Судьба Человека
Лицом к лицу
Еще пять лет назад Петр Михайлов мог запросто манипулировать пудовыми гирями, сегодня лишний раз боится нагнуться. Но полон оптимизма и не без оснований: четыре с небольшим года назад врач не оставлял ему и десятой доли шанса на жизнь...
Внешностью и статью - высок, косая сажень в плечах - напоминает другого Петра Михайлова - российского императора Петра 1, который под этой фамилией плотничал на голландской верфи, чтобы инкогнито постигнуть все секреты кораблестроения. Русский моряк, с которым меня судьба свела в Америке, раньше зарабатывал на хлеб профессией сухопутной: Михайлов - сварщик высокой квалификации. Приобрел ее на комсомольской стройке, участвуя в возведении Мариупольского кислородно-конверторного цеха. Потом длительное время отработал на севере, варил нить газопровода Уренгой-Помары-Ужгород. Экономическая разруха начала девяностых годов прошлого века вынудила его искать счастья на судах иностранных компаний. В 1995 году не без сложностей устроился в греческую судоходную компанию TRITE MARITIME ltd. мотористом-электросварщиком на сухогруз ARKADIYA. В первом же рейсе зарекомендовал себя как трудолюбивый, исполнительный и безотказный, а потому Петр работал почти без отдыха: закончится один годовой контракт, - предлагают новый, на другом корабле. Перевозил из России по всему миру лес, металл, уголь и другое сырье.
Плавал в составе русской команды с капитаном греком. Были контракты, где и капитан был русский. Но чаще всего на корабле было до 30 процентов русских, 15 процентов греков, остальные филиппинцы, бангладешцы, бирманцы. Компании было выгоднее набирать моряков за пределами страны приписки судна.
Жизнь, казалось, устоялась: десять месяцев в море, два - в Мариуполе с семьей. Благодаря морским заработкам удалось выучить и женить сына, помочь на первых порах молодой семье, в которой скоро появилось прибавление. Отпраздновав серебряную свадьбу в конце 1999 года, Петр заключил седьмой контракт и выехал в Питер, где стоял под погрузкой сухогруз VERENO.
Первое знакомство с кораблем оставило довольно грустное впечатление. Судно было изрядно потрепано временем и стихией, ряд узлов и механизмов требовали замены. А система пожаротушения и вентиляции трюмов нуждалась прямо-таки в архисрочном ремонте, на что сразу же обратил его внимание капитан. По правилам судам с такого рода проблемами выход в море закрыт, но у руководства греческой компании были свои взаимоотношения с портовыми властями, и капитан не сомневался, что VERENO покинет Питер в срок. Так оно и вышло.
С грузом алюминия и меди через один из польских портов, куда зашли на догрузку, VERENO должен был направиться в Балтимор. К прибытию в этот американский порт система пожаротушения и вентиляции должна быть в идеальном порядке, предупредил капитан, иначе американские власти наверняка арестуют и заблокируют корабль.
На переходе до Англии Петр Михайлов работал почти без отдыха, благо погода позволяла. Но обогнули Британские острова, и Атлантика буквально закипела от сильного шторма. Сухогруз качало так, что в трюме не то что заниматься сваркой, даже устоять было невозможно. Михайлов пошел к капитану доложить, что стихия срывает программу. Грек взорвался:
- Как хочешь, но к приходу в Балтимор все должно быть готово, иначе сам понимаешь, чем это грозит компании и нам всем. Продолжай, выделю тебе помощника!
« А что помощник? Он же шторм не остановит,» - подумал Петр, но, возражать не стал. Тем более, что и русский стармех молчанием поддержал капитана. Безотказность в конце концов и привела к трагедии.
Помощник оказался крепким, привычным к качке филиппинцем. Скоро они приноровились и научились без слов понимать друг друга. Тем более что слова, как пена с волн, уносились в открытое море, оставаясь недоступными для слуха.
Через два дня система пожаротушения была отремонтирована, оставалась вентиляция. Важнейшим ее элементом были заглушки, называющиеся оперным именем “баттерфляй”. Надо было сделать шесть штук новых, а тут, как назло, закончились заготовленные листы металла.
Пачка жести жестко принайтована на носовой палубе. Надо было подняться и взять необходимое количество листов, снести их к рабочему месту. По палубе вода перекатывается, гоняет ее из стороны в сторону. Вода сверху, вода снизу - не сухогруз, а подводная лодка. С грехом пополам, цепляясь руками-ногами за борт и палубу, добрались до пачки - солидная, тонны две. В обычную погоду распаковать ее, освободив от тросов,- плевое дело, а тут надо было поймать момент, когда корабль как бы застынет на волне. Вроде бы словили и трос сбросили. Петр снял один лист...
