ФИШЕР ГЛАЗАМИ ПЕРЕВОДЧИКА

Рассказывает известный шахматный обозреватель Лев Харитон, Бруклин.
35 лет назад, в сентябрьские дни 1970 года, на Мальорке проходил межзональный турнир, с которого начался стремительный подъем на шахматный Олимп Роберта Фишера. Следом за Мальоркой последовали впечатляющие победы американского гроссмейстера в матчах претендентов и, как венец, завоевание чемпионского титула. Именно в то время мной была переведена на русский язык книга Фишера “Мои 60 памятных партий”.[!]

В этих заметках хочется рассказать о заочной встрече с Робертом Фишером.
Никогда не забуду, как, находясь в августе 1971 года на отдыхе в Пярну, я получил телеграмму от Юрия Бразильского, редактора шахматной литературы (“Физкультура и Спорт”, Москва). На всю жизнь запомнил ее текст: “ЛЕВ ФИШЕРА ПЕРЕВОДИТЬ БУДЕМ!”
Пожалуй, только мне было понятно, что стояло за этим радостным восклицанием. Я знал, сколько сил стоило Юрию Абрамовичу, моему шахматному учителю и другу, чтобы убедить туполобых чинуш в необходимости перевода этой книги.
Эх, знал бы Фишер, как мы его любили, как желали ему успеха, как восхищались! Потом, много лет спустя, он требовал деньги, обвинял нас в воровстве. Честно говоря, ни я, ни Бразильский на нем не заработали. Помню, получил 600 рублей. Купил себе костюм да пару кофточек для матери. Но радовались мы оба, Бразильский и я, только тому, что смогли подарить читателю замечательную книгу, блестящие партии Фишера, неповторимые его комментарии. Получив телеграмму, конечно, я был взволнован и обрадован. Такое предложение было и высокой честью, и большой ответственностью.
В начале 70-х годов Фишер, скорее “проблема Фишера” привлекала всеобщее внимание. Его имя было на устах миллионов. Естественно, перевода его книги ожидали с большим нетерпением. Помню слова Бразильского: “Дорога ложка к обеду”. Он торопил, боялся, что какая-нибудь “умная головушка” в последний момент притормозит. Да и матч со Спасским был не за горами. (Я переводил книгу в период матча Фишера с Петросяном). Она вышла, пользуясь издательской терминологией, “молнией”. В конце октября 1971 года я сдал рукопись, а в апреле 1972 года, то есть за три месяца до матча Спасский - Фишер, книга появилась на прилавках магазинов и тут же была раскуплена. Можно вспомнить, сколько в то время уходило лет на издание шахматной книги, и тогда станет понятно, что публикация перевода “60 партий” была поистине молниеносной. Интерес публики был огромен. Вспоминаю конференцию в Центральном шахматном клубе СССР. Большинство журналистов и читателей были благодарны, некоторые обнаружили кое-какие неточности в переводе, но главным было другое: аналитический труд Фишера был выше всякой критики. Не сомневаюсь, что эта книга, переведенная на многие языки, переживет еще не одно поколение.
Период 1970-1972 годов ознаменовался ошеломляющими победами американского шахматиста в цикле соревнований на первенство мира. Межзональный турнир на Мальорке, победы с “сухим” счетом над М.Таймановым и Б.Ларсеном, разгром Т.Петросяна в финальном матче претендентов, наконец, победа над Б.Спасским в Рейкьявике привели Роберта Фишера на вершину шахматного Олимпа. Достижения Фишера комментировались самыми авторитетными экспертами, зачастую их мнения были весьма противоречивы. Хочу привести несколько высказываний.

М.Ботвинник: “Трудно говорить о матчах Фишера. Пока что происходят чудеса. Но что случится, когда из мира чудес невесомости он “опустится на землю” и столкнется с упорным сопротивлением?”

М.Таль: “Не будет ошибкой сказать, что никто из претендентов никогда не демонстрировал такого превосходства. Фишеру можно только позавидовать “белой завистью”.

Л.Портиш: “Большинство гроссмейстеров, играя против Фишера, испытывают комплекс шахматной неполноценности”.

Т.Петросян: “Фишер вооружен новыми идеями, его невозможно ничем удивить. Как только он получает небольшое преимущество, он начинает играть, как машина”.

Понятно, что мнения противоречивы. Можно вспомнить, как он исчез из мира (не только шахматного!) на 20 лет, как потом неожиданно предстал вновь, сыграв матч со Спасским, и исчез снова. Для будущих поколений шахматистов он останется такой же загадкой, как и его великий соотечественник Пол Морфи.

Переводя книгу, я сделал одно любопытное наблюдение. Зачастую, комментируя ту или партию, Фишер приводит элементарные двухходовые варианты. Очевидно, он был уверен, что его книга не дойдет до компетентных шахматистов. Иначе говоря, он ощущал, что жил в каком-то вакууме.
Известно, что за участие в соревнованиях Фишер требовал высокие гонорары. В советской прессе постоянно цитировалась фраза, якобы произнесенная Фишером перед матчем со Спасским: “Главное для меня – деньги”. Пишу “якобы”, потому что очень часто скорые на руку журналисты приписывали Фишеру слова и фразы, которые он никогда не произносил.
Ушаты грязи были вылиты на голову Фишера. Его, в первую очередь, обвиняли в непомерной алчности. (Сегодня, когда проводятся соревнования на высшем уровне, никто не осуждает шахматистов, когда они требуют для себя выгодных финансовых условий). Несомненно, такие статьи, доходившие до Фишера, отчуждали его от шахматного мира и, в конечном счете, стали причиной его многолетнего затворничества, побившего рекорды ухода от мира Греты Гарбо и Джерома Сэлинджера.
Хочу высказать убеждение, что, выдвигая свои требования и условия, Фишер хотел привлечь к шахматам все больше и больше людей, хотел сделать жизнь шахматного профессионала легче.
Многие годы была популярна фраза, сказанная когда-то великим острословом Бернардом Шоу: “Шахматисты – это люди, которые думают, что они делают что-то умное и стоящее. На самом деле они просто развлекаются, убивая время”. Мало кто поддерживает эту точку зрения сейчас. И за это мы должны быть благодарны Роберту Фишеру.
Скажу честно: всегда любил Фишера, но после перевода его книги “заболел” им всерьез и надолго. Потому был так огорчен, когда не состоялся его матч с Карповым в 1975 году. Не сомневался, что Бобби победит. И, конечно же, был изумлен и обрадован, когда он, казалось, возник из небытия и сыграл в 1992 году второй матч со Спасским. В то время вынашивал надежды, что, может быть, еще вернется Фишер к шахматам и разгромит всех. Наверное, поэтому в тот период написал несколько статей о Фишере.
Приведу фрагмент одной статьи “Мне далекое время мерещится”, в которой я пытался выразить и свое отношение к Фишеру, и оценить, какой подвиг он совершил в шахматах ХХ века. «Вспоминаю московское лето 1958 года. Мне тогда случайно удалось увидеть 15-летнего Бобби в Центральном шахматном клубе на Гоголевском бульваре. Высокий, худой мальчик с короткой стрижкой, в пуловере играл блиц-партии с лучшими московскими мастерами, разнося их «в пух и прах». В то время, да и много позже, Фишер был для меня, как и для многих в СССР, не просто шахматистом. Он был символом борьбы против армады советских гроссмейстеров, и не столько самих гроссмейстеров, сколько барабанной дроби и фанфар. Каждый успех Фишера был для меня и моих друзей как бальзам на душу, и, наоборот, его неудачи переживались как свои собственные».