромных служб и медицинский персонал.
С аэродромов, размещённых в Италии, поднялись в небо 750 самолетов и взяли курс через Адриатическое море на Венгрию. Их целью была бомбардировка объектов на территории противника, в том числе крупного железнодорожного узла Дебрецен в Венгрии. На него генерал Эккер повел отдельную группу из 130 “Летающих крепостей” и 70 “Мустангов”. Более тысячи авиабомб, каждая из которых весила 227 килограммов, сделали своё дело.
Встречу боевых друзей в Полтаве организовали, как нужно. Накануне туда прибыли начальник Управления спецзаданий Генерального штаба Красной Армии генерал Н.Славин, зам. начальника штаба ВВС по разведке генерал Грендаль, начальник Импортного управления ВВС генерал Левандович, корреспонденты “Правды”, “Известий” и “Красной Звезды”. По компетентному мнению ряда лиц советская сторона могла бы ради такого случая направить туда руководителей более высокого ранга. С американской стороны авиагруппу встречали прибывшие также из Москвы посол Гарриман с дочерью, генерал Дин и весь персонал, находившийся на базе.
Прямо на летном поле генерал Эккер доложил встречающим, как прошла первая челночная операция, после чего вручил генералу Перминову личное благодарственное письмо президента Рузвельта, и прикрепил к его мундиру высокую награду - медаль Легиона Заслуженных” (Legion of Merit),) как признание личного вклада Перминова в организацию “челночных” операций. После завершения парадной встречи общение продолжили за праздничным столом.
6 июня 159 американских бомбардировщиков и 47 истребителей прикрытия взлетели, чтобы нанести удар по немецкому аэродрому, морскому порту и ряду военных объектов в районе румынского города Галац.
* * *
Повседневные контакты советских военнослужащих с американскими лётчиками, казалось, должны были стереть преграды между ними, однако отравленные антиамериканской пропагандой советские граждане оставались если не бдительными, то уж очень осторожными в отношениях с представителями союзников. Нина Рогозина, служившая в бао (батальон аэродромного обслуживания) вспоминала: “Взаимоотношения с ними были хорошие, уважительные. Но больше ничего. Честно сказать, я настороженно к ним относилась. Даже когда шоколадной конфетой угощали, отказывалась. Боялась - вдруг отравленная”.
С оглядкой и недоверием выходили на контакты с американцами и офицеры высокого ранга. Генерал-лейтенант Д.Т.Никишин в своих воспоминаниях привёл весьма характерный пример. В 1944 году Никишин получил назначение на должность начальника Управления бомбардировочной авиации. Командующий ВВС маршал авиации Александр Новиков поручил Никишину лично выяснить, действительно ли американцы наносят удары с воздуха по военным объектам противника. “ Что они там бомбили - нам было совершенно не ясно, и как-то раз Новиков отправил меня в Полтаву, с поручением слетать на боевое задание в составе американского экипажа и самому разобраться в ситуации.
С американским командованием я договорился быстро, с одной группой должен был лететь сам, со второй штурман, с третьей стрелок. В ночь перед вылетом не спалось, и тут постучал к нам в комнату полковник из СМЕРШа при Главном штабе ВВС. Я его хорошо знал.
- Надо поговорить.
- Тогда, - говорит, - я лететь не советую. Если органы заинтересуются, чем объясните, что летали на американском бомбардировщике в Италию? Запросите лучше письменный приказ из Москвы.
Конечно, осторожный Новиков никакого приказа не отдал, и мой полет на американском В-17 так и не состоялся”.
Пару дней экипажи, а с ними и наши штурманы, занимались предполетной подготовкой. 30 июня вылетели на задание. Самолеты взлетали с минутным интервалом. В воздухе каждый специалист выполнял свои обязанности. Советские штурманы делали то, что им поручил командующий авиацией дальнего действия Голованов.
Предстояло нанести удар по объектам нефтяной промышленности в Румынии. Отбомбившись, самолёты взяли курс на Италию и вскоре благополучно совершили там посадку. Штурманов доставили на авиационную базу в Бари (Италия). Там имелся крупнейший аэродром совместного базирования союзников по антигитлеровской коалиции и разворачивалась работа по созданию советской базы для транспортировки военных грузов в Югославию,
Советских штурманов командование авиабазы встретило очень тепло. По распоряжению генерала Туайнинга для них был проведён приём на высоком уровне. Затем демонстрировались показательные учения авиационной группы, после которых гости участвовали в обмене мнениями. Они также встретились с соотечественниками, бывшими узниками немецких концлагерей. Американцы дали возможность гостям месяц отдохнуть в бывшей курортной зоне, после чего доставили в Москву.
