ПаломниЧество в Ангор – исполнение желаний

Начну издалека - со стихов.
Есть у замечательного поэта Михаила Кузмина замечательные две строчки:

Как прекрасен дальний замок,
Приближаться нету смысла...

Тем более - в наш век фотографий, видео и DVD, где первоклассные профи запечатлеют твою мечту с таким мастерством и выразительностью, какие тебе и не снились! Еще неизвестно, хватит ли у тебя самого эмоциональных и художественных сил увидеть так натуру. Тем более в твоем возрасте, когда все реже удивляешься: «Если ты видел уже весну, лето, осень и зиму, ничего больше нового не увидишь» - это, само собой, мой домашний философ Монтень. Бродский перевел эту мысль в эротическую плоскость: «Красавице платье задрав, видишь то, что искал, а не новые дивные дивы». И еще парочка цитат: «Надежда хороша на завтрак, но не на ужин» (Бэкон). А Казанова писал, что Бог, если захочет, поможет тебе осуществить любую мечту, хоть стать Папой Римским, но когда ты входишь в определенный возраст, даже Бог от тебя отступается. Вот я и решил проверить, насколько еще меня, стреляного воробья, может поразить реал, который я повидал во множестве в докуфильмах и роскошных альбомах. И еще: есть ли в моем возрасте возможность для новых сильных впечатлений несексуального порядка?
Признaюсь, что принадлежу к тем самым пожилым уже мальчишкам, которые остаются верны своим детским и юношеским планам. Когда-то я полюбил прекрасную, таинственную юницу, от соперников рябило в глазах, но я добился своего – с тех пор она моя жена. Заочно влюбился в Италию – побывал там шесть раз, в общей сложности прожил полгода и надеюсь съездить еще. О литературных делах и говорить нечего. Написал все задуманные и опубликовал все написанные книги (за исключением последней – пока что). Из крупных мечтаний у меня оставалась парочка – в том числе увидеть Ангор в Камбодже, с ее прекрасными индуистскими храмами-городами (не путать с буддийскими!). Но из России такое путешествие было невозможно, а потом и из Америки, когда кровавый лидер красных кхмеров Пол Пот, изолировав страну от мира, уничтожал собственных жителей – одну седьмую населения страны. Но и когда соседний Вьетнам, захватив Камбоджу, сверг, наконец, диктатора, туда невозможно было ехать из-за оккупантов плюс мин – легче заминировать, чем разминировать. Да и теперь еще, когда Камбоджа самостоятельна и королем только что стал наследный принц, в недавнем прошлом танцор и певец, на подходах к этим великим храмам сидят подорвавшиеся на минах калеки и играют на туземных инструментах – мы с сыном подавали им милостыню, но чувство вины все равно оставалось.
Камбоджа – демографически самая молодая страна в мире. По той причине, что ее старшее поколение в большинстве своем уничтожено. Пол Пот провел в молодости год в монастыре, учился во Франции, подпал под влияние Сталина, Мао и особенно Кропоткина, мечтал возродить былую, древнюю славу своей страны и даже переименовал ее обратно в Кампучию (третье название – по имени её народа – Кхмер). Умирая в ссылке, в Китае, он сказал: «Моя совесть чиста». Какой же должна быть вера у человека, если, ликвидировав миллион своих соплеменников, он умер с чистой совестью?
Это за пределами моего понимания.
Коли он был идеалистом, то идеалистов я боюсь больше, чем циников.
Сейчас Камбоджу кое-как разминировали, хотя соваться в сторону от проложенных в джунглях троп к этим великим храмам не рекомендуется. Туристов здесь навалом: входной билет (очень красивый, с фотографией владельца и Ангор Ватом) - $20, на неделю - $60. Когда-то больше других сюда приезжали американцы, но они испугались сначала мирового терроризма, а потом цунами, хотя ни того ни другого в Камбодже нет, а только – из опасностей – упомянутые мины и ядовитые змеи. Но что делать, география – слабое место Америки. Уже здесь, отчитываясь в радио- и телеинтервью о путешествии, мне приходилось уточнять, что в странах Юго-Восточной Азии живут главным образом буддисты, а не мусульмане.
Туристов больше всего, решил я, как и повсюду в Европе, из Японии – и пальцем в небо. Те, кого принимал за японцев, оказались южнокорейцами. «Это для вас они на одно лицо», - упрекнул нас бирманец, который неплохо говорил по-русски, что ему, как гиду, не пригождается – он водит экскурсии по-английски и по-итальянски. Он рассказал нам забавную историю, как ему дали вести группу по-английски, а он заметил, что они перешептываются по-русски: наши иммигранты из Америки.
