УТАЩИТЬ КАРТИНУ НЕЛЕГКО

О том, как перевозятся и сопровождаются произведения искусства на различные выставки, мне рассказал Алексей Ларионов, куратор отдела западно-европейского искусства Эрмитажа. Большую часть этого рассказа он попросил не публиковать, к сожалению.
Остались «за кадром» давнее его путешествие по Европе с гравюрами Дюрера в чемоданчике, совершенно невероятная история с нахождением в России одной из самых ценных картин Рубенса, пропавшей в Германии в конце войны, приключения Алексея в Америке в середине 90-х...
Не напишу я и о том, как после серии сенсационных публикаций в прессе о том, что из крупнейших российских музеев разворовываются бесценные произведения, в запасники Эрмитажа нагрянула Думская комиссия. Результаты были разочаровывающими – ничего не пропало. «Не знаю, как обстоит дело в провинции, - говорит Алексей, - а из столичных музеев даже во времена постперестроечной анархии ценности не утекали. Просто в силу огромного количества экспонатов в любом музейном отделе периодически обнаруживаются недостачи. Но это вовсе не означает, что кто-то что-то украл... Например, когда я много лет назад принимал на хранение свои 3500 рисунков, то знал, что в этой коллекции не хватает четырех из них. Когда приехали проверяющие из Думы, то три рисунка «с перепугу» обнаружились в других отделах... Это характерно для всех музеев мира»...
Насмотревшись боевиков, я задавал Алексею вопросы с подковыркой - например, берет ли он, если летит в самолете, чемоданчик с бесценными экспонатами с собой, когда идет в туалет, не пристегивается ли к его руке этот чемоданчик стальной цепочкой и что может случиться, если он все же оставит пресловутый чемоданчик в ящике для багажа, когда выйдет, допустим, попить кофе в хвостовую часть самолета? Глаза мои загорались каждый раз, когда в голове складывалась очередная схема ограбления по-голливудски...
На всю эту серию идиотских вопросов Алексей Ларионов реагировал, посмеиваясь. Цепочек он не носит, сказал он, а по поводу того, не страшно ли оставлять чемоданчик в салоне, объяснил, что доставку, как правило, оплачивают западные музеи, поэтому летает он только в бизнес-классе...

Американская виза. Как это делается в Санкт-Петербурге
- Алексей, для чего вы приехали в Америку, если не секрет?
- У меня плановая поездка на три дня, связанная с выставкой рисунков Рубенса в Метрополитен-музее. Выставка мне не чужая – я хорошо знаком с ее организаторами и с момента замысла этой выставки был в курсе, как она обдумывается и формируется. Рисунки из Эрмитажа планировались на этой выставке давно. Мне хотелось увидеть эту выставку хотя бы перед ее закрытием, что, скажу сразу, мне не удалось, потому что нет ничего сложней в наши времена, чем получить американскую визу. Ее получение заняло у меня столько времени, что когда мне ее, наконец, выдали, выставка уже закрылась. Но все-таки я попал в Нью-Йорк забирать вещи с выставки, которые я буду сопровождать на пути обратно.
- А какова процедура?
- Мне надо будет проверить сохранность экспонатов, подписать бумаги. Метрополитен-музей, который брал на себя ответственность за сохранность этих вещей на протяжении трех месяцев, сдает эту ответственность мне, а я должен принять эту ответственность на себя на время перевозки. Потом будут оформлены бумаги в Эрмитаже, что он, как организация, ее принимает. Там я подписываю бумаги: «сдал – принял».
- Что же это все-таки за сложности с американской визой?
