Режиссер Григорий Зискин: играть Чехова на Чужом Языке - занЯтие неблагодарное

Создать Русский театр за границей брались многие. Получилось у одного- единственного. Но создать - мало. Продержаться на маркете много лет, войти в мировую театральную элиту – настоящий подвиг. И совершил его мой скромный, абсолютно на героя не похожий собеседник.
- Гриша, сколько пьес вы поставили за время существования театра имени Варпаховского?
- В марте нам исполнится десять лет, и столько же пьес увидели за это время наши зрители. Начинали мы не как театр, а как такая, я бы сказал, антрепризная группа, к тому же игравшая на французском языке. Но играть даже Чехова на чужом языке - занятие неблагодарное. Постепенно мы превратились в настоящий русский профессиональный театр, и большая заслуга в этом, я считаю, моей единомышленницы, актрисы Анны Варпаховской. [!]
Наш театр носит имя ее отца – замечательного режиссера Леонида Варпаховского, чьим учеником я осмеливаюсь себя назвать. Я видел большинство поставленных им пьес, работал вместе с ним, присутствовал на многих его репетициях, был соучастником многих его театральных замыслов и постановок, разделяю его концепцию современного театра, его идеи.
В числе поставленных нами пьес – русская классика (Чехов, Островский, Достоевский), пьесы французских, американских и русских драматургов.
- Вы только что вернулись из поездки по Соединенным Штатам. С какой пьесой ездили, как вас принимали?
- Мы начали гастроли с новой постановки пьесы французского драматурга Ива Жамиака «Антипьеса для антипублики». Хотите знать, почему пьеса называется именно так? Эта фраза взята из самого спектакля. Герой пьесы – он же ее автор, продюсер, главный режиссер и исполнитель главной роли. Пьесу, то есть антипьесу, он пишет для себя. Он же является публикой, то есть антипубликой (смеется).
Как нас принимают? Начну с того, что у нашего театра есть своя публика. В тех городах, где мы уже играли, театралы ждут нашего приезда. Вот, например, спектакль «Последняя любовь» прошел с большим успехом при переполненных залах. И если бы мы привезли этот спектакль еще раз, он бы вызвал повторный интерес публики. Даже в таком небольшом городке, как Рочестер, на наши спектакли собираются полные залы и после каждого нового представления зрители просят нас приехать еще раз
- Еще несколько слов о репертуаре. Вы можете позволить себе заказать пьесу?
- Теперь уже можем. Давно работает над пьесой специально для нас известный драматург Александр Гельман. Его «Скамейка» входит в наш репертуар. Обращались мы также к драматургу Валерию Мухарьямову, автору «Последней любви», талантливой пьесы по рассказу американского писателя, писавшего на идиш, лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса-Зингера. Валерий прислал нам две свои новые пьесы, а также инсценировку чеховского рассказа “Дама с собачкой».
- Поговорим о языке. Я знаю, что Василий Павлович Аксенов, когда жил в Америке, ежегодно бывал в России, чтобы освежить свой язык, быть на его современном уровне...
- Когда вы живете в своей стране (России), вы все время слышите русскую речь: по радио, телевидению, читаете газеты, общаетесь в семье, на работе, в метро, на улице. Современный язык меняется, появляется множество новых понятий, фраз и выражений, которых в наше время, а я живу в Канаде уже 23 года, не существовало.
- В частности, Григорий, в ваше время, наверное, не было выражения «как бы». Евгений Евтушенко написал даже метафорическую сатиру :«В государстве по имени «Как бы»...
- Культура русского языка, кстати говоря, за последние годы изменилась в худшую сторону. Но писатель, чьим орудием является язык, должен либо жить в своей языковой среде, либо пристально следить за жизнью, а следовательно, за развитием языка в данной стране.
- В Москве - театральный бум. Но бум может быть количеством, не переходящим в качество...
