Две сестры

Между сестрами Аней и Сашей К. – шесть лет разницы и... разительный контраст. 22-летняя Аня (или Энни, как ее называют однокурсники) – студентка психологического факультета одного из нью-йоркских городских колледжей – девушка серьезная, замкнутая и немного застенчивая. Одевается скромно (джинсы, майки, кроссовки), из-за фирменных тряпок с ума не сходит, красится слегка и время от времени. Не пьет, не курит и, тем более, не пытается экспериментировать с наркотиками. Дружит с юношами и девушками, которые разделяют ее вкусы и интересы – независимо от их национальной или расовой принадлежности. “Русских” молодежных сборищ не избегает, но их посещение сводит к минимуму. В течение двух лет встречается с одним и тем же молодым человеком, но о замужестве пока не помышляет. Подрабатывает в колледже в качестве “тютора”, - то есть “подтягивает” отстающих студентов. В свободное (от лекций и работы) время предпочитает пойти со своим бойфрендом в кино или в музей, а если он занят – посидеть дома за компьютером или за книгой. Читает по-русски и по-английски классическую литературу и модные бестселлеры, но чаще – учебники по психологии, которую выбрала в качестве “мейджера” не случайно, а по призванию.
“Мой “конек” – детская психология, - говорит Аня. – У детей столько проблем, а взрослым они обычно кажутся незначительными и временными. Я хочу помогать детям”.
16-летняя Саша (или Алекс, как называют ее одноклассники) – ученица одной из престижных государственных школ Нью-Йорка – девушка живая, общительная и смелая. Носит исключительно фирменную одежду, причем – продукцию определенных фирм, которые считаются престижными в “русских” молодежных кругах. Дружит тоже преимущественно с “русскими” мальчиками и девочками, старается ходить на все модные тусовки наших юных иммигрантов. С удовольствием экспериментирует с косметикой и красками для волос, время от времени балуется сигаретами и вполне может отличить фирменные алкогольные напитки от “ширпотреба”. Ухаживания молодых людей поощряет, кавалеров меняет, как перчатки, заставляет их на себя тратиться, но до серьезных романов дела пока не доводит. Свободное (от занятий и тусовок) время предпочитает проводить за компьютером (в чат-румах) или в постели – с плейером и наушниками. По-русски говорит, но не читает, по-английски читает мало, в основном, любовные романы с элементами детектива и триллера. Собирается стать финансовым консультатном, работать в престижной фирме, иметь шестизначную зарплату и жить в роскошной квартире в верхнем Манхэттене. Сестру уважает, но в то же время считает “нердом” и “гиком”, а иногда посмеивается над ней и даже жалеет.
“Помочь надо первым долгом себе, а потом уже другим, - говорит Саша. – На психологии больших денег не заработаешь, разве что будешь работать “профайлером” в ФБР. На месте Ани я бы стала изучать медицину. Из нее выйдет прекрасный доктор...”
Родители у сестер К. «чудесные», по словам Ани, и «кульные», по словам Саши. И действительно, Владимира (программиста) и Элину (переводчицу) можно считать образцовыми папой и мамой. К обеим девочкам они относятся с одинаковой нежностью, на обеих тратятся с одинаковой щедростью, не пытаются их сравнивать, сталкивать, приводить в пример друг другу. В обеих видят и уважают личность. Над их слабостями слегка подшучивают, за достоинства хвалят, увлечения – поощряют, а интересы – разделяют или стараются разделить.
Но все же, когда Владимир и Элина остаются одни, они часто сравнивают своих девочек и пытаются понять, почему они – такие разные.
«Мы иногда уподобляемся гоголевской Агафье Тихоновне и мечтаем о том, чтобы у Ани и Саши были сплошные плюсы и никаких минусов, - говорит Владимир. - Вот если бы к Аниному прилежанию добавить Сашкину смелость, а к Сашкиной практичности – Анин широкий кругозор... Конечно, мы хотим, чтобы у обеих жизнь сложилась самым лучшим образом. Но нам надо меньше волноваться. В Америке ни та, ни другая не пропадут. Мы сюда потому и ехали, что понимали: честный человек, который добросовестно трудится, здесь прекрасно проживет, и ему не нужно будет ни искать богатого мужа, ни делать «левые» деньги...»
Элина вроде бы соглашается с мужем, но в глазах у нее – беспокойство, тревога, даже страх.
«Мы хотим, чтобы наши девочки были счастливы, чтобы у них была интересная, насыщенная жизнь, - говорит она. – Я понимаю, что они не пропадут, но у каждой есть качества, которые иногда меня пугают. Например, Анечкино подчеркнутое равнодушие к деньгам и шикарному образу жизни. Или Сашенькино потрясающее невежество в литарутуре и искусстве. Но точно также меня настораживают чрезмерная «книжность» Ани и чрезмерное пристрастие Саши к деньгам и роскоши. И та, и другая иногда впадают в крайности, а крайности никого еще до добра не доводили...»