О прибытии кинооператоров командование 169-й абон было проинформировано накануне. Школьникову и Шеру предоставили двухместное купе в классном гостиничном вагоне.
Оба кинооператора не первый раз работали с авиаторами. Приходилось им вести киносъёмки как на аэродромах, так непосредственно в боевых вылетах. Школьников к концу войны стал единственным в стране оператором, трижды летавшим в тыл к немцам, на партизанские базы. С камерой в руках, с вещмешком на спине, набитым плёнкой и кассетами, с автоматом на плече и с пистолетом на поясном ремне. Осколки мин, гранат, снарядов, а там и пули, случалось, не пролетали стороной. Школьников трижды был ранен, а после выписок из госпиталей вновь стремился попасть на передовую.
- Прямо в землю “фоккера” свалил, оператор! Наповал! Спасибо, друг!..“ (И.И.Шелест “С крыла на крыло”).
“Во время войны об этих самолетах рассказывали чудеса. И мы с Борисом, естественно, стали искать чудодейственную броню, делающую самолет неуязвимым. Каково же было наше удивление, когда вместо брони мы обнаружили обыкновенный дюралюминий. Однако самолет все же выглядел очень внушительно - четырехмоторный бомбардировщик с экипажем в одиннадцать человек. И запас бомб он брал немалый - семь тонн. “Летающей крепостью” его называли потому, что он имел около двадцати крупнокалиберных пулеметов, со всех сторон защищающих самолет от истребителей врага. “Летающие крепости”, базирующиеся на Полтавском аэродроме, уже не раз бомбили вражескую территорию. На их фюзеляжах были нарисованы маленькие свастики, каждая из которых обозначала сбитый фашистский самолет, и бомбочки, символизирующие боевой вылет...
Готовясь к полетам, мы старались как можно детальнее изучить “летающую крепость”. Снимали подвешивание бомб, заправку самолета горючим. Подразделения аэродромного обслуживания работали толково и споро. Американские летчики хвалили наших ребят за сноровку и быстроту.
Вылетели мы с Борисом в разных самолетах на следующий день после прибытия. Маршрут наш лежал от Полтавы до одного из американских аэродромов в итальянском городе Бари. По пути “летающие крепости” должны были бомбить объекты противника. В Италии предстояло заправиться горючим, снова взять запас бомб, а затем лететь “челночным рейсом” обратно в Полтаву. И по дороге опять бомбить объекты врага.
Летели мы на большой высоте. Я снимал через люк землю, едва видную сквозь туманную дымку, потом летчиков. Их кабина была довольно просторной и светлой, кругом плексиглас. Затем снимал стрелка. Он был все время начеку и не отрывался от рукояток пулемета: немецкие истребители, по своему обычаю, появлялись, как правило, со стороны солнца, - и всегда внезапно. Требовалось быть предельно внимательным, чтобы не пропустить их приближения.
Меня подвели к люку, откуда я мог снимать отрыв бомб. Как только услышал зуммер, сразу включил камеру. Бомбы горохом посыпались вниз, исчезая в сером мареве. Прежде чем они достигли земли, самолет уже далеко улетел от места разрывов. Мы благополучно приземлились в Бари. Опять заправка, подвешивание бомб... И - в обратный путь.
Штурманы сидели за большим столом, на котором были установлены приборы. Я уже знал, что эти механизмы для бомбометания у американцев засекречены. Во всяком случае, еще до вылета советский генерал, начальник аэродрома, предупредил: “Можете в самолете снимать все, только не штурманский стол”.
На сайте “Кинематограф России” можно прочитать следующее: “Семён Семёнович Школьников - советский кинорежиссёр, кинооператор, кинодокументалист, сценарист, народный артист Эстонской ССР, почётный гражданин города Талина, трижды лауреат Сталинской премии, лауреат премии гильдии кинооператоров “Белый квадрат” и национальной премии “Ника”. Семён Школьников - один из двух ныне живущих фронтовых кинооператоров Великой Отечественной войны”.