Однако и японцы присутствуют, хотя невидимо. Ангор Ват – лакомый кус мирового туризма, самая большая религиозная структура в мире, а условия для туризма здесь далеко не идеальные. Прежде всего, понятно, антигигиена - водой из-под крана нельзя даже почистить зубы. Вот японцы и предлагают взять Ангор под опеку и под аренду, провести водопровод с очищенной водой и даже покрыть главный памятник Ангор Ват стеклянным колпаком от вредного воздействия среды. Для бедной Камбоджи японский проект еще как соблазнителен, но она боится лишиться контроля над великими памятниками старины и, хуже того, оказаться в колониальной зависимости от Японии. Вот камбоджийцы и тянут с ответом, хотя опасность превращения Ангор Вата в Диснейленд Юго-Восточной Азии остается актуальной. В самом недалеком будущем. По аналогии вспомнил отличный французский фильм Отара Иоселиани «Ловля бабочек», где японцы покупают старинное шато, застекляют подход к нему и превращают в коммерческий музей-мавзолей.
Я так долго ждал этой встречи, и хотя мы провели в полете из Сан-Франциско больше полусуток и полночи в Бангкокском аэропорту, дожидаясь местного рейса, прямо из гостиницы, наняв моторикшу, помчались в Ангор Ват, город-храм, самый прославленный и прекрасный из ангорских памятников.
Словно готовя нас к ожидаемому зрелищу, дорогу перегораживали тощие белые коровы (священные), мартышки гонялись друг за другом, на болотах паслись рогатые буйволы; изогнув шею, зорко высматривали добычу красноногие ибисы, похожие на наших цапель, но не совсем; и, наконец, уже на фоне Ангор Вата, в барае, искусственном водоеме вокруг города-храма, - настоящий, всамделишный, ярко-красный лотос, тот самый священный цветок в мифах и поэзии индуизма и позднее – буддизма. В древнеиндийском языке у лотоса больше ста названий и бесконечная череда символов, часто противоречащих друг другу –целомудрия и соития, чистоты и оплодотворения, женского (йони) и мужского (линга) начала. А египтяне да греки, которые вкладывали в лотос свое значение, свою эмблематику! Помните лотофагов, к земле которых прибило корабль Одиссея? Вегетарианцы, они питались исключительно плодами лотоса, и мореплавателей встретили дружелюбной лаской и медвяным лотосом, после чего спутники Одиссея впали в забвение, позабыв о родине. Нам, иммигрантам в первом поколении, это, слава богу, не грозит.
Мы, однако, не в древней Греции, а в чуть менее древней Камбодже – ее беспрецедентные и непревзойденные храмовые города возведены в IX-XIII веках и чудом сохранились. Построив такие гигантские храмы, кхмеры истощили ресурсы и весь свой национальный потенциал и фактически были обречены как этнос, а потому легко были завоеваны соседними племенами, бежали из своих городов, и джунгли поглотили кхмерскую цивилизацию. Дороги заросли, потомки забыли о былой славе предков, прекрасные храмы изгладились из памяти народной – будто их и не было.
Поразительно, что даже легенд у местных жителей не сохранилось, тогда как каменные храмы, обвитые, как спрутами, корнями гигантских деревьев, недвижно, величаво, одиноко и неприступно стояли в джунглях, дожидаясь, когда их, наконец, обнаружат. Первым прослышал о древних руинах испанский миссионер, но по-настоящему открыли их только к концу XIX века французы – экспедиция из шести человек. Что это было за путешествие - не чета нынешним! Не только в пространстве, но и во времени. Путешествие вглубь истории – не туристами и не паломниками, а первооткрывателями древней цивилизации. Есть чему позавидовать! Мой туристический статус не дает мне покоя – я вхожу в древний храм, посвященный богам или богу, с праздным, пусть и художественным, любопытством, без веры, без поклонения, без жертвоприношений. А уж как я завидую первооткрывателям – нет слов! Особенно остро я это почувствовал в соседнем с Ангор Ватом монастыре Та-Пром, который не был реставрирован, а таким и остался, каким был найден, в неразрывном сплетении архитектуры и природы. Громадные смоковницы сжали в своих объятиях каменные строения, сохранив их на века, но стоит нарушить этот фантастический симбиоз, как всё безвозвратно рухнет.
И то сказать – кому поклоняться в Ангор Вате, который встретил нас прекрасным лотосом на глубоко уходящем в воду стебле, а потом открылся сам – многобашенный храмовый город, которому нет равных в мире по масштабу, величию и красоте?! Куда там египетским пирамидам - меркнут в сравнении с ним! Это индуистский храм, хотя индуистов в Камбодже не осталось, а сменившие их буддисты время от времени попадаются в узких проходах храмов, предлагая за небольшую мзду зажечь свечу, чтобы улучшить твою карму.