- Американское консульство в Петербурге заботится о российских гражданах – сначала выдают номерок на определенный день и на определенный час, и когда ты приходишь, то, чтобы не портить общую картину благолепия, бесконечную очередь выстраивают не перед самым фасадом консульства, а посредине бульвара по улице Фурштадтской. Подходит милиционер, видимо, подкупленный уже американской властью, который подробно проверяет твои документы. Дальше вам говорят: «Ждите, мы вас позовем». Зовут сначала в кассу, и там платишь 100 долларов. Эти 100 долларов вещь совершенно особенная – ты их платишь за удовольствие поговорить с американским консулом. Везде написано - имейте в виду, что если вам откажут в визе, то 100 долларов вам не вернут. Но зато вы, если вам откажут, можете подать на получение визы вторично и заплатить еще раз 100 долларов, и так 3 раза. После третьего отказа тебе год запрещают обращаться в консульство, так что можно копить деньги до следующей попытки. Эти 300 долларов не возвращаются. Кроме того, вы заполняете анкету, где есть масса замечательных вопросов, например, о том, кто платит за вашу поездку в США. Ну, у меня все просто было – за меня платил Метрополитен-музей. А вот рядом со мной дама заполняла анкету, я скосил глаза на нее и восхитился формулировкой в анкете. Она написала, что за нее платят дочка и любовник... Затем часа два надо ждать беседы, за которую ты заплатил 100 долларов. Я уже несколько раз получал визу и знаю, что там всегда показывают два фильма для ожидающих. Это либо «Бриллиантовая рука», либо «Служебный роман». Считается, видимо, что эти два фильма – любимые российским народом. В этот раз я наслаждался «Бриллиантовой рукой»... В очереди я встретил знакомого из Русского музея, который меня спросил: «В который раз ты едешь в Америку?» Я посчитал, и выяснилось, что еду в США в восьмой раз. История моих приездов в Нью-Йорк – это отдельная история. Я раньше, чем многие другие в России, получил возможность ездить за границу. Сама работа в отделе западно-европейского искусства предполагает какие-то поездки, связанные с выставками, сопровождением экспонатов. До каких-то дат это было строго ограничено – выпускали только тех, кто член партии, кто прошел какие-то проверки, но на волне перестройки стали выпускать уже многих. В 88-м меня пробно выпустили в Италию, не совсем удачно, потому что я нарушил ряд предписаний, дальше два года держали взаперти, но в 91-м выпустили в Америку, поскольку вещь, которой я занимался, была на выставке в Филадельфии. Из Филадельфии я первый раз приехал в Нью-Йорк.
- А как ваша должность неофициально называется? Не хранитель древностей?
- Ну да, я хранитель рисунков старых мастеров в отделе западно-европейского искусства. Старые мастера в нашем понимании - это то, что было до 1800 года, а с 1800 идут уже новые, как это ни забавно звучит...
- Как давно вы работаете в Эрмитаже?
- По стечению обстоятельств я попал туда сразу после окончания искусствоведческого факультета Академии художеств... Министерство культуры расписало заранее присматривать кандидатуры для музея, и я оказался в этом списке по хорошему отношению к себе нескольких людей. Впрочем, это чудо было исключено тем, что через два месяца меня взяли в армию на два года и я отслужил натурально солдатом, поскольку не было военной кафедры на моем факультете. Армия - это отдельная тема, там по-разному было, но надо сказать, что мне сильно повезло – во вторую половину срока службы я попал в художественную бригаду, оформлявшую Дом офицеров в Петрозаводске, и должен по прошествии 20 с лишним лет сказать, что за все это время, бывая в разных странах и разных обществах, более умной и веселой компании, чем компания, в которую я попал в Советской Армии, в моей жизни не было.
- Вот это да! Из воспоминаний искусствоведа: «Лучшие годы жизни я провел в армии»...
- Нет, это были не лучшие годы. Там хватало всякого идиотизма. Но люди подобрались замечательные.

Романтика и проза курьерского быта
- Вы привозите картины, сопровождаете их... Бывали случаи, когда они, допустим, терялись?
- Нет, слава Богу, у меня таких случаев не бывало, поскольку это международная и очень отлаженная система. Существуют транспортные компании, которые заинтересованы не меньше музеев, чтобы картины доехали. Эти компании только тем и живут, что перевозят произведения искусства. Они, собственно, и обеспечивают безопасность и бесперебойность перевозок. Другое дело, есть международное правило, что представитель музея должен обязательно сопровождать вещь. Это делается на всякий случай, поскольку вещи особо ценные. Считается, что может возникнуть какая-то нештатная ситуация. Ну, они и возникают – по человеческой глупости, в основном... Допустим, ты везешь картину Рембрандта и все идет по-накатанному, как это заведено в мировой практике. И вдруг где-нибудь на финской границе финский таможенник говорит: «Я желаю посмотреть, что в этом ящике! Мы сейчас будем его открывать». Тут водитель, который везет этот груз в машине, неправомочен, а представитель музея может стать в позу и сказать: «Нет! Сначала вы меня зарежете, застрелите, а потом будете открывать этот ящик!» После чего возникает скандал, таможенник звонит в свое управление, ему объясняют, что дурак - он, и ящик едет дальше. То есть для таких экстренных ситуаций, чтобы, к примеру, на морозе 20 градусов по Цельсию ящик с температурным режимом не вскрыли где-нибудь на таможне, на границе Финляндии и России, и существуют сопровождающие.
- Ощущаете ли вы себя не просто искусствоведом, а неким человеком, принадлежащим к охранной службе? Все-таки вам какая-то власть принадлежит...
