ПРИГЛАШАЮ НА СПЕКТАКЛИ БОЛЬШОГО ТЕАТРА

Алексей Ратманский назначен художественным руководителем Большого театра 1 января 2004 года. Ратманский родился в Ленинграде, закончил Московское хореографическое училище в 1986 году, учился на балетмейстерском факультете ГИТИСа. Начал свою сценическую карьеру как танцовщик солистом сначала балетной труппы Киевского театра оперы и балета, затем — на Западе, танцевал в Королевском Виннипегском балете, а с 1997 года — в Королевском Датском балете. Свои первые балеты поставил еще работая в Киеве, затем — в Коппенгагене, Мариинском театре в Санкт-Петербурге и других балетных труппах мира. Ставил балеты по заказу балерины Большого театра Нины Ананиашвили и для ее частных выступлений, затем один из них — “Леа” — был включен в репертуар Большого театра. После успешной постановки балета Дмитрия Шостаковича “Светлый ручей” для труппы Большого театра и был приглашен руководить этой труппой. Среди его международных наград — приз “Бенуа де ла данс”, который Ратманский получил в 2005 году за постановку балета Родиона Щедрина “Анна Каренина” в Датском Королевском балете (2004 г.).
В 2002 году за вклад в культуру Дании был возведен королевой Маргрете II в сан рыцаря ордена Датского флага. Так что во главе балета Большого театра теперь стоит датский Рыцарь.
Н.А.: Почему, как вы думаете, вас пригласили в Большой театр на такой ответственный пост — художественный руководитель балетной труппы?
А.Р.: Не просто ответить на этот вопрос — я толком и сам не знаю. Предполагаю, что мой опыт работы на Западе сыграл свою роль и главное — то, что я — действующий хореограф. Кроме того, когда я ставил в Большом театре балет “Светлый ручей”, который мы привезли сейчас на гастроли, процесс репетиций шел очень счастливо, и это обстоятельство, я думаю, тоже повлияло на приглашение.
Н.А.: Когда вы получили это приглашение, вы сомневались - принять его или нет?
А.Р.: Да, я себя никак не ассоциировал с этим Олимпом, это заняло у меня два месяца — решиться.
Н.А.: А почему все таки решились?
А.Р.: Дело в том, что моя танцевальная карьера плавно подходила к завершению, хотя я, безусловно, мог бы еще протанцевать лет пять. А кроме того, я решился потому, что, отказавшись, я бы потом жалел. Хотя это решение повлекло за собой перемены не только в моей жизни, но и в жизни моей семьи.
Н.А.: А чем все-таки вас привлекала работа в Большом театре?
А.Р.: Мне хотелось проверить себя, пройти через это испытание. А также я понимал, что таких возможностей как у хореографа у меня больше не будет — иметь в своем распоряжении труппу такого профессионального уровня, как балет Большого театра. Конечно, я задавал себе вопрос: нужен ли мой опыт Большому театру? Все эти вопросы стояли очень остро, но я решил рискнуть.
Н.А.: Какие трудности, вы предполагали, вас встретят и с какими вы действительно столкнулись?
А.Р.: Столкнулся с теми, которые ожидал. Конечно, объем работы — колоссальный, он занимает все мое время. Пожалуй, только последний месяц я вздохнул немного свободней. Вначале, например, надо было посмотреть все спектакли, выучить имена всех актеров, а их больше 200... но это было не самое трудное, это произошло само собой.
Н.А.: Когда вы пришли, какие у вас были идеи насчет репертуара театра? Вы же видели, что театр танцует, он был в этот момент, мне кажется, вне определенного направления. Знали ли вы, что хотите сделать с этим театром, и поменялись ли ваши представления, когда начали работать?
А.Р.: Не могу сказать, что театр был вне направления. Я бы сказал так: коренную ломку начал Алексей Фадеечев. Борис Акимов, который руководил труппой после Фадеечева, сделал очень важные добавления к репертуару. Это было определенной базой моей работы. Когда я пришел в театр год назад, репертуар уже не состоял только из балетов Григоровича. Моя основная идея была такова: артисты должны непременно работать над новыми балетами. Это то, из чего складывается судьба артиста, - новые партии. Я за свою неполную карьеру станцевал более 150 ролей, а другие танцовщики моего возраста в Большом театре станцевали не больше 20. Я понимал, что они теряют время. Поэтому моя задача была — расширять репертуар. Но, конечно, я понимал, что балет Большого театра настолько значительная труппа, что добавлять названия только ради премьер не имеет смысла.
Н.А.: Как Вы себе представляли, из каких названий будете расширять репертуар?
А.Р.: Мне кажется, что Большой имеет уникальный стиль, и, пожалуй, самое главное— его сохранить. Мне было важно понять для себя и сформулировать, в чем особенность этого стиля, что стоит оберегать и продолжать в будущем, что стоит подправить, а что стало штампом. Классические спектакли, которые я видел в Большом театре, мне казались не очень живыми. Из них ушло дыхание, исполнение стало привычкой.
Н.А.: Исходя из того, что вы сейчас говорили, я хочу спросить: значит, вы считаете, что годы работы Юрия Николаевича Григоровича в театре, где, кроме классики, шли только его балеты, были для театра неплодотворными?