Ангор Ват остался таким, каким был тысячу лет назад, сдвоенный своим отражением в недвижной воде барая, с великолепным поясом барельефов вокруг нижней террасы, также беспрецедентным по сюжетике, эстетике и сохранности. Там я и увидел впервые моих апсар, небесных танцовщиц при дворе бога Индры, и влюбился в них с первого взгляда. Они изображены тысячами, и нет ни одной, которая повторяла бы другую. Хоть какое-то, да отличие – жест руки, поворот головы, чуть иная форма груди, всегда обнаженной и прекрасной. Меня было не оторвать от этих деват (индийское их имя), я позабыл о потрясающих храмовых рельефах на тему моего любимого индийского эпоса «Рамаяна» и никогда не читанной гигантской «Махабхараты», хотя там были классные композиции: битва с участием слонов, жертвоприношение священного быка (несчастный!), похищение жены Рамы Ситы влюбленным в нее демоном-людоедом Раваной, борьба за бессмертие между 88 демонами и 92 богами, кхмерский царь Джаваяварман под опахалами и зонтами принимает монахов из Цейлона и проч. В Ангор Вате – 800 метров барельефов двухметровой высоты, а в небольшом храме Байон еще больше - 11 тысяч рельефных персонажей в три ряда, общей длиной почти в полтора километра! Классные барельефы, но тут же, рядом, между изящными пилястрами, в одиночку или по двое, по трое, а то и по пятеро, мои небесные танцорки, с высоким головным убором загадочного происхождения, с богатым ожерельем вокруг шеи, с полузакрытыми глазами, таинственной улыбкой и девичьей грудью. И сакральный цветок лотоса в руках, с которым они танцуют передо мной, как танцевали столетия назад перед Джаваяварманом и другими кхмерскими царями.
Чего менее всего хотелось, так это оживить этих каменных девушек – миф о Пигмалионе и Галатее тут не срабатывал. Апсары хороши именно в камне, а реставрация их движений в ресторанных шоу неизбежно разочаровывает – я уж не говорю о том, что у живых танцовщиц прикрыта грудь. Да и замершие в камне, с бесконечной потенцией представляемых движений (а воображение у меня не знает границ), производят куда большее впечатление, чем живые, с ограниченным диапазоном поставленных балетмейстером танцевальных мизансцен.
Мне бы хотелось быть единственным влюбленным в каменных танцорок, но, увы, нас целое тайное братство таких вот влюбчивых в этих неодушевленных девушек, но тех так много, что хватит на всех, надеюсь. Мой сын в своем “емельном” отчете о поездке пишет, вернувшись в Ситку, Аляска: “Unfortunately, I have not seen any sign оf the graceful apsaras” – и это имея жену-балерину! Что Ситка, если я в Нью-Йорке не нахожу им равных! И, наконец, классический пример с тем самым Андре Мальро, который позднее стал героем сопротивления и сподвижником генерала Де Голля, а в двадцатые годы юным археологом объезжал страны Востока и застрял в Камбодже, влюбившись в апсар. Любовь толкнула его на преступление – вандализм. В самом посещаемом туристами Ангор Вате он не решился, но в отдаленном храмовом городе Бантей Срей - в переводе «Крепость женщин» - Мальро вырезал несколько барельефов с апсарами и попытался вывезти через границу, но был схвачен и судим – фрацузскому правительству с трудом удалось выхлопотать его на родину. Два вывода - не знаю, какой важнее: вот на что толкает любовь и вот каким был будущий министр культуры Франции в правительстве Де Голля...
Само собой, в такой поездке – в отличие от европейских – на каждом шагу сталкиваешься с противоречиями. Вот я рассказываю о прекрасных каменных апсарах – несть им числа, - а как насчет живых апсар - юных, тонких, смуглых, прелестных камбоджиек, которых родители продают в подростковом возрасте в публичные дома? Корреспондент «Нью-Йорк таймс» Николас Кристоф выкупил двух таких девочек из пномпеньского борделя (Срей Мом – за $203, а Срей Нет сторговал за $150) и дал им возможность возвратиться в родные деревни. Чего не учел американский журналист, так это старого индусского правила: если ты подал милостыню человеку, то ответствен теперь за всю его жизнь. Рано еще говорить, но судьбы «освобожденных» девочек сложились достаточно драматично: одна, будучи не только проституткой, но и наркоманкой, возвратилась в бордель и не нахвалится на мадам, которая добра к ней, заботлива. Другая открыла в родной деревушке лавку, но всё растащили ее старшие братья и сестры, у которых просто не укладывалось в голове, как это они должны голодать, тогда как у младшей сестры в магазине еда. Помогать в погроме прибежали и дальние родственники, родная мать объявила дочку, которую сама же продала в бордель, сумасшедшей, коли она хочет заниматься бизнесом, а не помогать родне. Девочке ничего не оставалось, как бежать из родной деревни обратно в Пномпень и поступить учиться в салон красоты. Чем кончится эта история – неизвестно.
