Чтовижу, о том и пою?

Многие из нас полагают, что «закручивание гаек» в сфере информации (попытки обвинить СМИ в передергивании фактов, упреки газетчикам в использовании не заслуживающих доверия источников, судебные процессы над отдельными авторами с целью заставить их рассекретить своих тайных осведомителей) началось после известных всем нам событий 11 сентября 2001 года. На самом деле это не так. Далеко не так.
Желание взять СМИ под свой контроль возникло у части американского истеблишмента практически сразу же после Уотергейтского скандала, стоившего карьеры президенту Ричарду Никсону. Совсем недавно мы узнали, кто же был тот самый анонимный правительственный чиновник, предоставивший в распоряжение журналистов «Вашингтон пост» Боба Вудворта и Карла Бернстейна политическую бомбу, «взорвавшую» Вашингтон. Чиновником, которого прозвали «глубокая глотка» оказался ныне здравствующий 91-летний Марк Фелт, занимавший 30 лет назад пост заместителя директора ФБР.
Надо сказать, и это свидетельство живучести американской демократической системы, что попытки “перерезать” прочие “глубокие глотки” раз за разом разбивались о такую мощную крепостную стену, как 1-я конституционная поправка, гарантирующая свободу слова. Я помню, как профессор из Хантер-колледжа, где я учился в начале 90-х годов прошлого столетия, (имя и фамилию этого человека, к сожалению, запамятовал), процитировал одного из «отцов-основателей» - Томаса Джефферсона. Преподаватель хотел подчеркнуть разницу между страной, откуда я приехал, и государством, которое стало моим новым домом.
«Если бы меня попросили ответить на вопрос, что для нас важнее: правительство без прессы или пресса без правительства, я бы не задумываясь остановился на втором варианте», - заявил третий по счету президент Соединенных Штатов. К сожалению, приемники Джефферсона относились к свободе слова не с таким трепетным уважением, как он.
Постуотергейтский период для американских СМИ фактически закончился в то же самое время, когда профессор из Хантера цитировал великого американца. В 90-е годы власти стали постепенно брать СМИ если не в «ежовые рукавицы» собственного покроя, то в оборот определенно. Это, однако, были только цветочки (клинтоновский минюст старался придерживаться определенных рамок, не переступая незримую черту), ягодки наступят с приходом в Белый дом Джорджа Буша и его неоконсервативной команды.
По данным Министерства юстиции, с 1991 по август 2001 года было выписано 73 распоряжения, на основании которых можно потребовать от журналиста предоставления личных записей и документов, с которыми он работал, федеральным властям с целью выявления анонимных источников информации. Кроме того, некоторые из этих распоряжений допускали возможность тайного прослушивания телефонных разговоров моих коллег. Одним из наиболее нашумевших дел о «прослушках» стал случай с репортером Ассошиэйтед Пресс (АП) Джоном Соломоном. Журналист смог получить от «анонима» и обнародовать сведения, касающиеся того, как федералы добывали улики против сенатора из Нью-Джерси Роберта Торичелли, подозреваемого в коррупции. Сам Соломон никаких законов не нарушал, однако в минюсте и ФБР было принято решение начать тайное прослушивание телефонных разговоров журналиста. Таким образом правоохранители хотели выйти на человека или группу людей, поделившихся с Соломоном секретами проводимого расследования.
Возможно, до громкого скандала дело бы не дошло, действуй подопечные тогдашнего генпрокурора Джона Эшкрофта и директора ФБР Роберта Мюллера в соответствии с правилами, принятыми в их же ведомстве.
Правило первое - перед тем как брать журналиста в оборот, Эшкрофту и Мюллеру следовало провести собственное внутреннее расследование на предмет выявления сотрудника(ов), разгласивших конфиденциальную информацию. Этого сделано не было.
Правило второе - следовало предупредить руководство АП о том, что телефон их работника может быть поставлен на прослушивание. Однако в АП узнали об этом спустя три месяца.
