Лера ауэрбах: Поэт, пианист и композитор

Лицом к лицу
№21 (474)

Первым вундеркиндом, с которым мне посчастливилось когда-то беседовать, был Женя Кисин. Лера, стало быть, вторая, но она уже не «кинд», а прекрасная молодая женщина, состоявшийся Мастер.[!]
- Лера, начнем с конца. Только что в Копенгагене состоялась премьера вашего балета «Русалочка» по мотивам сказки Андерсена. Вы довольны премьерой? Или, как у Цветаевой: «Какая на сердце пустота от снятого урожая!»?
- Мне о «Русалочке» сейчас сложно говорить, потому что это слишком близко, премьера только что состоялась, нет ощущения отстраненности, чтобы объективно судить о собственном сочинении. В принципе, всегда после большого напряжения наступает ощущение пустоты, о чем и говорила Марина Ивановна.
- Если бы вам заказали вещь, не очень вас трогающую, вы бы стали писать музыку? И почему вы согласились написать балет по «Русалочке»?
- Я никогда не берусь за заказы, которые меня не интересуют, - если мне что-то не близко, я этим не занимаюсь.
О «Русалочке». Это – сказка, но сказка очень страшная, трагическая и вовсе не для детей. Причем она автобиографична для Андерсена. История Русалочки – это история существа, которое не вписывается никуда - ни в людской мир, ни в морской. Ее любовь остается с ней всегда, но сама она все время меняется, трансформируется. Сказка Андерсена глубока, она затрагивает множество вопросов, именно так она замысливалась автором и так ее восприняли и я, и хореограф Джон Ноймаейер.
- Можно ли по этой сказке судить о характере датского народа?
- Когда я в первый раз попала в Копенгаген, сразу же увидела статую «Русалочки». На меня она произвела большое впечатление, потому что все открытки, иллюстрации дают о ней совершенно неадекватное представление. Фигура Русалочки небольшая, возникает ощущение ее беспредельного одиночества. И когда пишут, что Русалочка встречает корабли, это не совсем так: она смотрит и не на берег, и не в сторону приближающихся кораблей. Ее фигурка на камнях трогательна, одинока – возможно, в ней каким-то образом отражена Дания: в ее расположении на камнях и на воде. Эта меланхоличность присуща Андерсену, который, в принципе, не вписывался в свое время. Не знаю, насколько его характер соответствовал характеру датчан. В этом смысле он близок к нашему Пушкину, который тоже не вписывался в свое время. Но так или иначе, Русалочка стала поэтическим символом страны и, очевидно, дорога, датчанам.
- Вы сказали, Лера, что никогда не взялись бы за работу, которая вас не трогает. Но вспомним великих художников, музыкантов, которые именно заказные работы делали шедеврами, прославившими их на века. Как разрешить этот парадокс?
- Мне кажется, в этом нет парадокса. Заказчик определяет лишь внешние параметры. Если мы говорим о музыке, то это – инструментовка и какие-то временные ограничения. А внутреннее наполнение, язык зависят только от композитора.
- Что дала вам ваша малая Родина? Кто были ваши первые учителя в музыке?
- Возможно, потому, что Челябинск так или иначе является городом, скорее, провинциальным, промышленным, в нем отсутствовала пространственная перспектива, то есть, живя там, я четко осознавала, что в этом городе у меня нет будущего. Благодаря этому перспектива внутренняя и перспектива временная предельно расширялись, искусство становилось определенным прорывом в нереальность, прорывом за пределы физических границ. Именно это стремление к внутреннему прорыву и ко временной перспективе и случилось благодаря детству в Челябинске и той атмосфере, в которой я росла.
Главным моим учителем музыки была мама. Ее влияние на меня было решающим. Кроме того, в то время, когда я росла в Челябинске, там оказалось несколько человек, у которых я многому научилась. Например, с педагогом по фортепиано Борисом Михайловичем Берецким, директором Челябинского музыкального училища, я занималась с 12 лет. Это был выдающийся музыкант и философ в музыке.
- Если бы не эмиграция родителей, вы бы поехали, наверное, учиться в Москву, в ЦМШ?
- Родители приехали в эмиграцию через 10 лет после меня, в 2001 году!
- То есть «паровозом» были вы? Расскажите об этом, пожалуйста, подробнее.
- Я не уезжала в Америку в эмиграцию, я ехала сюда на десятидневные гастроли. Никаких планов на то, что я останусь, не было ни у меня, ни у моих родителей. Все было спонтанно, незапрограммированно. Дело было летом, Джульярдская школа была закрыта, тогда я решила поиграть в Манхэттен скул оф мьюзик. Меня прослушали и тут же приняли в нее вне конкурса, то есть все традиционные вступительные экзамены я пропустила. Мне к тому времени исполнилось 17 лет.
- К какому своему дару, Лера, необходимо относиться внимательнее, бережнее, что ли, - композиторскому или пианистическому? Как эти ваши ипостаси соотносятся между собой: дополняют друг друга или, возможно, соперничают друг с другом?
- Оба эти начала и дополняют друг друга, и соперничают между собой. Соперничают – из-за времени, это понятно. Вот как они соотносятся друг с другом, – сложный вопрос, потому что он затрагивает скорее проблему приоритета, изначальной важности.
Что я имею в виду? Композиторство – творчество более чистого, что ли, вида, а исполнительство – сотворчество, интерпретация; недаром, скажем, в английском языке слово interpreter означает переводчик.
Творчество композитора – это то, что может остаться навсегда, а исполнительское творчество, даже если речь идет о великих мастерах, подвержено коррозии времени, поскольку со временем меняется вкус и так далее. Остаются только премьеры новых сочинений: за Рихтером навсегда останутся премьеры Прокофьева, благодаря Гидону Кремеру возникло много новых концертов для скрипки и вообще изменился скрипичный репертуар конца ХХ века. Но, повторяю, в смысле творчества работа композитора – более чистая его форма.
- Ну хорошо, Лера. Поверим теперь гармонию арифметикой. Вы пишете музыку с четырех лет. Сколько сочинений написано вами? Какой форме вы отдаете предпочтение?
- Балет «Русалочка» был 80-м опусом. А предпочтения какой-либо форме у меня нет.