Такова судьба живых апсар – увы, куда печальнее, чем каменных балерин, в которых я безнадежно влюблен.
Насколько все-таки с камнем проще, чем с живой плотью, а тем более – с человечьей душой. Что испытывает двенадцатилетняя девочка, когда родная семья продает ее в публичный дом? А первая встреча с клиентом-педофилом, любителем клубнички? А если он еще и садист? Живая жизнь саднит и печалит, но именно здесь ощущаешь всю свою беспомощность. Как я могу помочь тебе, когда не могу помочь самому себе? Все, что остается, это сосредоточить внимание на том, ради чего сюда приехал, – на памятниках камбоджийской старины. И они не разочаровывают.
Ведь, помимо Ангор Вата, вблизи расположено больше ста храмов разной значимости и сохранности. Тот же Ангор Том, значительно больших размеров, целый комплекс храмов и скульптурных фризов, с 54 гопурами- входными башнями, каждая из которых украшена четырьмя двухметровыми ликами – царскими, божественными, а возможно, символами времени и смерти. Итого – 216 загадочно улыбчивых лиц, которые несли охрану этого огромного архитектурного комплекса. В Ангор Томе находится и очаровательный храм Байон с рельефами, превосходящими по размеру те, что я видел в Ангор Вате.
Необычайной красоты и выразительности огромные изображения слонов – вполне реалистичные, хоть и немного стилизованные; на прототипе - живом слоне - мы с моим неуемным спутником проехались от одного храма к другому. Плюс облетели окрестности на воздушном шаре, с которого только и можно обозреть и оценить гигантский замысел гениальных создателей этих фантастических храмов – будто и не человеческих это рук дело. А в самом деле, почему не сохранилось ни одного жилища, ни одного дворца вельможи или царя, а только посвященные богам эти гигантские храмовые города? Понятно, те были сделаны из дерева, а эти - из камня. Рассудок принимает это объяснение, но чувство не приемлет. Не то чтобы ты начинаешь верить в чужих богов, в их художественно-созидательную силу, – скорее как в движущую силу. Что же это были за боги, которые вдохновили людей на такие творения, равных которым нет на земле?
С другой стороны, если наш Бог считается писателем и автором Книги, то почему его юго-восточным собратьям не быть архитекторами и не создать Ангор Ват, Ангор Том и остальные кхмерские шедевры? В любом случае, тот, кто возвел Ангор Ват, несомненно, был архитектором богов. Как иначе объяснить его красоту и совершенство?
Знаю: меня заносит. А кого из путешественников в дальние страны не заносило?! Марко Поло - тому и вовсе не верили, считали его рассказы байками, побасенками, а он на смертном одре признался, что не рассказал и одной десятой того, что увидел. Слава Богу, мы живем в век фотографий и с помощью снимков, фильмов и видео можем подтвердить торопливые слова – пока не расплескал впечатления. Но и недоверчивых слушателей понять можно – другой мир, чужие боги, почти полное отсутствие ассоциаций, а то, что ни с чем не сравнивается, считал Поль Валери, не существует. А я сам существую? Во всем этом мире за тридевять земель один только я тот же самый, неизменный – любопытный, впечатлительный, нервный, с безуминкой. Европеец, американец, русский, еврей, влюбленный в Италию, фанат Беллини, Карпаччо, Пьеро делла Франческо, считавший шедевром мировой архитектуры Парфенон, – пока не увидел Ангор Ват.
Я знал этот мир понаслышке – по путеводителям и альбомам, по Киплингу и Моэму. Он превзошел мои знания о нем и мои ожидания. Даже странно, что я видел этот мир собственными глазами. По пути к храмам валялись в пыли на обочинах бездомные псы – они никому не принадлежат, превращение в свинью или собаку, согласно буддийской догматике, считается самым позорным. Зато в почете ухоженные коты, с черными носами и хвостами, – отдаленные потомки сиамцев, с разноцветными ремешками на шее, царственно восседающие на столах и стульях. По потолкам ресторанов бегают ящерицы, вокруг храмов ползают смертельно ядовитые змеи, побираются разговорчивые монахи, пристают мартышки и малыши, на которых грех сердиться. Люди – все, кого я встречал, с кем разговаривал, – ангелоподобны. Люди-дети. Или я их идеализирую, как человек со стороны? Таких улыбок я не видел нигде. Но что за этими улыбками? Поди отгадай. Древнейшие памятники архитектуры – и самая молодая нация на земле.
Странно: как ни поразила меня Камбоджа, в памяти впечатления еще сильнее, ярче, свежее.
Не знаю, чем объяснить.