Ирония судьбы: USA Today выступила с предупреждением об участившихся случаях вторжения спецслужб в профессиональную деятельность журналистов и судебных преследований отдельных представителей второй древнейшей профессии...11 сентября 2001 года.
“Политика Министерства юстиции в отношении средств массовой информации должна обеспокоить не только самих журналистов, но всех граждан, кто хотел бы видеть нашу прессу свободной и независимой, - заявили авторы редакционного комментария, - иначе общество просто лишится рычагов контроля над действиями правительства”. (USA Today, September 11, 2001 - Justice Department again invades free press.)
11 сентября 2001 года позволило не только разобраться с Аль-Каедой и Талибаном - эти силовые акции можно было только приветствовать, - но, увы, и с прессой. Случаи, когда журналистов стали привлекать к ответственности, требуя от них раскрыть имена своих информаторов, нарастали как снежный ком. При этом полученные моими коллегами сведения никоим образом не касались борьбы с терроризмом.
Согласно данным организации Reporters Committee for Freedom of Press, с 1991 по 2001 год минюст ежегодно выписывал в среднем 9 повесток, требуя от журналистов отчитаться перед властями о происхождении информации, попавшей в их руки. В прошлом году таких вот federal subpoenas федеральная генпрокурора выписала больше двух десятков!
Преследования трех известных журналистов за их нежелание выдать свои “источники”: корреспондента “Нью-Йорк таймс” Джудит Миллер, ее коллегу из журнала “Тайм” Мэтью Купера и телерепортера из Провиденса Джима Тарикана - имели не только общенациональный, но и международный резонанс. Журналистов поддержали как их собратья по перу, так и влиятельные законодатели: сенатор-демократ Кристофер Додд и сенатор-республиканец Ричард Лугар, подготовившие специальный законопроект, предусматривающий защиту журналистов от наказания за их профессиональную деятельность.
В своей статье в USA Today (It can work for you, опубликованной 17 марта 2005 года) сенаторы отмечают, что дальнейшее наступление на СМИ способно лишить общество возможности знать правду.
“К кому еще могут обратиться носители важной информации, затрагивающей не только их лично, но и других людей, как не к независимому журналисту, - рассуждают сенаторы.- Давайте представим, что сотрудник предприятия узнал: его фирма загрязняет речку, а босс дает взятки представителям власти, дабы они закрывали глаза на происходящее. Упрекать начальство в преступном отношении к природе бесполезно, как и жаловаться в правоохранительные органы.
Вот и получается: кроме как к журналистам обратиться некуда. Однако если сотрудников СМИ обяжут выдавать своих информаторов, многие тайны, от которых зависит общественное благополучие, никогда не станут достоянием гласности. Люди станут опасаться за свое рабочее место, репутацию и даже жизнь”.
Сегодня, отмечает Филипп Мейер, профессор Университета Северной Каролины, многие журналисты решаются использовать источники конфиденциальной информации исключительно благодаря прикрытию медийной корпорации, в которой они работают. Только крупное издание способно потратить значительную сумму денег, если ее корреспондента привлекут к суду, требуя назвать имена своих «мелких» и «глубоких глоток». А вот писателям и «блоггерам» – независимым авторам, размещающим свои материалы на Интернете, выжить будет намного сложнее; если они откажутся выдать своего информатора (их называют у нас whistle-blower). Долгие судебные тяжбы разорительны, а без помощи адвоката можно не только по миру пойти, но и за решеткой оказаться.
В настоящее время в 31 штате и в федеральном округе Колумбия действуют так называемые «shield laws», разрешающие журналистам сохранять анонимность полученных сведений. Однако, говорят Додд и Лугар, эти законы отличаются в разных штатах. Кроме того, суды могут их по-своему интерпретировать. Необходимо, считают сенаторы, принять федеральный закон, защищающий журналистов от судебных преследований, в каком бы штате они ни жили и ни работали. Наш билль, говорят законодатели, - сбалансированное предложение. С одной стороны, он призван помочь работникам СМИ, с другой - обяжет журналистов, если их информация способна привести к раскрытию преступления, поделиться ею с правоохранительными органами, не называя имени своего «источника».