Но чем вызвана полярная противоположность этих крайностей?
По мнению Элины, причин много, но главные – иммиграция и разное начальнее образование девочек – школьное и внешкольное. Когда семья К. приехала в Америку, Ане было 13 лет, а Саше – всего 7. Аня получила основы образования в хорошей ленинградской школе. Саша сразу пошла в достаточно серую нью-йоркскую «элементари скул». Аню в младшем школьном возрасте папа с мамой часто водили в зоопарк, в музеи, на спектакли ТЮЗа. Сашу так баловать, увы, не было времени – первые годы иммиграции, учеба, работа, поиски новой работы, поиски новой квартиры... Пару раз ее водили в Bronx Zoo, один раз - на бродвейское шоу, а посещение Мэтрополитен-музея у девочки до сих пор ассоциируется с крайней усталостью, головной болью и тщетными просьбами купить ей мороженое.
“Летом я всегда составляла списки книг, которые Анечке надо было прочитать, а часто перед сном или в выходные, в парке, мы читали книгу вместе – одну главу она, одну я, – вспоминает Элина. - С Сашенькой вначале все было точно так же, но здесь, к сожалению, многое изменилось. Мы с Вовой иногда ночи напролет проводили у комьютера или за учебниками, в выходные бегали по супермаркетам и ландроматам. Нам было не до того, чтобы составлять списки литературы, бегать по библиотекам, выписывать книги, художественные альбомы и компакт-диски, приучать ребенка к чтению, к живописи, к классической музыке, к лучшим образцам джаза и рока. Не было времени и на то, чтобы ходить с ней в театры или на концерты. Когда мы спохватились, было уже поздно... У Саши уже свои вкусы, а прочитать интересную книгу, послушать хорошую музыку или даже посмотреть с нами добротный фильм для нее – наказание... Все это – не “кул” и не “фан”...”
По мнению Владимира, Анины книжность и бессребреничество - тоже результат советского воспитания.
“Она еще успела “схватить” коммунистическое отношение к знаниям, к деньгам и карьеризму. Кроме того, она здесь некоторое время училась в иешиве, что только усилило ее альтруизм и безразличие к жизненным благам. А вот Сашу учеба в “паблик скул” сделала реалистом и материалистом. Нет худа без добра... Но я за Аню не боюсь. Ну не будет она миллионером, зато займется любимым делом, а нищего психолога в Америке мне видеть еще не доводилось...”
Еще больше тревожит Элину Сашино пристрастие к “русскому” молодежному кругу, который ей кажется своего рода юношеской бандой – с ее жесткими критериями и жестокими законами.
“Это настоящие джунгли, мир молодых хищников, - говорит она. – Туда не каждого пускают, и там не каждый удерживается, не каждый выживает – в прямом и переносном смысле. Конкуренция, насмешки, издевательства. А наркотики? У них – свой жаргон, своя манера одеваться, свои любимые музыканты, свои представления об успехе, свое отношение к американцам и другим иммигрантам. Знаете, сколько расистов среди наших юнцов и девиц? Наверное, 90 процентов, если не больше. Но это, пожалуй, отдельная тема и очень серьезная...”
Почему бывшая советская школьница и “иешиботница” Аня стала американской интернационалисткой, а американская школьница Саша – “русской” националисткой и расисткой?
“Нет, Саша не расистка, Боже упаси, - говорит Владимир. – Наоборот. Когда она училась в “джуниор хай”, она могла голову оторвать каждому, кто назвал бы афроамериканца негром или даже “баклажанчиком”. Но в некоторых “хай-скул” подростки образуют группы по национальному признаку. И эти группы не очень-то дружат между собой. Своего рода “Gangs of New York”. Итальянцы соперничают с «русскими», те – с китайцами и так далее. И Саша, очутившись в этой среде, невольно начала тянуться к «своим». А среди этих «своих» расистов действительно немало... Немало и маленьких хищников и хищниц. Но все это пройдет, перемелется. Молодым свойственно объединяться в «стайки», куда пускают только «своих». И молодым своейственно быть максималистами. Со временем и Аня станет больше думать о жизненных благах, и Саша будет меньше печься о деньгах и тряпках. Главное, что обе – девочки морально здоровые, не тянутся к наркотикам, не помешаны на сексе. За это надо благодарить Бога. А может быть, и нас с Элиной...
Владимир улыбается, подмигивает жене и обнимает ее. Она в ответ тоже улыбается, но улыбка получается натянутая. Владимир (во всяком случае, внешне) спокоен за своих девочек, за их будущее. Элину мучает тревога. Может быть, женская интуиция подсказывает Элине то, что Владимиру с его мужским рационализмом не увидеть? Может быть, Элину подводит женская эмоциональность, а Владимира – мужское желание вести себя ... “по-мужски” – не беспокоиться, не тревожиться, успокаивать женщину с ее предчувствиями и страхами? Будущее покажет? А может быть, вы подскажете, дорогие читатели?