Главная сложность в нанесении ударов по целям в Германии, Венгрии, Румынии, заключалась в их значительном удалении от мест базирования авиации США. Из-за этого приходилось сокращать бомбовую нагрузку, чтобы заправить самолёты необходимым количеством топлива. К тому же радиус действия авиации сопровождения был намного меньше, чем у самолётов дальней авиации. Единственным вариантом эффективных действий дальнобойщиков США в Европе могли стать аэродромы подскока в западной части СССР.
Предложенный американцами план предусматривал сквозные полёты бомбардировщиков ВВС США из Италии в СССР, с попутным нанесением бомбовых ударов по военным объектам противника. После посадки на советской территории, дозаправившись и загрузившись бомбами, самолёты тем же маршрутом возвратятся в обратном направлении.
Переговоры велись на самом высоком уровне. С просьбой о предоставлении такой базы президент Рузвельт напрямую обратился к Сталину. В конце концов, американская сторона была уведомлена о согласии Советского Союза выделить под базу большую территорию в районе Полтава - Пирятин - Миргород.
2 февраля 1944 года Сталин принял в Москве посла США Гарримана. Во время беседы были уточнены количество и типы самолетов, которые будут базироваться на территории Советского Союза, количество и качество снаряжения.
Командиром существовавшей пока что на бумаге 169-й авиабазы особого назначения был назначен генерал-майор авиации А.Р.Перминов, ранее служивший начальником оперативного отдела в штабе 8-й Воздушной Армии. Операция получила название “Фрэнтик”.
Прошло немногим более полугода после изгнания гитлеровцев из Полтавы. На месте прежнего лётного городка остались руины. Казалось фантастикой в течение полутора-двух месяцев построить лётные поля, с соответствующими зданиями, сооружениями, средствами связи, а также создать условия для проживания лётно-технического состава авиабазы. Последнюю проблему решили без особой головной боли, восстановив кирпичное здание казармы. Позже Народный комиссар путей сообщения Лазарь Каганович распорядился выделить два железнодорожных состава, сформированных из сцепленных вагонов СВ. Комфортабельные купе как нельзя лучше подошли для прибывающих гостей. Строителей разместили в палаточном городке.
Оперативно были оборудованы узлы связи, соединившие Полтаву с Москвой, где находилась военная миссия США в СССР во главе с генерал-майором Джоном Дином, а также с Англией - там размещался штаб стратегической авиации США. Аэродромное оборудование, подсобные, медицинские и жилые помещения, командные пункты, бомбоубежища, бани и прачечные, столовые, насосные станции - всё строили солдаты, в числе которых было немало женщин. С рассвета и дотемна они перетаскивали на носилках металлические плиты, каждая из которых весила более сорока килограммов. Плитами выкладывали взлётно-посадочные полосы. Таких плит морским путём из США было доставлено около 300 тысяч штук.
Объём работ был достаточно велик. Американская сторона планировала, что с посадкой под Полтавой будут участвовать 360 бомбардировщиков Б-17 (“летающая крепость”) и Б-24 “либерейтор”, плюс до двухсот истребителей сопровождения. С американской стороны для руководства операциями было сформировано Восточное авиационное командование во главе с полковником Альфредом Кесслером. Для облегчения деловых контактов русских офицеров с американцами имелись три оперативные группы. Их возглавляли офицеры А.Ерко, А.Бондаренко и М.Лысенко.
Советская сторона обеспечивала противовоздушную оборону аэродромов, а также снабжение и частично обслуживание самолетов.
В свою очередь США взяли на себя полное материальное обеспечение всех работ. Глава военной миссии США в Москве генерал Дин, побывавший на объекте был потрясён увиденным: “Летное поле кишело женщинами, укладывавшими железные плиты на взлетные полосы. Работа шла непрерывно и прогрессировала с такой скоростью, что казалось, стальной ковер в милю длиной вырастал на глазах. Было очевидно, что здесь задержки не будет...”
В начале мая из Америки в Полтаву прибыли специалисты различных аэродромных служб и медицинский персонал.
Основные работы по подготовке Полтавского аэродромного узла закончили вести в середине мая. Всего было уложено более 350 тыс. кв. метров стальных секций на ВПП и рулежные дорожки, построены и восстановлены жилой дом на 96 квартир, три казармы на 1300 человек, 20 санитарно-медицинских корпусов на 720 мест, 7 столовых, 150 бомбоубежищ, авиационно-ремонтные мастерские.
Наконец, после окончательного приёма объектов, на секретные аэродромы под Полтавой прибыли долгожданные гости. Их путь на Украину сочетался с выполнением боевого задания.
