ТРИ ГОДА НА ВОЙНЕ И ДЕВЯТЬ ЛЕТ В ТЮРЬМЕ

Продолжаем публикацию очерков о судьбах советских воинов, награждённых орденами США за подвиги против общего врага на фронтах Второй мировой войны

В числе советских генералов, первыми удостоенных ордена “Крест за боевые заслуги армии США”, значится и генерал-майор Ласкин.

Меня этот факт заинтересовал, поскольку указанным орденом, согласно его статусу, награждались лица, совершившие геройский поступок, причём, связанный с риском для жизни. Что касается генерала Ласкина, то он в период ликвидации окружённой Сталинградской группировки противника являлся начальником штаба 64-й армии. Стало быть, находился далековато от передовых позиций, в силу чего, никаких подвигов на полях сражений он, вроде бы, совершить не мог. Чем же, в таком случае, руководствовалась администрация США, пожаловав генералу Ласкину почётную награду?

Краткий ответ на этот вопрос получить оказалось совсем несложно. В различных источниках по военной истории можно найти следующие сведения:

“В начале января 1943 года Сталинградский фронт, куда входила 64 армия, окружил вражеские части в районе города, закончив операцию под кодовым названием “Кольцо”. 31 января Военный Совет поручил начальнику штаба армии генералу Ласкину провести переговоры с гитлеровским командованием о прекращении военных действий со стороны немцев, их капитуляции, а также о сдаче в плен командующего 6 армии Паулюса и его штаба”.

Итак, зима 1943 года. Положение, в котором оказались войска Паулюса, было безвыходным. Военный корреспондент газеты “Красная “Звезда” Василий Гроссман в те дни писал: “...Для них нет здесь солнца, им выдают сейчас двадцать пять - тридцать патронов на день, им приказано вести огонь лишь по атакующим войскам, их рацион ограничен ста граммами хлеба и конины. Они сидят, как заросшие шерстью дикари в каменных пещерах, и гложут конину... И пришли для них страшные дни и ночи... им определено встретить возмездие здесь, среди холодных развалин, под жесткими звездами русской декабрьской ночи”.

Понимая безнадежность своего положения, командование окруженных войск еще в ноябре потребовало от Гитлера свободы действий с тем, чтобы пойти на прорыв и пробиться из кольца окружения. Гитлер ответил: “Войска 6-й армии временно окружены русскими... Личный состав армии может быть уверен, что я предприму все для того, чтобы обеспечить нормальное снабжение армии и своевременно освободить ее из окружения”.

8 января 1943 года советское командование предъявило Паулюсу ультиматум с требованием от него прекращения сопротивления всеми окруженными германскими войсками и их капитуляции. Всем германским окруженным войскам предлагалось прекратить сопротивление и организованно передать весь личный состав, вооружение, всю боевую технику и важное имущество в исправном состоянии.

Со своей стороны советское командование гарантировало всем прекратившим сопротивление жизнь и безопасность, а после окончания войны возвращение в Германию. Ультиматум был подписан представителем Ставки Н.Н.Вороновым и командующим Донским фронтом К.К.Рокоссовским.

Парламентеры, направленные с ультиматумом, к Паулюсу допущены не были. Паулюс приказал в случае повторного появления советских парламентеров открыть по ним огонь без предупреждения.

Советские войска приступили к выполнению операции по окружению и рассечению войск противника.
30 января генерал Росске, командующий южной группой войск, доложил Паулюсу и начальнику штаба армии Шмидту о том, что русские приближаются к штабу армии и что войска южной группы больше не в состоянии оказывать сопротивление.
“Около семи часов утра 21 января по распоряжению генерал-лейтенанта Шмидта из подвала универмага вышел офицер - переводчик штаба - и поднял белый флаг. Находившийся на наблюдательном пункте начальник оперативного отделения штаба 38-й мотострелковой бригады старший лейтенант Ф.М.Ильченко приказал тут же прекратить огонь и вместе с офицером связи бригады лейтенантом А.И.Межирко, переводчиком и несколькими автоматчиками направился к зданию универмага.