- В это время корабль сильно подбросило и качнуло, вся пачка срывается и на меня... Валюсь на палубу как подрубленный. Боли почему-то не чувствую, но вижу, что вода порозовела. Помощник с криком бросился в штурманскую рубку, и тут до меня доходит, что жестью мне вспороло живот. Прибежали матросы, отнесли в каюту, и здесь меня настигла боль. Шторм, как назло усилился. В каюте койка и диван расположены перпендикулярно. Ложишься то на койку, то на диван в зависимости от того, какая качка слабее - килевая или бортовая. А тут - один черт, боль неимоверная перекатывается по телу, трещит голова...
Беда случилась в открытом океане 9 октября, за пять суток хода до Балтимора. Врача на корабле нет. И тут у него в мозгу всплывает: лед на живот, никакой еды и не пить как можно дольше, постараться не потерять сознания. Недостатка льда на корабле не испытывали, холодные компрессы меняли по мере необходимости, получая советы от медиков по радио. Ухаживающие за ним матросы готовы были сделать все, но фантазия ограничивалась лишь упорным желанием во что бы то ни стало накормить раненого... Петр попросил позвать механика: “Володя, скажи им, чтобы еду не носили, не уговаривали поесть. В туалет не могу сходить, наверное кишечник порван, может начаться заражение крови. Тогда все...”
О чем только не передумал, но ни разу не было мысли, что это - конец. Очень хотелось жить. Через трое суток потерял сознание. До Балтимора оставалось еще двое суток ...
- Очнулся лишь в середине декабря, через два с лишним месяца. В отдельной палате, до предела напичканной медицинскими приборами и устройствами, к которым я был присоединен проводами и тонкими шлангами. Сестричка обьяснила, что я в Массачусетском генеральном госпитале, мне сделана успешная операция. И предупредила, что вот-вот появится моя жена Алла...
За эти два месяца много воды утекло. Военный вертолет США снял бесчувственного моряка с корабля, находившегося близ Бостона, и доставил прямо на крышу госпиталя. Уже визуальное обследование показало, что нужна срочная операция - тело стало отекать, анализы подтвердили, что отказали почки, начала отказывать печень. Чтобы получить разрешение на операцию, врачи связались с женой в Мариуполе, обрисовали ситуацию, предупредив, что нужно быть готовой ко всему. Алле была срочно оформлена виза, и она вылетела в Бостон, как призналась позже, действительно готовая ко всему. Перед началом операции хирург Рубен Перальта полагал, что у моряка нет и десятой доли шанса выжить
Радость воскрешения, неожиданного свидания с женой скоро сменилась унынием и тревогой: оказалось, прямая кишка выведена в бок и уходит в пластиковый пакет.
Нет, таким жить я не смогу, решил для себя Петр. Позвали врача, и он обьяснил, что иного выхода просто не было - кишечник порван во многих местах, кожа с живота сорвана вместе с мышцами. Живот соорудили, сняв кожу с бедра, а вместо мышц подсадили искусственный материал, на что потребовалось две операции.
Хирург предупредил: нет уверенности, что искусственные мышцы не будут отторгаться ...
Заметив депрессию, в которую впал больной, Рубен Перальта успокоил: пройдет время, все заживет, сделаем третью операцию, все поставим на свои места. Петр поверил, воодушевился и стал выздоравливать. В реабилитационном центре его терпеливо и настойчиво учили жить заново: есть, пить, ходить...
Настало время, когда Михайлов обратился к господину Перальта с просьбой «поставить все на место». Тот неожиданно заявил, будто это невозможно: за исход операции поручиться трудно. Опять депрессия, нелегкие размышления о цене жизни и смерти. В конце концов удалось найти более сговорчивого хирурга, но тот заломил невероятную цену...
(О деньгах. Две операции оплатила судоходная компания, которая, однако, отказалась оплачивать третью. Профсоюз моряков со штаб-квартирой в Лондоне посоветовал подать на TRITE MARITIME td. в суд и нашел адвоката. Но компания со своей стороны потребовала от Михайлова вернуть 86 тысяч долларов, потраченные на возвращение моряка к жизни. Дело и сейчас находится в суде).
