Две женщины – один мужчина?

Отношения свекрови и невестки – это борьба двух женщин за сердце и душу одного мужчины. Отношения тещи и зятя – это борьба мужчины и женщины за сердце и душу другой женщины. Считается, что первая – это, как правило, драма, тогда как вторая ближе к комедии. Возможно, именно поэтому существует множество анекдотов о теще, но почти нет анекдотов о свекрови. Мол, между свекровью и невесткой бои обычно идут не на жизнь, а насмерть, а сочинять анекдоты о кровавых схватках с возможным летальным исходом никому не хочется. Они требуют серьезного жанра и серьезных писателей вроде Достоевского или Хемингуэя. А, может быть, серьезного жанра требуют оба вида борьбы, оба «любовных» треугольника, оба пространства с накаленной до предела атмосферой? Или напротив, оба эти треугольника можно рассматривать сквозь сатирическую призму?
В Америке, где вступившие в брак дети не живут с родителями, и, как правило, не зависят от них в финансовом отношении, битвы между невестками и свекровями должны были бы, по идее, перекочевать из трагического в комический жанр. Не говоря уж о битвах между тещами и зятьями, которые вообще должны были бы перерасти в дипломатические встречи за круглым столом (желательно, заставленным угощениями, приготовленными самой тещей). Но, увы, не тут-то было. Наши чадолюбивые и честолюбивые родители (особенно мамаши) всегда найдут повод и возможность вмешаться в личную жизнь своих детей и их «вторых половин», превратив американскую идиллию в русско-американскую трагикомедию.
Лана Н. и Марк Л. поженились, когда ей было 23 года, а ему – 29. Она закончила университет (major - бизнес) и работала в небольшой компании, подумывая о работе над магистерской степенью. Он завершил долгий, трудный путь студента-медика, работал в одном из нью-йоркских госпиталей и подумывал об открытии своего офиса. Брак Ланы и Марка состоялся не без вмешательства их родителей, достигших достаточных успехов в Америке. У обеих пар были небольшие, но процветающие бизнесы, и обе пары готовы были сделать все возможное, чтобы обеспечить своим детям не только счастливую и безбедную жизнь, но и переход в иную социальную прослойку.
Мать Марка, Фира, спала и видела своего сына в роли владельца большого частного госпиталя. Вот он - представительный, властный, в белом халате поверх роскошного костюма, обходит палаты, чарующе улыбаясь пациентам, а за ним по пятам, как собачки на задних лапках, бегают подчиненные, жадно глотающие каждое его слово и бдительно наблюдающие за каждой переменой на его лице. Подчиненные, конечно, боятся Марка как огня и преклоняются перед ним, как перед Богом. А его жена, конечно, занимается домом и его детьми, чтобы по вечерам он мог наслаждаться семейным уютом. Она встречает его элегантно одетая, обворожительно улыбаясь, предупредительно заглядывая ему в глаза, ведет к столу, уставленному изысканными блюдами. И она часто устраивает роскошные приемы, чтобы расширять его связи, способствовать укреплению его репутации и его продвижению вверх по социальной лестнице. “Мой Марик далеко пойдет! – говорила Фира своим подругам. - Кто знает, может быть, он политикой займется и станет сенатором! Он ведь такой способный и азартный...”
Мать Ланы, Роза, тоже часто предавалась сладким мечтам о будущем дочери. В этих мечтах Лана фигурировала в роли менеджера крупной компании. Вот она сидит в своем просторном кабинете за огромным письменным столом и говорит по телефону с весьма важными лицами. Она одета в шикарный костюм, украшенный дорогими аксессуарами, волосы эффектно рассыпались по плечам, макияж подчеркивает ее природную красоту, а прекрасный английский, красноречие и личное обаяние способствуют процветанию фирмы. Начальство на Лану не нахвалится, подчиненные мгновенно исполняют все ее команды, секретарша каждые пять минут забегает к ней то с чашкой кофе, то с письмами от партнеров и клиентов. А вечером на роскошной машине за ней заезжает любящий и верный муж – обязательно с цветами, желательно с небольшой (а, может быть, и большой) бархатной коробкой, открыв которую, Лана издает восторженное “Ах!”, ибо внутри красуется очередное украшение – кольцо, брошка или колье. Потом, провожаемые восхищенно-завистливыми взглядами Ланиных сотрудниц, супруги едут на прием или концерт. А дома у них в это время трудится целая бригада слуг – экономка, кухарка, уборщица, нянюшка, которую со временем сменит репетитор. Да и сама Роза иногда заглядывает, чтобы проверить, хорошо ли все эти бездельники ухаживают за ее внучатами и хоромами ее дочери. “Моя Лана не из тех женщин, которые на кухне сидят и полы моют, - говорила Роза подругам. – Она у меня далеко пойдет! А муж будет ее на руках носить...”
Но вот свадьба (в престижном “русском” ресторане) отгремела, свадебное путешествие (по Испании) подошло к концу, особняк (в Стэйтен Айленде) был, не без помощи родителей, роскошно обставлен, и для Ланы с Марком начались семейные будни. Сами родители поначалу пытались держаться от молодых на дистанции, лишь время от времени нанося им визиты. Потом обе мамы стали потихоньку влиять на своих отпрысков, “капая им на мозги” и стараясь направить их супружескую жизнь в нужную сторону.