Немецкий офицер заявил, что их командование просит на переговоры высшего начальника. Ильченко взял на себя инициативу осуществить это дело. Он и горстка его людей вместе с немецким переводчиком спустились в подвал универмага. А через несколько минут подошли туда заместители командиров батальонов по политической части Н.Ф.Гриценко, Л.П.Морозов и Н.Е.Рыбак.

Старший лейтенант Ф.М.Ильченко был принят начальником штаба армии Шмидтом и командующим южной группой войск Росске. Они заявили, что готовы начать переговоры о капитуляции, но официально будут вести их только с представителями более высокого ранга”. (Из книги И.А.Ласкина “У Волги и на Кубани”).

Согласно другим источникам во главе группы находился заместитель командира бригады подполковник Леонид Абович Винокур.

В 7 часов 40 минут 31 января командующий армией генерал М.С.Шумилов вызвал к себе генерала Ласкина и его заместителя по политической части подполковника Б.И.Мутовина. Причиной вызова явилось экстренное сообщение, полученное командующим от командира 38-й мотострелковой бригады полковник И.Д.Бурмакова. Полковник доложил командующему, что по телефонной связи Винокур сообщил о категорическом отказе немецких генералов вести переговоры. Они требовали представителей командования Донского фронта.

Сказав, что Военный совет придает важное значение скорейшей капитуляции немцев, командующий поручил генералу Ласкину выехать на место и в качестве официального представителя советского командования провести переговоры о прекращении военных действий со стороны немцев, их капитуляции, а также о сдаче в плен командующего 6-й армией Паулюса и его штаба.

- Пленение Паулюса - обязательное условие, - повторно уточнил генерал Шумилов. - Без него не возвращайтесь. Это требование командующего фронтом.

Приказом генерала М.С.Шумилова время переговоров было установлено с 8.00 часов до 10.00 часов 31 января 1943 года.
Сначала в район боевых действий выехали подполковник Б.И.Мутовин и начальник разведки. К ним присоединился начальник оперативного отдела штаба армии полковник Г.С.Лукин, а также группа офицеров охраны.

По воспоминаниям Мутовина, на месте их встретили подполковник Винокур и старший лейтенант Ф.М.Ильченко. Затем первый адъютант Паулюса полковник Адам провел советских офицеров в комнату начальника штаба армии генерал-лейтенанта Шмидта. Там находились и другие генералы.

“Мы потребовали от генерала Шмидта и всех, находившихся там немцев сдать нам личное оружие и обеспечить встречу с Паулюсом. Генералы начали класть пистолеты на стол. А в отношении встречи с Паулюсом Шмидт ответил, что тот нездоров и армией в данное время не командует. Все переговоры о капитуляции он поручил вести начальнику штаба армии и генералу Росске. На повторное наше требование, чтобы Паулюс принял нашу делегацию, Шмидт твердо сказал, что командующий делегацию принять не может, а далее заявил, что они могут вести официальные переговоры только с представителем от генерала Рокоссовского в чине генерала.

Мы передали, что такой генерал через несколько минут прибудет, а пока будет вести переговоры наша делегация. Я предъявил ультимативные требования о прекращении огня и сложении оружия войсками. Основные наши требования Шмидтом и Росске были приняты. Но они носили только предварительный характер”. (Б.И.Мутовин “Через все испытания”).
Ласкин появился в штабе 6-й немецкой армии около 9 часов. Генералы Шмидт и Росске представились ему. Шмидт заявил, что переговоры о капитуляции немецкое командование может вести только с официальным представителем генерала Рокоссовского. В ответ Ласкин назвал свою фамилию, звание и должность и сообщил, что ему поручено возглавить группу парламентеров и что он является официальным представителем генерала Рокоссовского. Затем, тоном, не терпящим возражений, Ласкин заявил, что ему поручено принять капитуляцию немецких войск 6-й армии, пленить ее командующего фельдмаршала Паулюса, а также офицеров его штаба.

