Кремль: Путин и Сталин

Слава Цукерман показал недавно в Нью-Йорке свой фильм о жене Сталина с гипотезой, что та была также его дочерью – брак-инцест! Мой московский знакомец, писатель и публицист Виктор Ерофеев только что опубликовал на гостевой странице «Нью-Йорк Таймс» статью, посвященную Дню Победы и Сталину, где весьма неодобрительно отзывается о сталинистах-реабилитантах. В книжных магазинах появилась очередная книга об Иосифе Виссарионовиче Роберта Сервиса, своего рода секвел к его биографии Ленина. Тем временем в российских городах и весях спорят, ставить ли вождю памятники. Общество, которого на самом деле в России как не было, так и нет, раскололось: одни – за, другие – против. Это не значит, что те, кто за памятник – за Сталина. Еще один раскол: одни считают, что Сталин заслужил памятники, несмотря на его преступления – как историческая личность; другие полагают, что преступлений как таковых не было, а была историческая предопределенность и борьба с внутренними врагами.
Ерофеев был назван Виктором в честь победы над нацистской Германией, а его отец был переводчиком сначала Молотова, а потом Сталина. В своих воспоминаниях Ерофеев-младший приводит довольно умильный эпизод со Сталиным и Ерофеевым-старшим, но в целом отношение Виктора к Сталину отрицательное, о чем он недавно подробно говорил на «русскоязычнике» (так называются нью-йоркские тусовки наших бывших соотечественников) и пишет в нью-йорктаймсовской статье. Тот “русскоязычник” я пропустил по уважительной причине, зато был на следующем - в шикарной квартире с видом на Центральный парк, где прочел свою «Апологию сплетни», к Сталину не имеющую ни малейшего отношения. Но вот что интересно: после музыки, чтения и танцев ко мне подошла хозяйка предыдущего «русскоязычника» (а они устраиваются в разных домах) и, отталкиваясь от выступления Ерофеева, сравнила две страны: посмел бы сын переводчика Гитлера делиться своими воспоминаниями о фюрере. «Сколько угодно!» - сказал я и сослался на архитектора, секретаршу и прочий его антураж от прихода к власти до бункера. Но выяснилось, что моя собеседница не о том: как можно спорить о тиране, который устроил геноцид собственному народу? Тут к нам подошел известный здешний журналист и напомнил, что гитлеровский период объявлен в Германии вне закона, тогда как сталинский в России – спорная часть ее истории. А что в ней не спорно, коли сама она носит – сошлемся еще раз на Ключевского – злокачественный характер. Спорят обо всем – от Рюрика до татар, от царя Бориса Годунова до дома Романовых, от большевистской революции до Брежнева, Андропова, Горбачева, Ельцина, Путина и Ходорковского. Само собой - и Сталин. Не только сам по себе, но и как знак русской истории, в котором она выразилась, боюсь, наиболее адекватным образом: как ее апогей, если хотите.
Последний анекдот слышали?
«Ну сами подумайте: Верховным главнокомандующим был Джугашвили, флаг над Рейхстагом водружал Кантария. Предлагаю все финансовые и прочие претензии прибалтов отправить прямо в Грузию...»
То, что Сталин был грузин, имеет не большее значение, чем то, что Троцкий еврей, а Хрущев наполовину украинец. Куда бoльшая загадка в поведении современного Кремля, который не хочет отмежеваться от Сталина, как немцы от Гитлера. Я говорю «Кремль», а не «русские» вовсе не потому, что не желаю прослыть фобом (все равно каким), а потому что народ в России, как всегда, безмолвствует, а говорят от его имени разные самозванцы и проходимцы. Но как раз их психика и кажется мне куда более загадочной, чем «русская душа». Почему не свалить на Сталина ответственность за оккупацию Восточной Европы и Прибалтики, а самим выйти сухими из воды? Гордость не позволяет? Либо ностальгия по прежнему имперскому величию? На самом деле не позволяет собственное ничтожество: принадлежностью к империи зла, кульминацией которой был сталинизм, кремлевские вожди и иже с ними укрупнены и вознесены. Имперская история для них, как ходули для лилипутов.