А.Р.: Нет, я так не считаю. Думаю, стиль театра, какой он есть сейчас, сформировался во многом благодаря спектаклям Григоровича, и это были годы славы театра. Но Григорович ставил спектакли на определенных танцовщиков, конечно, некоторые из его исполнителей работают сейчас в театре в качестве педагогов, но это все другое. Актеры вынуждены повторять роли, которые были сделаны на другие индивидуальности. Получается стилизация или повтор, а не создание нового.
Н.А.: А как же тогда Вы везете “Спартака”? Это гениальный балет Григоровича, но спектакь давно поставлен. Вы проверили, в каком виде вы его везете?
А.Р.: Конечно, сейчас в труппе нет Спартака-Васильева... Но я считаю правильным, что мы везем этот спектакль, потому что артисты чувствуют себя в нем очень комфортно, они могут показать свои лучшие качества. Спектакль так замечательно сделан, что он держится своей структурой. Очень многое зависит от комбинации актеров в этом балете. Этот спектакль говорит что-то очень важное о Большом театре, мы его возим на гастроли и будем возить. Хотя с исполнителями партии Спартака действительно проблема. Это амплуа — амплуа мужественного героя — вообще исчезает, может быть, осталось еще два-три человека, которые “несут” эту тему.
Н.А.: Я и хотела вас спросить: как вы подбирали репертуар для гастролей?
А.Р.: Все четыре спектакля, которые мы покажем в Нью-Йорке, были поставлены на труппу Большого театра — это очень важно. Начиная с “Дон Кихота”, который был создан Мариусом Петипа в Москве, потом переставлен Александром Горским, — это самый “московский” из русских классических балетов. Мы танцуем “Дон Кихот” в редакции Алексея Фадеечева, традиционной в лучшем смысле слова. “Дочь фараона” — стилизованная классика во французском духе, это реконструкция Пьера Лакотта, сделанная им в 2000 году, этот балет не идет больше ни в одном театре мира. Это грандиозная феерия, которая близка духу Большого театра, даже интерьеру зала. “Спартак” — визитная карточка Большого, говорит о его славе в советские времена. И, наконец, — комедия “Светлый ручей” - неизвестный балет Д.Шостаковича — представляет меня как хореографа. Я думаю, молодые исполнители, которые будут его танцевать, станут открытием для американской публики.
Н.А.: Вам не кажется, что балет “Светлый ручей” может оказаться сложным для восприятия американской публики? Чтобы его до конца оценить, требуется, на мой взгляд, некоторое знание истории этого балета...
А.Р.: Не уверен. Это неизвестный балет одного из величайших мировых композиторов. Мы не меняли ни слова в либретто, сохранили всю музыкальную композицию, только хореография вся новая — это уже представляет большой интерес для музыкальных людей, для театральных людей. Кроме того, зрители смогут составить представление о современной русской хореографии.
Н.А.: Считаете ли вы, что либретто о водевильном приключении в советском колхозе уже в тридцатые годы было написано со скрытой насмешкой над “советским” сюжетом?
А.Р.: Думаю, что нет. Думаю, что Шостакович делал свою работу вполне серьезно, что у него была задача сделать популярным народный балет, балет для широкой публики. Но в силу своего гения Шостакович написал до некоторой степени ироничную музыку, причем объекты его иронии разнообразны — это и пропаганда, и популярная музыка того времени, и балетные партитуры.Что касается истории — в России в 1935 году балет, поставленный Федором Лопуховым, имел сногсшибательный успех, он шел буквально через день в Малом т-ре в Ленинграде, затем его перенесли в Большой театр в Москву, Лопухова тогда и пригласили в театр художественным руководителем московской балетной труппы. “Светлый ручей” и в Москве имел огромный успех. Трагическая несправедливость — запрещение балета к исполнению после негативного отзыва Сталина — произошла в Большом театре. То, что мы сделали этот спектакль, загладит невольную вину театра перед Лопуховым и Шостаковичем, который после этого не написал больше ни одного балета (добавлю: а балеты Лопухова вообще были запрещены к исполнению, и его творчество погибло для нас навсегда — Н.А.). Труппа танцует балет с удовольствием, в Москве он имеет успех, я надеюсь, что он будет иметь успех и здесь.
Н.А.: Труппа Большого театра, насколько я слышала, — очень сложная труппа, отношения этой труппы с новыми хореографами не всегда проходят гладко. Как вас встретили артисты, как вы с ними работаете?
А.Р.: Конечно, пока я был приглашенным хореографом, все было немножко по-другому. Я знал многих солистов и по Хореографическому училищу, и по совместным выступлениям. В этом есть некоторая сложность. Когда я пришел в театр уже как руководитель, мне пришлось говорить кому-то неприятные вещи, делать одних довольными, других — недовольными, театр — это жестокий мир. Думаю, что основная проблема со мной была у старшего поколения: для них я — человек ниоткуда...С Акимовым у нас были прекрасные отношения, я с ним репетировал как танцовщик. Когда я заменил его на посту художественного руководителя балетной труппы Большого театра, конечно, отношения несколько напряглись. Акимов сейчас работает в разных странах по приглашению как педагог и репетитор, что он, по-моему, любит больше всего, он и у нас в театре — один из уважаемых педагогов.