-Во времена перестройки люди перестали ходить в театры, потому что улица предоставляла больше зрелищ, чем театр, и публика из театров ушла на улицу. А сейчас наблюдается обратный процесс, театры заполняются каждый вечер, но, должен сказать, налицо - падение уровня театрального искусства. Потому что уходят, умирают, хорошие актеры, мастера сцены, постановке спектаклей такого внимания, как раньше, в России, в Москве не уделяется. Создано немало новых театров, но, на мой взгляд, выделить из всех можно немногие: Ленком, театр Петра Фоменко, Табакерку. Мне даже кажется, что «Современник» резко понизил свой уровень. Я смотрел там пьесу «Папа, мама, сын, собака» и был просто возмущен. Это – за гранью добра и зла. Поставить такой спектакль – просто не уважать современную публику. А ведь играет в этом спектакле очень хорошая актриса – Чулпан Хаматова.
Очень часто многие модные режиссеры псевдоноваторством прикрывают свою творческую несостоятельность. Трудно поставить пьесу просто, вскрыть ее внутреннюю сущность, смысл происходящего, намерения и устремления персонажей. Выразить то, что заложено в литературном материале.
В России готовится театральная реформа, многие театры собираются закрывать. Это делать нельзя, потому что многие молодые театры по-своему интересны, имеют свою методологию, это – будущее русского театра. Так же, как в свое время создание театральных студий служило общему развитию театрального дела России, так и многие молодые театры могут дать толчок дальнейшему развитию современного театрального искусства.
- Сейчас по всему миру проводятся театральные фестивали. Ваш театр - высокопрофессиональный. Он получал приглашения на такие фестивали?
- Нас приглашали в Париж - на фестиваль русской драматургии, мы отказались ехать, потому что предоставляемая нам сцена нас не устроила. Мы участвовали также в театральном фестивале в Монреале, имеем приглашение на фестиваль в Москве, который состоится нынешним летом.
- Сколько актеров в вашей труппе?
- Наша постоянная труппа невелика: заслуженная артистка России Анна Варпаховская, заслуженный артист Сергей Приселков, тоже наш, канадец. Актриса Валерия Рижская, членом нашей труппы я считаю также Народную артистку России Елену Соловей, актрису Снежану Чернову, живущую в Нью-Йорке, народного артиста Грузии Бориса Козинца, живущего в Вашингтоне. Я мог бы назвать всего 10-15 актеров, живущих в Канаде и США. Это – основной костяк. Мы также приглашаем актеров из Москвы, Санкт-Петербурга, из Европы и даже из Австралии. Собрать всех, согласитесь, нелегко. Потому что, приглашая актеров из Москвы, мы вырываем их из репертуара, на два месяца они должны покинуть свой театр, а это непросто. Ряд актеров, которых хотелось бы пригласить, мы заполучить не можем, потому что они заняты во многих спектаклях своих театров, и если театр их отпустит, то должен просто пересмотреть свой репертуар.
- Сколько времени уходит у вас на работу над одной пьесой?
- С работой над текстом, обсуждением оформления спектакля, подбором музыки – четыре–шесть месяцев. И месяц – на репетиции. Когда актеры съехались, режим работы такой: три-четыре часа репетиция утром, три-четыре часа – вечером. Получается, что каждый спектакль мы с актерами готовим за 50-55 репетиций.
- Кто придумывает декорации и где вы их изготовляете?
- Два наших спектакля оформил Народный художник России, главный художник МХАТа Давид Боровский. Я считаю, что это – один из лучших театральных художников мира. Несколько спектаклей – дело рук Дмитрия Клоца, бывшего художника Малого театра, ныне живущего в Торонто. Два последних спектакля оформил главный художник Московского театра имени Станиславского Александр Опарин.
Как происходит работа над декорациями? Мы высылаем художнику текст пьесы, потом встречаемся с ним. Для этого я лечу в Москву или еду в Торонто. Когда мы думали над оформлением «Дядюшкиного сна», Давид Боровский оформлял оперу в Париже, и я полетел туда. До того как встретиться, мы говорим о замысле пьесы, о том, как я ее вижу. Художник предлагает свое видение пьесы, делает макет декораций, присылает его нам.
- Спасибо, Гриша, и желаю вам аншлагов и ныне, и впредь.