- Лера, каковы тенденции в современной серьезной музыке? Оказывают ли на нее влияние русские композиторы-авангардисты: Шнитке, Губайдулина, Каретников? Или они уже устарели? А, допустим, самые влиятельные из русских – Шостакович и Щедрин?
- Мне кажется, сегодня несколько устарело само понятие авангардизма. Скажем, во второй половине ХХ века, особенно в 70-е годы, имело место колоссальное стремление к новизне, к созданию такого, что никто до этого никогда не придумал, и к шокированию публики, что, как правило, не имеет отношения к настоящему качеству музыки. Само это стремление сейчас, мне кажется, неактуально. Возможно, эту стадию – шокирования и прочего – надо было пройти, это – виток спирали. Бродский, кстати, говорил, что язык диктует новое стихотворение. То же самое – и в музыке. Выдающиеся произведения тех же Шнитке, Шостаковича , безусловно, влияют на то, что последует за ними.
- Назовите, пожалуйста, несколько именитых современных западных композиторов. Они знают композитора Ауэрбах?
- Ваш вопрос немножко напоминает мне некоторые офисы, где висят фотографии владельца офиса с Клинтоном, Шварценеггером, с другими знаменитостями. И мне всегда, когда я вижу такие «стены почета», становится немножко неловко за этого человека. Поэтому давайте пропустим этот вопрос.
- Уговорили... Ваша музыка, наряду с музыкой Шостаковича и Шнитке, звучит в спектакле Сергея Юрского о Сталине. Как вы относитесь к первому и ко второму?
- Об этом я узнала из вашего вопроса. Спектакля, который идет в Москве, не видела, поэтому ответить на вопрос не могу.
- Тогда спрошу вас просто: как вы относитесь к Юрскому и как - к товарищу Сталину?
- Юрский – выдающийся актер и личность, к нему я испытываю чисто человеческую благодарность: в течение многих лет он читает мои стихи, включает их в свои спектакли, записал диск с моими стихами. Юрский – важная литературная ниточка, которая связывает меня сегодня с Россией.
Вопрос о Сталине большой, и стоит ли эту фигуру впихивать в интервью о музыке? Но, безусловно, эта фигура бросила громадную тень на весь ХХ век, на искусство ХХ века, на тех же Шнитке и Шостаковича, а через них – и на современную музыку. Мою семью сталинизм тоже затронул: мой дедушка был репрессирован, и сообщение о рождении сына, то есть моего папы, пришло к нему в тюрьму. И дедушка в тюрьме начал писать стихи сыну, которого он не видел и мог никогда не увидеть. Все это, безусловно, отразилось на жизни моих родителей, на мне, поскольку я всегда с любовью и болезненно отношусь к поколению моих родителей.
- Женя Кисин считает себя романтиком. А вы?
- Женя, конечно, больше чем романтик. Из того, что он играет, мне ближе всего Прокофьев. Вообще, всегда опасно самому себе ставить какие-то рамки - хватает других, чтобы как-то тебя «заклеймить». Мы дружим с Женей больше 10 лет, он один из первых читателей моих стихов и прозы.
- Лера, во время отдыха вы слушаете музыку, читаете стихи или прозу?
- Не знаю, насколько все перечисленные вами занятия являются отдыхом, поскольку это – активный процесс, необходимый для собственного развития.
- Ваши предпочтения в литературе?
- Они со временем меняются, однако остаются ориентиры, которые так или иначе проходят через твою жизнь. Для меня это – латиноамериканцы: Маркес, Борхес, немецкие писатели: Томас Манн, Гессе. Из поэтов - Бродский, Цветаева, Мандельштам.
- А свои стихи вы не пробовали положить на музыку?
- Нет, никогда не пробовала. Дело в том, что в стихах, которые можно положить на музыку, есть определенное пространство, которое эта музыка заполняет и раскрывает. В свои стихи, в слово я вкладываю так много, что места для музыки там просто нет.
- Я знаю много вариантов музыки к пастернаковской «Зимней ночи». И любая музыка этими великими стихами отторгается. Вы это имеете в виду, Лера?
- Возможно, это ощущение смыслового притяжения и того, как слеплен стих. Скажем, в стихах Гарсиа Лорки существует колоссальное пространство для музыки. Это не говорит о качестве стиха, то есть о какой-то его «пустотелости». Это говорит скорее о том, как слеплен стих, какова напряженность каждого слова. И музыка, заполняющая пространство стихов Лорки, может их видоизменить, придать им иную тональность, окраску.
У Пастернака, в том стихотворении, о котором вы сказали, каждое слово обладает огромной концентрацией, степенью притяженности к другому, музыка может только ослабить внутреннее напряжение текста.
Большинство стихотворений Бродского невозможно положить на музыку.
- Вам близки имена Высоцкого, Окуджавы, Галича, Визбора?
- В свое время, когда я жила в России, мне Высоцкий очень нравился: его язык, накал его страсти, манера исполнения. Имена же Окуджавы, Галича, Визбора близки мне исключительно как ностальгическая связь с поколением моих родителей. Для них эти имена значили очень много; если говорить слишком драматически, - они помогали им выжить. Если же отставить в сторону ностальгическую струнку, то мне эти авторы не близки: это не очень хорошие стихи и музыка. Но бардовский стиль я не очень хорошо знаю, поскольку мне он не близок. Так что не мне о нем судить.
- Кто-нибудь из маститых поэтов знаком с вашим творчеством?
- Единственный маститый поэт, который был знаком с моим творчеством, - Иосиф Бродский.
- Вопрос, который вы бы сами себе задали, Лера?
- Как правило, я задаю себе вопросы, на которые не знаю ответа.
- Вы любите давать интервью?
- Интервью в наше время – в чем-то явление уникальное. Это – как исповедь наоборот: человек, с которым ты незнаком, может задать любой вопрос. И напечатано это может быть в контексте или вне контекста. Чаще всего это бывает вне контекста. Поэтому со мной не так легко договориться об интервью.
- Мы говорим с вами в знаменательный день – 9 мая 2005 года. Не думали ли вы написать музыку на эту великую тему?
- У меня есть несколько произведений, которые так или иначе эту тему затрагивают. Мой самый первый фортепианный концерт, например, посвящен павшим на войне, а сборник моих стихотворений «Ганноверские тетради» почти полностью посвящен теме войны.