- Я не знаю, что это такое – охранная власть, потому что у меня нет автомата Калашникова и права стрелять... Но сила в руках, конечно, есть...
- А вы не боитесь, что вас могут, допустим, элементарно ограбить?
- На самом деле это вопрос не ко мне, а к криминальным структурам. Они додумались, по-моему, первый раз в прошлом году, когда ограбили музей в Осло и украли оттуда картину «Крик» Эдварда Мунка... До той поры все ограбления музеев производились по каким-то очень хитроумным схемам – через водопровод пролезали, вырезали окна, а картину Мунка украли примитивно. Подъехали с автоматами, ворвались, сказали: «Всем лежать!», сняли со стены картину и увезли. И это всех потрясло. Потому что никому не приходило в голову, что вообще-то банки охраняются лучше, чем музеи. Но курьеров пока не грабили. Боюсь сглазить и не хотел бы быть первым. Система работает, транспортные компании стараются. Есть какие-то правила: вещи никогда не оставляются без присмотра, водители не имеют права оставлять машину, один из двух водителей обязательно должен находиться в ней. Когда они паркуют фургон на ночь, то фургон обязательно должен быть задней стенкой вплотную придвинут к какой-нибудь стене и так далее...Но, в принципе, это все очень интересно бывало, особенно по молодости. Когда я первый раз летел в Америку с большим холстом Гольциуса, это такой голландский художник шестнадцатого века, там был большого размера ящик, он не лезет в обычные самолеты, и до Франкфурта я ехал вагоном, а затем меня погрузили в грузовой самолет, где не было пассажиров. Сначала - ящик, а потом – меня, в кабину к летчикам. Там было все очень комфортно, меня положили спать на нормальную кровать, чего больше никогда в самолетах со мной не бывало. Я поспал, потом проснулся и вышел в кабину. Зрелище незабываемое, потому что была середина дня и мы летели над океаном. Внизу был синий океан, вверху синее небо, граница между ними отсутствовала вообще. У меня было ощущение полета в абсолютной пустоте. Летчики были дружелюбны, сказали, что я проспал завтрак, дали мне поесть и рассказали замечательную историю, что в компании «Люфтганза» все три летчика должны есть разную пищу на случай, если один из них отравится...

О Леонардо да Винчи, Вутечиче и Церетели
- А это правда, что однажды при перевозке из Эрмитажа потерялась картина Леонардо да Винчи?
- История анекдотическая и давняя, и уже лиц, ответственных за это, нет. Но действительно, это подлинный случай, когда картину Леонардо да Винчи «Мадонна Литта» отправляли из Москвы в Прадо на «выставку одной картины» в Испанию и по рассеянности упаковщиков забыли положить ее в ящик. Поэтому пустой ящик был отправлен самолетом. В Мадриде его встретили с вооруженной охраной, погрузили в грузовик с великими предосторожностями и в сопровождении мотоциклистов-автоматчиков доставили в Прадо, где с великой помпой вскрыли и обнаружили, что ящик пуст... Началась паника. В конце концов кто-то догадался позвонить в Россию, и оказалось, что картина в Москве в упаковочном помещении стоит, прислоненная к стенке... В общем, первый раз не получилось, потом «на бис» повторили, и опять автоматчики сопроводили кортеж до Прадо. Но на этот раз картину привезли.
- Когда это было?
- В 90-м, еще при Советской власти. Тогда была такая служба в Москве, Художественный комбинат имени Вутечича, она и занималась упаковкой.
- Того самого Вутечича?
- Того самого. Вутечич, великий скульптор по масштабу своих творений, воздвигший «Родину-мать» в Сталинграде, был уникальный по своей глупости, неприятности, реакционности и подлости человек. Он известен тем, что доносил, конкурентов сживал со свету всеми возможными способами... Но поскольку при Советской власти существовала гуманная система, по которой скульптору платили с кубометра обработанного материала, то, чем больше была скульптура, которую ставил скульптор, тем больше он получал. А Вутечич ставил такие огромные, как никто. Один его лежащий воин в Бресте или та же «Родина-мать» чего стоят! В общем, он был безмерно богат. И когда он умирал, то оставил деньги, которые ему девать было совершенно некуда. Поэтому он благородно их завещал на различные стипендии и фонды. Мне самому в 79-м году, когда я сдал сессию на пятерки, назначили стипендию имени Вутечича...
- Интересно, а каким образом сегодня оплата труда скульпторов происходит?
- Я не знаю, честно говоря. Сейчас очень мало государственных заказов, и почти все они, похоже, у Церетели...
- Но не только же Церетели ставит памятники в Москве, что-то там Шемякин поставил, что-то другие скульпторы, и это все оплачивается, так сказать, из денег налогоплательщиков...
