Евгения Розенцвит, возрождающая прошлое
И прошлое становится вдруг зримым...
Петрарка
Мне показалось, что это утверждение в веках славного поэта и философа не просто применимо, но правомерно может стать эпиграфом к удивительному, интонационно близкому великому Шолом-Алейхему творчеству Евгении Розенцвит.
«Уходит жизнь – уж так заведено». Ушло в прошлое, растворилось во времени и еврейское местечко, давшее миру столько замечательных учёных, писателей, поэтов, музыкантов.
Городок особенный, своеобычный. Со своим говором и бытом, ни с кем и ни с чем не сравнимым укладом, со своими, очень жёсткими требованиями к жизни и к себе.
Городок, а чаще просто большое село, чей образ безобразно в памяти нынешнего поколения искажён и оболган. Чего только стоит гнусное словечко «местечковость» в устах людей малокультурных и амбициозных. Потому-то так важно возродить память о нём – таком, каким оно было в действительности.
Эту тему «Местечко и его обитатели» подняла в своём неординарном и в абсолюте оригинальном творчестве наделённый ярким воображением и способностью погружаться в прошлое одарённейший скульптор и, что очень важно, высочайшего класса профессионал Евгения Розенцвит.
Просто диву даёшься, как ей, ленинградке, никогда в местечке не бывавшей, столь образно, столь правдиво, столь выразительно, с тёплым юмором и с огромной любовью удалось воссоздать тех вечно гонимых, трудно живших, тяжко работавших, но не растерявших человеческое достоинство и не предавших веру предков ремесленников, учителей, музыкантов, торговок и прачек, даже шолом-алейхемовского «человека воздуха»?
Какие позы, лица, характеры! Какое проникновенное внутреннее зрение – фигуры и лица эти у небытия отвоевать, внутренний слух, чтобы характеры угадывать!
Как здорово, что множество чудесных этих статуэток, изваянных коллажей, плакеток можно увидеть сейчас в бруклинской библиотеке на углу Ностранд и авеню Х (устраивать художественные выставки и приобщать юных читателей к искусству стало традицией нью-йоркских библиотек). И всё новые множащиеся серии скульптурных композиций заявленную художницей тему развивают и расширяют.
Идееспособность Розенцвит поражает так же, как мастерское пластическое воплощение замысла вырвать у безжалостного времени и оживить (достовернейше!) персонажи в прошлом утонувшего местечка. Что это – генетическая память? Или просто большой талант?