comments (Total: 1)

САЖЕНЦЫ ПОЧТОЙ!!!
Хозяйство И.П. Миролеевой А.Н. « Сады Урала»

28 лет безупречной работы по выращиванию и высылке
посадочного материала почтой!
Имеем широчайший, уникальный ассортимент плодово-ягодных, декоративных и луковичных культур, подобранных для наших суровых условий.
В своем питомнике выращиваем:
-абрикосы сибирской, уральской, дальневосточной селекции – 44 сорта;
-кустовые, карликовые, сибирские колоновидные, штамбовые, декоративные
яблони – более 200 сортов;
-45 сортов груш; 70 сортов слив; актинидия ; ежевика; виноград; ассортимент сада лечебных культур – крупноплодные боярышники, барбарисы и другие
-новейшие сорта смородины, крыжовника, жимолости, облепихи, земляники, а также более 150 сортов роз;
-хвойные, клематисы, жасмины, сирени, спиреи и многие другие декоративные культуры;
-более 300 сортов лилий новейшей селекции, уникальная коллекция флоксов, травянистые растения и большой ассортимент лечебных культур - испытанных на биоактивные вещества по методике Л.И.Вигорова.
Наши цены Вас приятно удивят. Например роза парковая Прайти Джой
один саженец стоит – 60 рублей, а жимолость Каприфоль – 50 рублей и т.д.
Ассортимент питомника ежегодно обновляется.
Посадочный материал садоводам-любителям высылаем только почтой.
Для получения бесплатного каталога вышлите Ваш конверт, или можете скачать на нашем сайте
http://WWW.sadural.ru.
А также приглашаем работать с нами оптовиков из всех регионов России.
Для получения информации вышлите письменную заявку на наш адрес.

Наш адрес: 623780 Свердловская обл., г.Артемовский, ул. Лесопитомник д-6 о-2
«Сады Урала» Миролеева Александра Николаевна
E-mail: MiraleevaAN@rambler.ru
E-mail: sadural@ya.ru

Тел.8(343-63)203-27
Тел.с. - 89126831854

edit_comment

your_name: subject: comment: *

Наверх
Elan Yerləşdir Pulsuz Elan Yerləşdir Pulsuz Elanlar Saytı Pulsuz Elan Yerləşdir