Советские офицеры с волнением ждали, когда кончатся эти неимоверно долгие минуты. Ласкин изредка задавал вопросы Шмидту, кое-что уточнял. Он поинтересовался, где находятся оперативные карты штаба, возможна ли связь с северной группировкой войск, каковы были последние приказы Гитлера... Шмидт ответил, что оперативные документы сожжены накануне, что все радиостанции выведены из строя огнем советской артиллерии и поэтому связаться с кем бы то ни было он не может. Также он сообщил, что вопрос о капитуляции северной группировки 6-й армии будет решать командир 11-го армейского корпуса генерал-полковник Штреккер. Шмидт добавил, что в своем последнем распоряжении Гитлер приказал войскам 6-й армии продолжать сражение в окружении до конца, до последнего патрона и солдата. О содержании приказов Гитлера войскам, действующим на внешнем фронте, он ничего не знал, связи с ними давно нет.

Когда истекли 20 минут, Ласкин потребовал от Шмидта поторопить Паулюса. Генерал ушел. Возвратившись, он сообщил, что Паулюс просит дать ему еще 20 минут.

- Генерал-фельдмаршал плохо себя чувствует, - сообщил Шмидт.
От имени фельдмаршала Паулюса генерал просил отсрочить переговоры ещё на 20 минут. В конце концов генерал Ласкин, а вслед за ним офицеры Лукин, Бурмаков, Винокур, Мутовин и переводчик Степанов в сопровождении генерал-лейтенанта Шмидта прошли в комнату Паулюса.

В шинели нараспашку, заложив руки за спину, фельдмаршал прохаживался по комнате.
Увидев вошедших, Паулюс остановился, но не произнес ни слова. Генерал И.А.Ласкин представился, назвав свое звание, фамилию, должность, после чего объявил генерал-фельдмаршала Паулюса пленным и потребовал сдать личное оружие.
Только тогда Паулюс словно бы понял, что происходит. Он подтянулся, назвал себя и доложил, что сдается советским войскам в плен, а личного оружия при себе не имеет, так как передал его своему адъютанту. Сообщил он и о том, что в генерал-фельдмаршалы произведен только 30 января, новой формы одежды еще не имеет и поэтому представляется в форме генерал-полковника.

- Предъявите удостоверение личности командующего армией, - потребовал Ласкин. Паулюс вынул из кармана кителя солдатскую книжку, сказав, что имеет только это, а другого документа, удостоверяющего его личность как командующего армией, у него нет. Генерал Ласкин, просмотрев солдатскую книжку, вернул ее Паулюсу, после чего приказал Мутовину проверить одежду фельдмаршала и карманы.

Далее И.А.Ласкин предъявил Паулюсу текст ультиматума, сообщив при этом, что часть его требований уже выполнена по указанию Шмидта и Росске. От Паулюса он потребовал немедленно отдать приказ войскам северной группы 6-й армии о полной капитуляции и передать шифровки ставки Гитлера и другие оперативные документы. Кроме того Ласкин хотел знать какие последние указания давал Гитлер 6-й армии и командующему группой войск.

В ответ Паулюс заявил, что все шифровки, карты и другие оперативные документы по указанию начальника штаба сожжены. Что касается последних распоряжений Гитлера, то в них повторялось требование продолжать упорно, до последних возможностей, удерживать позиции и ждать подхода к Сталинграду группы Манштейна.

Паулюс попросил Ласкина, чтобы всех пленных германских генералов и офицеров разместили отдельно от солдат, оставив им одежду и холодное оружие.

Более подробно процедура переговоров с Паулюсом, а также его пленения описаны в книге А.И.Ласкина “На пути к перелому”. По ряду причин автор не пожелал на страницах книги поведать читателям о своей дальнейшей судьбе. Это он сделал позже, озаглавив своё очередное сочинение “Размышления о прожитом и пережитом”. Однако книга генерала напечатана не была.

Вскоре после завершения Сталинградской эпопеи военная карьера полковника Ласкина стремительно пошла вверх. 14 октября 1943 года И.А.Ласкину присвоили звание генерал-лейтенанта. Успешная служба, авторитет на фронте, признание командования. Казалось, впереди - новые успешные операции, наступления, новые звания и награды. Сначала он получил должность начальника штаба Северо-Кавказского фронта. После успешных операций, в результате которых от войск противника был очищен Таманский полуостров и освобождён Северный Кавказ, последовало очередное назначение - на сей раз Ласкин стал начальником штаба недавно образованного 4-го Украинского фронта.

