Можно ли доверЯть немцам?

В начале 1990 года, почти сразу после падения Берлинской стены и воссоединения Германии, Маргарет Тэтчер пригласила на семинар в Великобританию нескольких ведущих европейских историков и политологов. Основной вопрос, ответ на который хотелось услышать «железной леди», звучал: можно ли доверять немцам? Не несет ли воссоединение страны зачатки нового, Четвертого рейха? Не возникла ли реальная угроза нацистского реванша?[!]
Сегодня, в преддверии празднования 60-летия Победы (в Европе и ФРГ этот день отмечается не 9, а 8 мая – тому есть исторические причины), дискуссия на эту тему с новой силой вспыхнула уже в самой Германии. Сразу несколько ведущих немецких СМИ, в их числе такие мощные, популярные издания, как «Die Zeit» и «Suddeutsche Zeitung», предоставили свои страницы для полемики, которую ведут между собой известнейшие немецкие политики, ученые и общественные деятели.
Сторонники «вотума доверия» находят саму постановку вопроса оскорбительной. «Сколько можно? – вопрошают они. - Нацизм побежден и никогда более не возродится в Германии. ФРГ – демократическая страна, здесь соблюдаются права человека, так как же можно ставить вопрос о доверии немцам?» В самом деле, за годы, прошедшие с момента падения гитлеровского режима, немцы не раз и не два доказывали свою приверженность демократии. В Конституции страны существует параграф, запрещающий Германии начинать войну. Он был принят немцами без нажима со стороны русских, американцев или кого бы то ни было еще. Любой немецкий школьник хотя бы один раз совершает экскурсию в один из музеев, построенных на территории бывших концлагерей, – так каждое новое поколение получает весьма действенную «прививку от нацизма». Процент неонацистов в Германии весьма невелик, гораздо меньше, чем в любой другой стране Европы или, если уж на то пошло, – мира. Вообще, праворадикальные (впрочем, как и леворадикальные) партии не имеют в ФРГ шансов завоевать на федеральных выборах не только большинства, но и сколько-нибудь заметного числа голосов избирателей. Характерно, что правопопулистские партии, вроде DVU, NPD и республиканцев вообще, своим существованием обязаны притоку «свежей крови» из бывшей социалистической ГДР – именно в восточных федеральных землях (Бранденбург, Саксония, Мекленбург – Передняя Померания) эти партии время от времени попадают в земельные парламенты. В Западной Германии, которую советский агитпроп десятилетиями обвинял в «реваншистских устремлениях», правые радикалы даже в лучшие свои времена не могли рассчитывать более чем на 3% голосов избирателей. В настоящее же время уровень поддержки этих партий – чуть более 1%.
Скорее уж в возрождении фашизма можно было бы обвинить пару-тройку других европейских стран - к примеру, Италию, страну, в которой премьер-министр называет дуче Муссолини «благонамеренным диктатором», а его вице-премьер является по совместительству председателем постфашистской партии. Или Венгрию, официально празднующую 65-летие создания собственной фалангистской организации. На худой конец – Латвию и Эстонию, чьи официальные лица принимают участие в маршах ветеранов СС и неонацистских молодежных организаций. Тем не менее, вопрос о доверии этим странам и народам не возникает. Личное мнение автора этой статьи: сам факт того, что немцы ставят перед собой вопрос о доверии к самим себе, проверяют себя «на нацизм», говорит в их пользу. В Латвии политика, направленная на дискриминацию русскоязычного населения, не вызывает внутрилатвийской дискуссии на подобную тему. В России возрождение сталинского культа и великодержавной риторики воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Германия, потерпевшая сокрушительное поражение во Второй мировой войне, ужаснувшаяся деяниям нацистов, в самом деле пережила настолько мощный шок, что воинственные испокон веку немцы превратились в настоящих пацифистов – что можно было увидеть совсем недавно, во время многомиллионных маршей протеста против вторжения США в Ирак. Поколения подряд происходил настоящий откат в обратную от нацизма сторону – немцы стыдились того, что они немцы... Впрочем, и этот явный перебор входит в наше время в нормальную колею: президент страны Хорст Келлер не стесняется признаться с трибуны в любви к своей стране (а уж его-то, космополита-экономиста и бывшего председателя Мирового Банка, никто не осмелится назвать нацистом!); немец был избран новым Папой Римским. Как написал один из членов редколлегии «Die Zeit» Кристоф Аменд, «Немцы превратились в благоразумный, спокойный, скучный народ». Народ, который, тем не менее, не позволяет себе забыть весьма неприятные, страшные страницы своего прошлого.
Есть, однако, и оборотная сторона этой медали, на которую указывают сторонники тезиса о том, что немцам все-таки нельзя доверять в полной мере (об этом пишут, кстати, тоже немцы). Вот выдержка из статьи фельетониста Йенса Йессена («Suddeutsche Zeitung», Nr.19 от 4 мая 2005 года): «Государственные учреждения ФРГ, похоже, единственные, которые были в самом деле эффективно денацифицированы... Однако ЭТО остается в сердцевине общества. ЭТО проглядывает в надзирателях, в любителях запретов и наказаний, в истерических обличителях любых отклонений... ЭТО засело в соседях, контролирующих неуклонное выполнение очередности уборок; в прохожих, заявляющих в полицию о неправильно припаркованных автомобилях, которые им лично ничем не мешают в мамашах, устанавливающих правила на игровых площадках для чужих мам и детей. Потерявшее в 1945 году в Германии Родину стремление к национальному единообразию не капитулировало – оно убралось из политики в частную жизнь». Впрочем, делают выводы сторонники «вотума недоверия», бытовой национализм, бытовая ксенофобия – не немецкое изобретение и не черта немецкого национального характера. Его проявления можно отыскать в любой стране мира. Немцы же - пожалуй, как никто другой - научились с этими явлениями бороться.