- Ну, Шемякин что-то дарил, про него я ничего не могу сказать... Церетели тоже теперь много дарит. Он уже собирался Петербургу подарить на 300-летие, помимо памятника Петру с золотым ангелом, который золотой кирпич вручает, целый скульптурный комплекс, где начиная с Рюрика все правители России должны быть изображены в полный рост, а их там много набралось, 70 скульптур... То есть совершенно бесплатно городу бы досталось 70 памятников. Но Церетели остался недоволен местом, которое ему выделили – Приморский парк за пределами города, где посадили крохотные липки на пустом берегу моря...
- И куда он дел эти скульптуры, интересно?
- Не знаю. Но вот же Колумба в Петра он переделал...
- ?
- Он делал для Америки фигуру Колумба, ее предлагали в подарок разным местам. Но там возникали разные сложности... не удавалось подарить... Тогда человек со штурвалом превратился в Петра Первого, и его воздвигли в Москве. Не знаю, насколько это мифология, насколько правда...
О ценности искусства
-Вы постоянно видите перед собой произведения настоящих, реальных, можно сказать, чисто конкретных мастеров. Что вы думаете о современном искусстве? Мне кажется, сегодня понятия о том, что такое искусство, размыты. За колоссальные деньги в галереях продается то, что лежит вообще за рамками каких-либо представлений об эстетике. До 50-х, когда начинался поп-арт, денежное выражение соответствовало ценности произведений. А сейчас, похоже, нет четких критериев. Определенные группы искусствоведов, связанные с определенными галереями, «втюхивают» клиентам какие-то вещи за произвольные суммы, которые сами же и назначают. Или это не так?
- Очень трудный вопрос, на который я не знаю ответа. Что произошло с искусством в XX веке, мне, человеку, занимающемуся старым искусством, не до конца ясно. Я понимаю, что так не бывает, чтобы человечество иссякло и искусство прекратилось – оно, безусловно, есть. Но вот сегодня пошел я в МОМО посмотреть новую экспозицию. Это лучший в мире музей современного искусства, нигде кураторы музеев не имеют такой возможности – для экспозиции выбрать то, что они считают нужным. Любой музей ограничен размерами своих коллекций, а в МОМО всегда покупалось то, что считалось необходимым, и там есть все. Там можно выбрать – каких художников представить, каких –нет. С одной стороны, то, что я увидел, меня порадовало - обнаружилось, что в начале XXI века взгляд на XX век немножко протрезвел, и на 70- 80% экспозиция состоит из вещей высоко-художественных. Оказалось, что достойные вещи создавались на протяжении всего XX века. То, что происходило в искусстве до Второй мировой войны, – вообще без вопросов, после нее, начиная с абстрактного экспрессионизма и поп-арта, уже возникают какие-то вопросы насчет реальной ценности того, что представлено. На мой взгляд, а это глубоко субъективная точка зрения, в какой-то момент произошла подмена дорогого моему сердцу изобразительного искусства – его место заняло что-то другое. Начиная с поп-арта, концептуализм и всевозможные формы медиа-арта второй половины прошлого века на самом деле не продолжают ту линию, где были Леонардо да Винчи, Рубенс, Рембрандт, Эдуард Моне и другие художники прошлого, а принадлежат к какой-то другой сфере, может быть, к искусству театра, к карнавальным формам. Но я не пророк и не судья, я могу только высказать подозрение, что мы не знаем все искусство XX века. Потому что, как это ни пессимистично звучит, искусство оценивается только с очень большой дистанции, через век, наверное. У людей XIX века при взгляде на искусство XVIII была постоянная субъективность – они отрицали «рококо», которое поносили и считали пошлостью, и поднимали на щит Шардена... В XX веке в отношении ХIX вытаскивали какую-то линию – барбизонцев, реалистический пейзаж, потом импрессионизм, постимпрессионизм, а все остальное объявлялось маргинальным и второстепенным. XX век кончился, наступил XXI, и выяснилось, что в XIX веке все интересно, а не только то, что вело к импрессионизму . И то, что называли «салоном», и то, что называли «историзмом», и «прерафаэлиты»... Вот так же по отношению к ХХ веку надо ждать ХХII. Тогда обратят взгляд назад и окажется, что все, что казалось немодным, неактуальным, имеет свою ценность. А этого в прошлом веке было очень много. Каждый знает, что были и до сих пор остаются какие-то «некоммерческие» художники, которые создавали какое-то свое тихое искусство, но это не значит, что через 100 лет не выяснится, что эти художники гораздо круче, чем Энди Уорхол. А пока, в общем, мутно...