Администрация Буша к законопроекту Додда-Лугара отнеслась весьма прохладно. Более того, я могу с полной ответственностью утверждать, что в Белом доме сознательно стремятся подорвать доверие общественности к СМИ. В первую очередь к тем из них, кто критически оценивает политику президента и его команды. Об этом же говорил не так давно и редактор журнала New Yorker Дэвид Ремник, отмечая, что Белый дом использует недовольство части населения к средствам массовой информации, вызванное якобы сомнительной достоверностью публикуемых статей и идеологическую предвзятостью журналистского корпуса (читай - либералов).
В конце мая, пресс-секретарь Белого дома Скот Маклеллан, комментируя скандал вокруг журнала Newsweek, заявил: проблема доверия к источникам информации, которыми пользуются наши СМИ, очень существенна. Мы разделяем, подчеркнул он, озабоченность американцев публикуемыми материалами, тем, как журналисты реагируют на критику в свой адрес.
Вне всякого сомнения отдельные публикации могут вызывать недовольство и возмущение общественности. Вот только реакция на критику со стороны журналистов куда менее эмоциональная, чем со стороны Белого дома. Общеизвестно нежелание президента общаться с прессой, достаточно пальцев одной руки, чтобы пересчитать проведенные им пресс-конференции. Что же касается раскручиваемого администрацией скандала вокруг Newsweek, то ретивость пресс-службы Белого дома оказалась поспешной. Довольно быстро выяснилось, что журнал не сгущал краски, а факты, изложенные в нем, - не вымысел.
Между тем, не желая усугублять конфликт между “мидией” и Белым домом, и вопреки мнению членов своих авторских коллективов, владельцы ряда ведущих печатных изданий и электронных СМИ решили продемонстрировать жест доброй воли, внеся коррективы в отношении конфиденциальных источников.
Так, в «Нью-Йорк таймс» имя информатора, с которым общался журналист, должно стать известно хотя бы одному редатору перед тем как подписать материал в печать.
В «Вашингтон пост» редакторам предписано не только быть в курсе того, с кем из анонимов общался репортер, но и по возможности объяснить читателю, почему имена «осведомителей» нельзя опубликовать.
Самые жесткие требования приняты на сегодняшний день в газете USA Today. Главный редактор Кеннет Полсон (заступил на этот пост с апреля 2004 г.) распорядился, чтобы имена и фамилии всех без исключения «источников» были известны выпускающим редакторам (managing editors). Им дано право решать, можно ли доверять «информатору» и стоит ли вообще печатать тот или иной материал, даже если “аноним” сказал правду на все 100 процентов. В результате число используемых анонимных источников в USA Today резко сократилось - за один год на 75 процентов! Вот это перестраховка! Впрочем, для газеты, которую я до недавнего времени считал одной из наиболее профессиональных, изменение редакционной политики стало шагом назад. Основавший в 1982 году USA Today Аллен Ньюхарт (сам - бывший репортер) придерживался железного правила - никаких анонимных источников. Любой из редакторов, ослушавшийся этого приказа, немедленно терял работу. С уходом Ньюхарта, приказ экс-босса перестал выполняться, что пошло только на пользу газете. Его не отменяли официально, но фактически игнорировали, пока владелец USA Today Крейг Мун не поставил у руля издания Полсона, решившего вернуться к принципу Ньюхарта: что вижу своими глазами, о том и пою.
В свете вышесказанного предвижу, что билль Додда-Лугара, призванный защитить журналистов, так и не будет принят. Почему? В качестве ответа на этот вопрос приведу слова режиссера Майкла Мура, точно характеризующие тенденции со свободой слова в нашей стране. «В стране создается атмосфера, заставляющая людей следить за тем, что они говорят и что делают».
Вот к чему мы пришли, мистер Джефферсон. Вам не обидно?