На выручку пришел Массачусетский генеральный госпиталь. Специалист по социальным проблемам Шелли Харнет договорилась с хирургом Сьюзен Бригс. Сьюзен - член организации «Врачи мира без границ», первоклассный хирург и чуткий человек. В свое время она безвозмездно помогала потерпевшим от землетрясения в Армении, оперировала пострадавших от пожара во время столкновения поездов вблизи от газопровода в Башкирии. Благодаря ходатайству обеих женщин, госпиталь принял русского моряка на бесплатное медицинское обслуживание. Третью и, как надеется Петр, последнюю операцию Сьюзен Бригс провела 15 декабря 2003 года.
Среди людей, о которых Петр Михайлов говорит со слезами благодарности на глазах, пастор баптистской церкви в Уэлсли Тод Коутс, основатели баптистской церкви в небольшом городке Пибоди Виктор, Ольга и Георгий Харловы - бывшие рижане, между прочим, директор Русско- американской ассоциации в Бостоне Маргарэт Колман, писатель и журналист Марина Хазанова и другие.
Что же дальше? На этот вопрос отвечает Алла:
- Сделаем все, чтобы остаться в Америке. Муж еще довольно долго должен находиться под наблюдением врачей. Что я буду делать с ним в России, если вдруг начнется отторжение искусственных тканей? Где мне искать опытных хирургов:? Какая больница там возьмет нас на бесплатное и столь же квалифицированное обслуживание?
Вторая жизнь дается Михайлову нелегко. Живет в комнатке величиной с двуспальную кровать и крохотной кухонькой - на более комфортабельную нет средств. Впереди - длительная тяжба по легализации в Соединенных штатах. Вторая - с греческой судоходной компанией по оплате расходов на лечение. Материальное положение тоже, как говорится, оставляет желать... Жена трудится няней в семье русских иммигрантов, сам Петр подрабатывает уборкой офисов. Серьезным подспорьем стала рыбалка: ранним утром, оседлав велосипед, отправляется он на Чарльз-ривер. И всегда возвращается с уловом - рыбные блюда преобладают в семейном меню.
- Но если кто и посетует на тяготы жизни, побывав в двух шагах от смерти, то меня в их числе не будет, - уверяет Петр Михайлов..
Вторая жизнь Петра Михайлова
Еще пять лет назад Петр Михайлов мог запросто манипулировать пудовыми гирями, сегодня лишний раз боится нагнуться. Но полон оптимизма и не без оснований: четыре с небольшим года назад врач не оставлял ему и десятой доли шанса на жизнь...
Внешностью и статью - высок, косая сажень в плечах - напоминает другого Петра Михайлова - российского императора Петра 1, который под этой фамилией плотничал на голландской верфи, чтобы инкогнито постигнуть все секреты кораблестроения. Русский моряк, с которым меня судьба свела в Америке, раньше зарабатывал на хлеб профессией сухопутной: Михайлов - сварщик высокой квалификации. Приобрел ее на комсомольской стройке, участвуя в возведении Мариупольского кислородно-конверторного цеха. Потом длительное время отработал на севере, варил нить газопровода Уренгой-Помары-Ужгород. Экономическая разруха начала девяностых годов прошлого века вынудила его искать счастья на судах иностранных компаний. В 1995 году не без сложностей устроился в греческую судоходную компанию TRITE MARITIME ltd. мотористом-электросварщиком на сухогруз ARKADIYA. В первом же рейсе зарекомендовал себя как трудолюбивый, исполнительный и безотказный, а потому Петр работал почти без отдыха: закончится один годовой контракт, - предлагают новый, на другом корабле. Перевозил из России по всему миру лес, металл, уголь и другое сырье.
Плавал в составе русской команды с капитаном греком. Были контракты, где и капитан был русский. Но чаще всего на корабле было до 30 процентов русских, 15 процентов греков, остальные филиппинцы, бангладешцы, бирманцы. Компании было выгоднее набирать моряков за пределами страны приписки судна.
Жизнь, казалось, устоялась: десять месяцев в море, два - в Мариуполе с семьей. Благодаря морским заработкам удалось выучить и женить сына, помочь на первых порах молодой семье, в которой скоро появилось прибавление. Отпраздновав серебряную свадьбу в конце 1999 года, Петр заключил седьмой контракт и выехал в Питер, где стоял под погрузкой сухогруз VERENO.