С аэродромов, размещённых в Италии, поднялись в небо 750 самолетов и взяли курс через Адриатическое море на Венгрию. Их целью была бомбардировка объектов на территории противника, в том числе крупного железнодорожного узла Дебрецен в Венгрии. На него генерал Эккер повел отдельную группу из 130 “Летающих крепостей” и 70 “Мустангов”. Более тысячи авиабомб, каждая из которых весила 227 килограммов, сделали своё дело.
Отбомбившись, большая часть летающих крепостей вернулась на базу в Италию, а группа во главе с командующим 15-й воздушной армией генералом Экером, взяла курс на Украину.
Проделав тяжелый путь, “Летающие крепости” подошли к Полтаве. Бомбардировщики сели под Полтавой. Истребители - в Миргороде и Пирятине.
Встречу боевых друзей в Полтаве организовали, как нужно. Накануне туда прибыли начальник Управления спецзаданий Генерального штаба Красной Армии генерал Н.Славин, зам. начальника штаба ВВС по разведке генерал Грендаль, начальник Импортного управления ВВС генерал Левандович, корреспонденты “Правды”, “Известий” и “Красной Звезды”. По компетентному мнению ряда лиц советская сторона могла бы ради такого случая направить туда руководителей более высокого ранга. С американской стороны авиагруппу встречали прибывшие также из Москвы посол Гарриман с дочерью, генерал Дин и весь персонал, находившийся на базе.
Прямо на летном поле генерал Эккер доложил встречающим, как прошла первая челночная операция, после чего вручил генералу Перминову личное благодарственное письмо президента Рузвельта, и прикрепил к его мундиру высокую награду - медаль Легиона Заслуженных” (Legion of Merit),) как признание личного вклада Перминова в организацию “челночных” операций. После завершения парадной встречи общение продолжили за праздничным столом.
6 июня 159 американских бомбардировщиков и 47 истребителей прикрытия взлетели, чтобы нанести удар по немецкому аэродрому, морскому порту и ряду военных объектов в районе румынского города Галац.
* * *
Повседневные контакты советских военнослужащих с американскими лётчиками, казалось, должны были стереть преграды между ними, однако отравленные антиамериканской пропагандой советские граждане оставались если не бдительными, то уж очень осторожными в отношениях с представителями союзников. Нина Рогозина, служившая в бао (батальон аэродромного обслуживания) вспоминала: “Взаимоотношения с ними были хорошие, уважительные. Но больше ничего. Честно сказать, я настороженно к ним относилась. Даже когда шоколадной конфетой угощали, отказывалась. Боялась - вдруг отравленная”.
С оглядкой и недоверием выходили на контакты с американцами и офицеры высокого ранга. Генерал-лейтенант Д.Т.Никишин в своих воспоминаниях привёл весьма характерный пример. В 1944 году Никишин получил назначение на должность начальника Управления бомбардировочной авиации. Командующий ВВС маршал авиации Александр Новиков поручил Никишину лично выяснить, действительно ли американцы наносят удары с воздуха по военным объектам противника. “ Что они там бомбили - нам было совершенно не ясно, и как-то раз Новиков отправил меня в Полтаву, с поручением слетать на боевое задание в составе американского экипажа и самому разобраться в ситуации.
С американским командованием я договорился быстро, с одной группой должен был лететь сам, со второй штурман, с третьей стрелок. В ночь перед вылетом не спалось, и тут постучал к нам в комнату полковник из СМЕРШа при Главном штабе ВВС. Я его хорошо знал.
- Надо поговорить.
Он спросил, есть ли у меня приказ Новикова на выполнение задания с американцами. Устное поручение-то у меня было, а вот письменного приказа - нет.
- Тогда, - говорит, - я лететь не советую. Если органы заинтересуются, чем объясните, что летали на американском бомбардировщике в Италию? Запросите лучше письменный приказ из Москвы.
Конечно, осторожный Новиков никакого приказа не отдал, и мой полет на американском В-17 так и не состоялся”.
Однако достоверно известно, что такой полёт всё-таки состоялся, да не один. Их участниками стали, в одном случае, классные штурманы из частей авиации дальнего действия. В другом, не менее классные специалисты, фронтовые кинооператоры орденоносец Борис Шер и лауреат Сталинской премии Семён Школьников. Военные штурманы - капитаны В.Ф.Рощенко, П.П.Хрусталев и старший лейтенант В.А.Быхал - задание на полёт получали непосредственно от любимца Сталина, маршала авиации Е.А.Голованова.