И всё-таки счастливый для Ласкина 1943 год, принесший ему популярность и почёт, достойного завершения не получил.
Командование предоставило генералу Ласкину возможность несколько дней отдохнуть в санатории “Архангельское”. Санаторий находился в 18-ти километрах от Москвы, но Ласкин туда не попал. Вместо санатория генерал оказался в тюрьме, на нарах.

- Офицеры отобрали у меня личное оружие, - вспоминал позже Ласкин - и обыскали карманы. Меня ввели в большую комнату без окон, тут же сняли с плеч генеральские погоны, с груди ордена, и два охранника, взяв мои руки выше кистей, повели по железной лестнице к самому главному лицу - начальнику Генерального управления “Смерш”, заместителю Берии генерал-полковнику Абакумову, который осмотрел меня с ног до головы и свирепым голосом сказал: “Говори о своих преступлениях!”

Я категорически ответил, что против Родины никогда и никаких преступлений не совершал и не мыслил.
С того дня никаких упоминаний о генерале И.А.Ласкине в советских средствах массовой информации больше не появлялось. Его фамилия исчезла также и из хроники Сталинградской битвы.

По версии некоторых историков и политиков, причиной ареста генерала Ласкина послужила американская награда, тот самый крест “За боевые заслуги армии США”. Так газета “Независимое военное обозрение” в 2008 году опубликовала материал кандидата политических наук В.Т.Рощупкина “Последний рубеж фельдмаршала”. Рассказав об аресте генерала Ласкина, автор далее уточнил: “А “виной” тому стал американский орден, которым советского генерала, участвовавшего в пленении немецкого фельдмаршала, отметили американские союзники. Но вскоре после Второй мировой войны началась война холодная, и Ласкину припомнили награду от “империалистов”. Такие вот были времена, и из истории их, как и слово из песни, не выбросишь. Справедливость в отношении Ивана Андреевича Ласкина была восстановлена уже в наши дни”.
В том, что слово из песни не выбросишь, сомневаться не приходится. Да вот песня совсем не о том. И арестовали Ласкина далеко не “после Второй мировой войны”, а за полтора года до её окончания.

К тому же, одновременно с Ласкиным, летом 1943 года тот же орден, что и он, получили И.Е.Петров, В.И.Чуйков, И.П.Камера, В.М.Баданов, Н.П.Симоняк и ещё шестеро генералов. Никто из них за это не пострадал.

Сам И.А.Ласкин виновником выпавших на его долю мук считал заместителя начальника Особого Отдела Северо-кавказского фронта генерала М.И.Белкина.

С ним у Ласкина были натянутые отношения. Существует версия, что генерал Белкин, пригрозил ему неприятными последствиями из-за отказа Ласкина подписать представление к награждению Белкина орденом Ленина.
Возможно, так оно и было.

Однако следует отметить, что на крючок контрразведки генерал Ласкин попал скорее всего без участия Белкина. В жизни Ласкина имелся один момент, которым органы никак не могли не воспользоваться.

До 1938 года полковник Ласкин служил офицером для особых поручений при первом заместителе Наркома обороны СССР И.Ф.Федько (он же - член Президиума Верховного Совета СССР).

7 июля 1938 Федько был арестован, обвинён в военно-фашистском заговоре и спустя полгода расстрелян.
Полковник Ласкин репрессий избежал. Мало того, его направили служить начальником штаба в 15-ю мотодивизию. Такое везение объяснить трудно. Один шанс из тысячи. К примеру, М.М.Аквилянова, адъютанта маршала Советского Союза Будённого, расстреляли в том же 1938 году. Обвинение стандартное по тому времени - “участник антисоветского военно-фашистского заговора, ставившего своей целью свержение советской власти путём вооружённого восстания и террора над руководителями советской власти и Советского правительства”.