Первое знакомство с кораблем оставило довольно грустное впечатление. Судно было изрядно потрепано временем и стихией, ряд узлов и механизмов требовали замены. А система пожаротушения и вентиляции трюмов нуждалась прямо-таки в архисрочном ремонте, на что сразу же обратил его внимание капитан. По правилам судам с такого рода проблемами выход в море закрыт, но у руководства греческой компании были свои взаимоотношения с портовыми властями, и капитан не сомневался, что VERENO покинет Питер в срок. Так оно и вышло.
С грузом алюминия и меди через один из польских портов, куда зашли на догрузку, VERENO должен был направиться в Балтимор. К прибытию в этот американский порт система пожаротушения и вентиляции должна быть в идеальном порядке, предупредил капитан, иначе американские власти наверняка арестуют и заблокируют корабль.
На переходе до Англии Петр Михайлов работал почти без отдыха, благо погода позволяла. Но обогнули Британские острова, и Атлантика буквально закипела от сильного шторма. Сухогруз качало так, что в трюме не то что заниматься сваркой, даже устоять было невозможно. Михайлов пошел к капитану доложить, что стихия срывает программу. Грек взорвался:
- Как хочешь, но к приходу в Балтимор все должно быть готово, иначе сам понимаешь, чем это грозит компании и нам всем. Продолжай, выделю тебе помощника!
« А что помощник? Он же шторм не остановит,» - подумал Петр, но, возражать не стал. Тем более, что и русский стармех молчанием поддержал капитана. Безотказность в конце концов и привела к трагедии.
Помощник оказался крепким, привычным к качке филиппинцем. Скоро они приноровились и научились без слов понимать друг друга. Тем более что слова, как пена с волн, уносились в открытое море, оставаясь недоступными для слуха.
Через два дня система пожаротушения была отремонтирована, оставалась вентиляция. Важнейшим ее элементом были заглушки, называющиеся оперным именем “баттерфляй”. Надо было сделать шесть штук новых, а тут, как назло, закончились заготовленные листы металла.
Пачка жести жестко принайтована на носовой палубе. Надо было подняться и взять необходимое количество листов, снести их к рабочему месту. По палубе вода перекатывается, гоняет ее из стороны в сторону. Вода сверху, вода снизу - не сухогруз, а подводная лодка. С грехом пополам, цепляясь руками-ногами за борт и палубу, добрались до пачки - солидная, тонны две. В обычную погоду распаковать ее, освободив от тросов,- плевое дело, а тут надо было поймать момент, когда корабль как бы застынет на волне. Вроде бы словили и трос сбросили. Петр снял один лист...
- В это время корабль сильно подбросило и качнуло, вся пачка срывается и на меня... Валюсь на палубу как подрубленный. Боли почему-то не чувствую, но вижу, что вода порозовела. Помощник с криком бросился в штурманскую рубку, и тут до меня доходит, что жестью мне вспороло живот. Прибежали матросы, отнесли в каюту, и здесь меня настигла боль. Шторм, как назло усилился. В каюте койка и диван расположены перпендикулярно. Ложишься то на койку, то на диван в зависимости от того, какая качка слабее - килевая или бортовая. А тут - один черт, боль неимоверная перекатывается по телу, трещит голова...
Беда случилась в открытом океане 9 октября, за пять суток хода до Балтимора. Врача на корабле нет. И тут у него в мозгу всплывает: лед на живот, никакой еды и не пить как можно дольше, постараться не потерять сознания. Недостатка льда на корабле не испытывали, холодные компрессы меняли по мере необходимости, получая советы от медиков по радио. Ухаживающие за ним матросы готовы были сделать все, но фантазия ограничивалась лишь упорным желанием во что бы то ни стало накормить раненого... Петр попросил позвать механика: “Володя, скажи им, чтобы еду не носили, не уговаривали поесть. В туалет не могу сходить, наверное кишечник порван, может начаться заражение крови. Тогда все...”
О чем только не передумал, но ни разу не было мысли, что это - конец. Очень хотелось жить. Через трое суток потерял сознание. До Балтимора оставалось еще двое суток ...
- Очнулся лишь в середине декабря, через два с лишним месяца. В отдельной палате, до предела напичканной медицинскими приборами и устройствами, к которым я был присоединен проводами и тонкими шлангами. Сестричка обьяснила, что я в Массачусетском генеральном госпитале, мне сделана успешная операция. И предупредила, что вот-вот появится моя жена Алла...