Пару дней экипажи, а с ними и наши штурманы, занимались предполетной подготовкой. 30 июня вылетели на задание. Самолеты взлетали с минутным интервалом. В воздухе каждый специалист выполнял свои обязанности. Советские штурманы делали то, что им поручил командующий авиацией дальнего действия Голованов.
Предстояло нанести удар по объектам нефтяной промышленности в Румынии. Отбомбившись, самолёты взяли курс на Италию и вскоре благополучно совершили там посадку. Штурманов доставили на авиационную базу в Бари (Италия). Там имелся крупнейший аэродром совместного базирования союзников по антигитлеровской коалиции и разворачивалась работа по созданию советской базы для транспортировки военных грузов в Югославию,
Советских штурманов командование авиабазы встретило очень тепло. По распоряжению генерала Туайнинга для них был проведён приём на высоком уровне. Затем демонстрировались показательные учения авиационной группы, после которых гости участвовали в обмене мнениями. Они также встретились с соотечественниками, бывшими узниками немецких концлагерей. Американцы дали возможность гостям месяц отдохнуть в бывшей курортной зоне, после чего доставили в Москву.
С кинооператорами всё было почти так же, но с небольшой разницей. Их путешествие оказалось намного короче по времени.
О прибытии кинооператоров командование 169-й абон было проинформировано накануне. Школьникову и Шеру предоставили двухместное купе в классном гостиничном вагоне.
Представитель штаба авиабазы напомнил им, что на летном поле киносъёмку они могут вести свободно, воздушные же съемки желательно согласовывать с американцами.
Оба кинооператора не первый раз работали с авиаторами. Приходилось им вести киносъёмки как на аэродромах, так непосредственно в боевых вылетах. Школьников к концу войны стал единственным в стране оператором, трижды летавшим в тыл к немцам, на партизанские базы. С камерой в руках, с вещмешком на спине, набитым плёнкой и кассетами, с автоматом на плече и с пистолетом на поясном ремне. Осколки мин, гранат, снарядов, а там и пули, случалось, не пролетали стороной. Школьников трижды был ранен, а после выписок из госпиталей вновь стремился попасть на передовую.
Бориса Шера, близкие и друзья знали как тихого, скромного человека. В боевой обстановке он чувствовал себя словно рыба в воде, сосредоточенно занимался своим делом. Плюс ко всему Борис прославился как меткий воздушный стрелок.
“Это он в сорок третьем году, вылетев на съемку боевой операции на месте стрелка-радиста в кабине штурмовика, одной очередью сбил атаковавший их “фокке-вульф”, Евгений Кригер писал об этом: “С дистанции 150 метров Шер дал очередь”. Видимо, привычка кинооператора быстро наводить объектив на фокус пригодилась и в обращении с пулеметом. После посадки пилот Старченко бросился к Шеру, обнял его, кричал товарищам:
- Прямо в землю “фоккера” свалил, оператор! Наповал! Спасибо, друг!..“ (И.И.Шелест “С крыла на крыло”).
Тогда Бориса Шера командование отметило одной из наиболее ценимых у фронтовиков наград - орденом Красного Знамени.
Многое повидали и испытали на фронтовых путях-дорогах кинооператоры Школьников и Шер, а вот впервые увидеть вблизи “летающие крепости”, да к тому же совершить на них челночный перелёт им довелось однажды, летом сорок четвёртого года.
“Во время войны об этих самолетах рассказывали чудеса. И мы с Борисом, естественно, стали искать чудодейственную броню, делающую самолет неуязвимым. Каково же было наше удивление, когда вместо брони мы обнаружили обыкновенный дюралюминий. Однако самолет все же выглядел очень внушительно - четырехмоторный бомбардировщик с экипажем в одиннадцать человек. И запас бомб он брал немалый - семь тонн. “Летающей крепостью” его называли потому, что он имел около двадцати крупнокалиберных пулеметов, со всех сторон защищающих самолет от истребителей врага. “Летающие крепости”, базирующиеся на Полтавском аэродроме, уже не раз бомбили вражескую территорию. На их фюзеляжах были нарисованы маленькие свастики, каждая из которых обозначала сбитый фашистский самолет, и бомбочки, символизирующие боевой вылет...