Отсюда их реакции на события по периметру бывшей империи – в бывших советских республиках. Так спокойно, индифферентно отнестись к первому распаду СССР и даже ему всячески способствовать – если исход прибалтов и украинцев был неизбежен, то Кавказ - под вопросом, а Средняя Азия и вовсе не стремилась тогда к независимости, ее вполне устраивал советский статус, - а теперь так остро и нервозно, до патологии реагировать на рецидив, спустя полтора десятилетия, этого распада в виде разноцветных революций в Грузии, в Украине, в Кыргызстане – в чем дело? Вытирай мною пол, но не называй тряпкой? Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман? Но что возвышающего быть огородным чучелом и чтобы все тебя боялись и вздрагивали при одном имени? И чей страх больше – бывших стран-сателлитов, которые обретают теперь настоящую свободу и уходят за пределы постсоветского пространства, или бывшего старшего брата перед революционным вирусом, который – пусть не без поддержки США – может превратиться в эпидемию и в конце концов захватить метрополию, как ни многотерпелив, молчалив и зажат русский народ? Попытки с помощью пропаганды перенаправить недовольство пауперизированных масс с Кремля на Америку, Грузию, Украину, Польшу, нацменов и Ходорковского пока что срабатывает, но и у этой политтехнологии есть свои временные пределы. Ведь у недовольных демонстрантов среди пенсионеров и пенсионерок, которым больше уже нечего терять после монетаризации их льгот, есть дети и внуки, которым есть что терять, но не настолько много, чтобы немотствовать вечно.
Соблазн коснуться последних событий в Андижане приходится преодолеть, хотя при обмене паспортов мне как место рождения Россию заменили на Узбекистан – папа был пограничником и нас мотало от Белоострова, на границе с Финляндией, до среднеазиатских границ, вот я и родился в Ташкенте. Вместо бескровного восстания масс получилось самое что ни на есть кровавое, и бывший партайгеноссе республики, а ныне президент лже-независимой страны с американскими и российскими военными базами на ее территории виноват в этой кровавой резне скорее всего больше, чем его оппоненты всех цветов радуги – от акромистов с исламским уклоном до обнищалого населения. Что ж, бывают бархатные революции и небархатные, успешные и провальные, но, как говорится, коммунизм шагает по Европе. На этот раз: демократизм – по постсоветскому пространству. Думали, украинская революция аукнется в соседней братской Белоруссии, а у нее оказалось далекое эхо – в среднеазиатском подбрюшье: пусть с несколькими жертвами, но более-менее корректное в Кыргызстане и кровавое в Узбекистане.
Кремль и подвластный ему народ по-своему прав в своей ностальгии по Сталину – при нем бы такого не произошло. И не происходило, за исключением далековатой все-таки от Москвы Югославии. Но и мир был тогда иным и достаточно было мощных глушилок, чтобы изолировать население СССР от остального человечества. Иным был и Сталин со своими «полувождями» - не чета Путину сотоварищи. Я говорю не лично о тов. Сталие, который – прав Троцкий – был самой выдающейся посредственностью партии, но о Сталине-вожде. У него был мощный потенциал – от большевистской революции, от социалистической индустриализации, от победы над Гитлером, хоть она и обошлась в 30 миллионов жертв. Да - слава боевая, да - от победы к победе ведет, да - культ личности и проч. Представим такой культ Путина? Какой у него хвост от прошлого? Ельцинский выдвиженец, первые выборы которого оплатил и организовал Березовский. Думаю, что и данные о его 70-процентной популярности - дутые. Это всё из области кремлевских мифов – политтехнологии выдают своему заказчику желаемое за действительное. Здесь это называется wishful thinking. Конечно, с помощью электронных ТВ можно раскрутить и крошку Цахес до размеров вождя нации. Россияне терпеливы и молчаливы, но отнюдь не глупы, как кое-кто надеется в средневековой крепости на Красной площади, и отличать реал от фанеры научились за уже полувековой постсталинский период.
Старого воробья на мякине не проведешь.
Панический страх Кремля перед революционной заразой от бывших сатрапий можно объяснить не только рудиментами имперской гордости, но и куда проще – неуверенностью его обитателей в своем праве там находиться. Их политический и экономический курс не принес народу счастья, и в любой истинно демократической стране при доступе СМИ для оппозиции этот режим пал бы, как карточный домик, погребя под обломками своих творцов. Он и сейчас не так неколебим, как кажется. Не хочу, конечно, каркать, но напомню судьбу неколебимого тирана Румынии Николае Чаушеску, которого революционеры расстреляли вместе с его женой – не дай Бог, конечно, никому другому такой злой судьбы. Любые насильственные меры смущают мой мирный мозг. Но то, что правители России играют с огнем – несомненно. И экивоки на Сталина им вряд ли помогут. Даже если определенные слои населения по нему ностальгируют, у них нет оснований перенести свою любовь к мертвому вождю на живых суррогатов, у которых ни инерции славы, ни инерции страха, а одна лишь бюрократическая вертикаль.
Короче, чем хуже я думаю о Кремле, тем лучше о подвластном и неподвластном ему народе. С сочувствием, с надеждой, с любовью.