Незадолго до начала войны дивизия, в которой служил Ласкин, была введена в Бесарабию. Там же, начиная с 26 июня 1941 года, дивизия вступила в соприкосновение с противником.

Из исторической справки: “19 июля 1941 г. 15-я мотодивизия на рубеже Устя, Охранча, Оницканы прикрывала части 2-го кавалерийского корпуса, переправлявшегося через Днестр. В ночь на 20 июля 1941 г. дивизия переправилась на восточный берег Днестра и вскоре попала в окружение под Уманью. После гибели командира дивизии командование принял полковник Ласкин. Попытка вырваться из котла закончилась для дивизии неудачно. Она была фактически уничтожена. Все командование дивизии попало в плен”.

Что касается полковника Ласкина, то он, вместе с двумя офицерами, при попытке выхода из окружения нарвался на немецкий патруль. Допрашивал их старший патруля, пожилой унтер-офицер. Закончив допрос, он приказал запереть пленных в сарае, после чего, отправился продолжать патрулирование. Поняв, что их никто в настоящий момент не охраняет, пленники бежали. Чем грозит им даже кратковременное пребывание в плену, люди прекрасно понимали. Поэтому решили факт задержания их немецким патрулём скрыть.

Вскоре Ласкину и его подчинённым удалось выйти к своим. Кадровый командир Красной Армии, имевший прекрасную репутацию, полковник Ласкин почти сразу же получил назначение в 172-ю стрелковую дивизию. Она была сформирована заново, так как в ходе обороны Могилёва - дивизия защищала его более трёх недель - полегли почти все её воины, включая командный состав.

Под руководством полковника Ласкина дивизия более месяца вела непрерывные и тяжелые бои на Перекопе и Ишуньском рубеже. В боях за Крым дивизия потеряла около десяти тысяч человек, но рубежей обороны не сдавала.

Из биографической справки. В составе Приморской Армии 172 стрелковая дивизия под командованием И.А.Ласкина защищает Севастополь до последнего дня обороны. После эвакуации с полуострова Херсонес он становится заместителем начальника штаба Юго-Восточного фронта, с августа по сентябрь 1942 г. - начальником штаба 62-ой Армии, с 7 сентября 1942 по 17 апреля 1943 года - начальником штаба 64-й армии.

Те несколько часов в августе сорок первого, когда он едва не попал в лагерь для советских военнопленных, навсегда остались в памяти Ласкина. Он был уверен, что о тех событиях никогда никто не будет знать. Узнали. Мало того, заставили со всеми подробностями написать - как это случилось, после чего потребовали сознаться, что Ласкин согласился сотрудничать с немцами, был ими завербован и все последующие годы являлся немецко-фашистским агентом.

Ласкина мотали по тюрьмам очень долго, собирая на него компромат, выбивая признание в предательстве и в шпионаже. Следствие по его делу тянулось девять лет! И лишь в 1952 году Ласкин наконец-то предстал перед Военной Коллегией Верховного Суда.

Он сумел доказать, что ни в измене Родине, ни тем более в шпионаже, не виновен. Суд оправдал Ласкина от обвинений по статье 58-1”б”, но осудил на 10 лет исправительно-трудовых лагерей по статье 193-17а (мародёрство). На том же заседании было объявлено об освобождении Ласкина из-под стражи по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 года “Об амнистии в связи с Победой над гитлеровской Германией”.

Бывший начштаба двух фронтов, устроился работать на обувную фабрику заведующим кожевенным складом. Надо было кормить семью, да и самому восстанавливать здоровье.

Окончательно реабилитировали Ласкина после смерти Сталина, в 1953 году. Приговор по его делу был отменён. Ласкина восстановили в генеральском звании, вернули ордена, все за исключением американского креста. Сначала заявили, что крест утерян. После ряда запросов из Мин. Обороны - Ласкин в то время проходил службу в Генеральном Штабе Министерства Обороны СССР - награду всё же отыскали и вернули владельцу. Последние годы жизни генерал Ласкин провёл в Белоруссии, в Минске. Там он и умер 1 июля 1988 года в возрасте 86 лет. Похоронен на Северном кладбище столицы Белоруссии.

Владислав КАЦ