Н.А.: И все таки как работает с вами труппа?
А.Р.: У нее теперь большой опыт работы с разными хореографами. С ней работали и Ролан Пети, и Пьер Лакотт, и Джон Ноймайер, и люди, которые ставили балеты Баланчина... Произошел перелом в сознании артистов, они теперь понимают, что нет одного стиля, который лучше всех, балет может быть разным, и артисты понемногу начинают получать удовольствие от того, что они танцуют разную хореографию. Сложилась группа молодых артистов, которые вообще прекрасно адаптируются, у них с хореографами нет никаких проблем.
Н.А.: Кого из новых танцовщиков вы бы назвали в первую очередь нашим читателям-любителям балета?
А.Р.: Мы не всю труппу привозим, только тех, кто занят в этих спектаклях. Среди них молодая Наталия Осипова, которая обладает феноменальным прыжком, Нелли Кабакидзе, хотя они еще не ведут спектакли. Из неизвестных в Америке имен я бы назвал молодых балерин — Екатерину Шипулину, Марию Алаш. Я не буду говорить о Светлане Захаровой — это знаменитая прима-балерина. А из тех молодых, кто ведет спектакли, — это Мария Александрова, прекрасная Светлана Лунькина, Дмитрий Гуданов, которого я считаю сегодня одним из самых лучших танцовщиков в мире. Зрители увидят и более опытных актеров — Галину Степаненко, Сергея Филина, Андрея Уварова, Николая Цискаридзе. И Филин и Цискаридзе только что оправились после профессиональных травм, но мы надеемся, что все пройдет хорошо для них. (Только что мне сообщили из Москвы, что Филин, к сожалению, не приедет: он еще не до конца оправился после травмы. — Н.А.).
Н.А.: Вы начали рано сочинять хореографию... что вас больше интересовало: ваша артистическая карьера или карьера хореографа?
А.Р.: Мне кажется, я достаточно рано решил, что у меня по плану сначала будут танцы, а потом постановки. После тридцати моя профессия хореографа вышла на первый план.
Н.А.: Среди поставленных вами балетов какой для вас наиболее дорогой?
А.Р.: Каждый из них был каким-то шагом в моей биографии, в каждом я ставил перед собой определенные задачи. Я бы выделил “Сон Турандот” на музыку Хиндемита в Дании, “Средний дуэт” в Мариинском театре и “Светлый ручей”.
Н.А.: Как танцовщик вы танцевали разные западные балеты. Встреча с западными постановщиками дала вам что-то в вашей работе хореографа?
А.Р.: Безусловно. Это была огромная школа. Я получал наслаждение от репетиций, потому что я смотрел, как работают другие хореографы.
Н.А.: Традиционный вопрос: каковы ваши планы на будущий год?
А.Р.: В Большом театре мы будем делать в следующем сезоне “Золушку” Сергея Прокофьева. Ставить будет Посохов (в прошлом — солист Большого театра, работает в Сан-Франциско — Н.А.). Этот выбор не случайный. Мне кажется, на Большом театре лежит ответственность за новую русскую хореографию. Мы делали программы новых хореографов, Раду Поклитару сделал две программы — мне кажется, мы должны идти на риск.
Н.А.: А ваши собственные планы?
А.Р.: Я буду делать в следующем сезоне небольшой балет: “Игра в карты” Игоря Стравинского. Это незапланированная вещь. Мы восстановим “Кармен-сюиту” для юбилея Майи Плисецкой, у нас есть прекрасные исполнители. И восстановим “Золотой век” Юрия Григоровича. Он сделает для нас новую редакцию на два акта. Таким образом, к юбилею Шостаковича мы будем иметь вечер его музыки в балете.
Н.А.: Переезд, вы сказали, изменил жизнь вашей семьи. Каким образом? Что делает ваша жена?
А.Р.: Она прекратила танцевать, как и я. Она ассистирует мне, когда я ставлю спектакли, и иногда переносит мои балеты в другие театры: она знает хорошо, о чем они. Кроме того многие движения, я на ней пробовал и благодаря ей они и получились. У нее красивейшие ноги, и она очень красиво танцует.
Н.А.: У вас есть дети?
А.Р.: Да, один сын.
Н.А.:Что он делает?
А:Р.: Он пойдет в школу в первый класс.
Н.А.:Танцевать будет?
А.Р.: Он все время танцует, но другие танцы: хип-хоп и тому подобное.
Н.А.: Вас наградили в Дании Рыцарским орденом.... Как это случилось?
А.Р.: Это было неожиданно, я получил по почте коробочку с орденом, потом был приглашен во дворец. Это за заслуги перед Данией, я поставил там много балетов. Надевать орден я могу только в присутствии королевы, она балетоманка, часто ходит на балеты.
Н.А.: Что бы Вы хотели сказать читателям нашей газеты — любителям балета?
А.Р.: Приглашаю всех на спектакли и жду поддержки публики.