За эти два месяца много воды утекло. Военный вертолет США снял бесчувственного моряка с корабля, находившегося близ Бостона, и доставил прямо на крышу госпиталя. Уже визуальное обследование показало, что нужна срочная операция - тело стало отекать, анализы подтвердили, что отказали почки, начала отказывать печень. Чтобы получить разрешение на операцию, врачи связались с женой в Мариуполе, обрисовали ситуацию, предупредив, что нужно быть готовой ко всему. Алле была срочно оформлена виза, и она вылетела в Бостон, как призналась позже, действительно готовая ко всему. Перед началом операции хирург Рубен Перальта полагал, что у моряка нет и десятой доли шанса выжить
Радость воскрешения, неожиданного свидания с женой скоро сменилась унынием и тревогой: оказалось, прямая кишка выведена в бок и уходит в пластиковый пакет.
Нет, таким жить я не смогу, решил для себя Петр. Позвали врача, и он обьяснил, что иного выхода просто не было - кишечник порван во многих местах, кожа с живота сорвана вместе с мышцами. Живот соорудили, сняв кожу с бедра, а вместо мышц подсадили искусственный материал, на что потребовалось две операции.
Хирург предупредил: нет уверенности, что искусственные мышцы не будут отторгаться ...
Заметив депрессию, в которую впал больной, Рубен Перальта успокоил: пройдет время, все заживет, сделаем третью операцию, все поставим на свои места. Петр поверил, воодушевился и стал выздоравливать. В реабилитационном центре его терпеливо и настойчиво учили жить заново: есть, пить, ходить...
Настало время, когда Михайлов обратился к господину Перальта с просьбой «поставить все на место». Тот неожиданно заявил, будто это невозможно: за исход операции поручиться трудно. Опять депрессия, нелегкие размышления о цене жизни и смерти. В конце концов удалось найти более сговорчивого хирурга, но тот заломил невероятную цену...
(О деньгах. Две операции оплатила судоходная компания, которая, однако, отказалась оплачивать третью. Профсоюз моряков со штаб-квартирой в Лондоне посоветовал подать на TRITE MARITIME td. в суд и нашел адвоката. Но компания со своей стороны потребовала от Михайлова вернуть 86 тысяч долларов, потраченные на возвращение моряка к жизни. Дело и сейчас находится в суде).
На выручку пришел Массачусетский генеральный госпиталь. Специалист по социальным проблемам Шелли Харнет договорилась с хирургом Сьюзен Бригс. Сьюзен - член организации «Врачи мира без границ», первоклассный хирург и чуткий человек. В свое время она безвозмездно помогала потерпевшим от землетрясения в Армении, оперировала пострадавших от пожара во время столкновения поездов вблизи от газопровода в Башкирии. Благодаря ходатайству обеих женщин, госпиталь принял русского моряка на бесплатное медицинское обслуживание. Третью и, как надеется Петр, последнюю операцию Сьюзен Бригс провела 15 декабря 2003 года.
Среди людей, о которых Петр Михайлов говорит со слезами благодарности на глазах, пастор баптистской церкви в Уэлсли Тод Коутс, основатели баптистской церкви в небольшом городке Пибоди Виктор, Ольга и Георгий Харловы - бывшие рижане, между прочим, директор Русско- американской ассоциации в Бостоне Маргарэт Колман, писатель и журналист Марина Хазанова и другие.
Что же дальше? На этот вопрос отвечает Алла:
- Сделаем все, чтобы остаться в Америке. Муж еще довольно долго должен находиться под наблюдением врачей. Что я буду делать с ним в России, если вдруг начнется отторжение искусственных тканей? Где мне искать опытных хирургов:? Какая больница там возьмет нас на бесплатное и столь же квалифицированное обслуживание?
Вторая жизнь дается Михайлову нелегко. Живет в комнатке величиной с двуспальную кровать и крохотной кухонькой - на более комфортабельную нет средств. Впереди - длительная тяжба по легализации в Соединенных штатах. Вторая - с греческой судоходной компанией по оплате расходов на лечение. Материальное положение тоже, как говорится, оставляет желать... Жена трудится няней в семье русских иммигрантов, сам Петр подрабатывает уборкой офисов. Серьезным подспорьем стала рыбалка: ранним утром, оседлав велосипед, отправляется он на Чарльз-ривер. И всегда возвращается с уловом - рыбные блюда преобладают в семейном меню.
- Но если кто и посетует на тяготы жизни, побывав в двух шагах от смерти, то меня в их числе не будет, - уверяет Петр Михайлов..