Готовясь к полетам, мы старались как можно детальнее изучить “летающую крепость”. Снимали подвешивание бомб, заправку самолета горючим. Подразделения аэродромного обслуживания работали толково и споро. Американские летчики хвалили наших ребят за сноровку и быстроту.
Вылетели мы с Борисом в разных самолетах на следующий день после прибытия. Маршрут наш лежал от Полтавы до одного из американских аэродромов в итальянском городе Бари. По пути “летающие крепости” должны были бомбить объекты противника. В Италии предстояло заправиться горючим, снова взять запас бомб, а затем лететь “челночным рейсом” обратно в Полтаву. И по дороге опять бомбить объекты врага.
Летели мы на большой высоте. Я снимал через люк землю, едва видную сквозь туманную дымку, потом летчиков. Их кабина была довольно просторной и светлой, кругом плексиглас. Затем снимал стрелка. Он был все время начеку и не отрывался от рукояток пулемета: немецкие истребители, по своему обычаю, появлялись, как правило, со стороны солнца, - и всегда внезапно. Требовалось быть предельно внимательным, чтобы не пропустить их приближения.
Кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся - это был тот парень, который говорил по-русски. Он прокричал мне на ухо: “Скоро будем спускать бомбы!”.
Меня подвели к люку, откуда я мог снимать отрыв бомб. Как только услышал зуммер, сразу включил камеру. Бомбы горохом посыпались вниз, исчезая в сером мареве. Прежде чем они достигли земли, самолет уже далеко улетел от места разрывов. Мы благополучно приземлились в Бари. Опять заправка, подвешивание бомб... И - в обратный путь.
В камере еще оставалась пленка, и я опять стал снимать пилотов. В это время меня окликнули штурманы: “А нас почему не снимаешь?” (мы перешли на “ты” с первого дня, а полет сблизил нас еще больше).
Штурманы сидели за большим столом, на котором были установлены приборы. Я уже знал, что эти механизмы для бомбометания у американцев засекречены. Во всяком случае, еще до вылета советский генерал, начальник аэродрома, предупредил: “Можете в самолете снимать все, только не штурманский стол”.
- Ребята, эти ваши приборы засекречены, снимать их запрещено...
- Плевать мы хотели на секретность, ты снимай, отвечать будем мы.
Ну что ж, - стал снимать штурманов, но так, чтобы их приборы не попадали в кадр. Снимал их лица и - крупно - руки, вращающие какие-то лимбы, нажимающие какие-то кнопки... Последние метры пленки ушли на съемку приближающейся нашей земли. Только когда мы уже подлетали к Полтаве, я по-настоящему осознал, что снимал бомбежку военных объектов на территории гитлеровской Германии”. (Школьников Семен Семенович. “В объективе - война”). И.И. “К ПОБЕДНЫМ РАССВЕТАМ”
Оба боевых кинооператора до весны сорок пятого года оставались в действующей армии. Школьникову удалось ещё раз побывать в тылу у немцев, снять ряд сюжетов боевой работы и жизни югославских партизан.
С тех пор, как говорится, много воды утекло. Давно ушли из жизни Герои Советского Союза полковники Хрусталёв и Рощенко. Об их коллеге по фамилии В.А.Быхал известно, что он завершил военную службу в генеральском звании.
Ленинградец Борис Ильич Шер прожил 80 лет, наснимал массу киносюжетов и док. фильмов. Последний фильм “Толстой и Индия” Шер снимал в 1971 году, после чего ещё 23 года благополучно жил не белом свете. Скончался в 1994 году.
О Школьникове в газетном формате сложно рассказать. В 1940 году он стал известен как режиссёр фильма “Линия Маннергейма”. С тех пор непрерывно ставил и снимал фильмы вплоть до 1992 года. Не был обойдён вниманием правительства - как-никак получил 5 орденов, плюс Югославия отметила его орденом “За заслуги перед народом”.
На сайте “Кинематограф России” можно прочитать следующее: “Семён Семёнович Школьников - советский кинорежиссёр, кинооператор, кинодокументалист, сценарист, народный артист Эстонской ССР, почётный гражданин города Талина, трижды лауреат Сталинской премии, лауреат премии гильдии кинооператоров “Белый квадрат” и национальной премии “Ника”. Семён Школьников - один из двух ныне живущих фронтовых кинооператоров Великой Отечественной войны”.
Участие кинооператоров в операции “Фрэнтик” наградами отмечено не было. Они выполняли свою повседневную, обычную работу, независимо от условий и обстановки.