“Не сажай ее себе на голову! – советовала Фира сыну. – Я понимаю, она женщина красивая, ты ее любишь, но не надо ее баловать и задаривать. И не стоит все время по ресторанам ходить, деньги тратить. Пусть сама готовит”.
“Не подчиняйся ему во всем, показывай свое “я”, - уговаривала Роза дочь. – Я понимаю, он мужчина хоть куда и ты его любишь, но нельзя все время под него подстраиваться, всегда ему уступать. И не надо все в доме вилизывать. Пусть привыкает к тому, что ты – человек занятой и тебе нужна прислуга...”
От таких общих замечаний и наставлений свекровь и теща постепенно переходили к критике, а то и осуждению отдельных качеств невестки и зятя.
“Она – ни рыба, ни мясо, - жаловалась Фира сыну. – Кроме своей учебы и наведения порядка в доме ничем не интересуется. Ко мне относится, как к чужой. А тебя слушается, потому что ей на все наплевать. Кровь в ее жилах течет холодная. И сердца у нее нет. И вообще никогда она тебя не будет любить так, как мама”.
“Слишком уж он неугомонный, - пугала Роза дочь. – Вечно тебя куда-то таскает – по ресторанам, по казино. Как бы игроком не был! А потом, когда забеременеешь, с кем он таскаться будет? Как бы другую бабу себе не завел! А может быть, уже завел? Доверяй, но проверяй! Единственный человек, которому ты должна доверять, - это твоя мама”.
“Бессердечность” Ланы и “неугомонность” Марка были, конечно, не единственными минусами, которые подмечали бдительные mothers-in-law. И молодые супруги стали постепенно видеть друг друга глазами своих матерей, замечая недостатки, о которых раньше не подозревали. Такой “свежий взгляд”, естественно, приводил к ссорам, сначала легким, потом бурным. Но, когда, через два года после свадьбы, молодые заговорили о “пробном сепарейте”, их мамочки очнулись, поняли, что зашли слишком далеко, и сменили гнев на милость. Конечно, и Розу, и Фиру волновала судьба детей, их будущее, но волновал и позор, каким разъезд молодых (а вдруг за ним последует развод?!) мог покрыть их семьи. Кто знает, может быть, обе мамы даже с ужасом представляли злорадные ухмылки своих подруг?..
“Как можно требовать от бедной девочки всего сразу! – жалостливым тоном говорила Фира сыну. – Она ведь еще совсем молодая, неопытная, как она может делать все то, что делаю я, взрослая женщина, прошедшая сквозь огонь, воду и медные трубы! Молодая жена – как ребенок, ее воспитывать надо - иногда кнутом, иногда пряником. Глядишь, и станет такой, какая тебе нужна. Все молодые ссорятся – иначе не бывает. Да и не только молодые. Брак – это тебе не рай земной. А расставаться, позориться – ни в коем случае! Такого у нас отроду не бывало!”
“Ну накричал на тебя муж, ну поздно пришел домой. С кем не бывало! – утешала Роза дочь. – Все мы, бабы, через такое проходили. Мужики – они как собаки. Если укрощать и воспитывать не будешь – сразу кусаться начинают. Иногда потерпишь, иногда поплачешь, иногда надуешься, иногда от постели откажешь, - а там, гляди, и станет, как шелковый. Брак – это тебе не красивый роман! А о разводе и не помышляй – такого ни в моей, ни в папиной семьях никогда не бывало! ”
За уговорами и ультиматумами следовали обещания. “Я буду к вам заходить и во всем Лане помогать, лишь бы у вас все было тихо-мирно”. “Я буду заходить и помогать тебе по дому, а ты над своей master degree работай...”
Нельзя сказать, что резкая смена политического курса благотворно подействовала на Лану и Марка. Тем более, что обе мамы постоянно подчеркивали: брак – это не та идиллическая картина, какую молодые рисовали себе, стоя под хупой и отправляясь в свадебное путешествие. А ведь молодые люди, которые росли уже в Америке и привыкли к мысли, что счастье “так возможно, так близко”, именно на идиллию и настраивались.
“Сначала мама поливала грязью Марка, потом – наши отношения, затем – идею брака, как таковую, - говорит Лана. – Она сумела мне внушить, что супружество – это грязное, вонючее болото, но в этом болоте надо как-то барахтаться, потому что так делают все, по-другому не бывает. А я считала, что супружеская любовь – это самое прекрасное, что только может быть в жизни, и если она не такая с самого начала, надо стараться ее сделать такой. Возможно, так оно и есть на самом деле, но мне уже трудно в это поверить. Мне кажется, что моя душа загажена и отравлена...”
Сейчас молодые супруги – в разъезде, Лана переживает депрессию и не помышляет о master’s degree, Марк все еще работает в госпитале, отказавшись от намерения открыть офис. А Роза и Фира, встречаясь со своими подругами, обливают грязью своих in-laws, ни на минуту не задумываясь о своей вине перед детьми. В чем их вина? Может быть в том, что каждая из них старалась сохранить статус «человека номер один» в сердце своего ребенка?