СУВЕНИРЫ из ИРАКА

Не дарите мне беду, словно сдачу,
Словно сдачу, словно гривенник стертый!
Я ведь все равно по мертвым не плачу -
Я ж не знаю, кто живой, а кто мертвый.
Александр Галич.

Недавно в “Русском базаре” (№5, 6) были опубликованы дневниковые записи капрала американской армии Ильи Басюка. “Записки русского в Ираке” - так назывался этот материал. У меня, как и у многих читателей, появились вопросы, захотелось узнать побольше о самом авторе - что он делает сегодня, чем живет, что стало с его сослуживцами, каковы планы на будущее. Связавшись с Ильей, который сейчас живет в Нью-Джерси, я договорилась с ним об интервью. А узнав о том, что Илья скоро возвращается в армию, решила поторопиться с беседой.
- Расскажи о себе, своей семье, бабушке, о которой ты так тепло всегда вспоминал на страницах своего дневника.
- Семья у меня небольшая - нас шестеро: мои родители - Тамара и Семен, бабушка - Мария Евдокимовна, два младших брата - Сережа и Слава. Все живут в Нью-Джерси, куда приехали из Казани в 1994 году. Во время Великой Отечественной войны моя бабушка была медсестрой, прошла всю войну от Сталинграда до Польши, где и познакомилась с моим дедушкой, который служил тогда в артиллерии. Моя мама родилась в Польше. В Казани я проучился три года на истфаке Казанского Государственного Университета. Изучал историю Древнего Рима. Мечтал стать историком. В Америку я приехал с женой и сыном. Как и многим, поначалу пришлось нелегко. Поменял несколько работ: развозил пиццу, собирал мебель, работал в магазине водителем, пока в конце концов не решил пойти в армию.
- Почему ты пошел в армию и почему вообще молодого человека привлекает служба в армии? Многие говорят, что в армию идет тот, кто не хочет сам руководить своей судьбой.
- Причины, по которым человек идет в армию, у каждого свои. Но общая тенденция просматривается. Многие ищут приключений. Искал их и я. Правда, первоначальным толчком послужило совсем не это. После пяти лет брака я развелся с женой. Мне стало неинтересно жить одному, вокруг меня образовалась пустота. Я начал пить, гулять, ездил в Атлантик-Сити, где проиграл немалую сумму, буянил... И через полгода такой жизни мне было стыдно смотреть на себя в зеркало. Я решил, что так дальше жить нельзя. Тем не менее я не уехал обратно в Россию и не отправился на Аляску ловить рыбу... Как я уже говорил, я из семьи военных. Мой дед во время Великой Отечественной войны получил два ранения, из-за которых рано умер. Мой прадед погиб под Москвой в 41-м, брат бабушки погиб под Берлином в апреле 45-го. Один мой пра-прадед воевал в Первую мировую войну, другой - в русско-японскую. Я нашел фотографии их всех, и они сейчас висят у меня дома... Считаю службу в армии настоящим мужским делом. Мне приятно, что моя семья в Нью-Джерси спит спокойно - отец работает программистом, братья учатся в колледже, мама занимается семьей, бабушка обходится без снотворного. Армия дает чувство стабильности. Ты получаешь много льгот, пускай не очень больших, однако дающих тебе возможность жить без страха, что останешься без работы и средств к существованию. Жалею, что не пошел в армию раньше. Кроме того, путешествия, приключения, расширение кругозора, проверка себя на прочность - все это делает армию привлекательной в моих глазах.

В том, что в армию идут те, кто сам не хочет руководить своей судьбой, есть доля правды. Но и в армии в какой-то момент ты становишься перед выбором. Например, можно стать механиком, а можно переводчиком, ты можешь поставить себе цель стать сержантом и офицером и добиться этого, можно пойти в десант или же служить в госпитале. Ты можешь стать даже тем, кто проверяет состояние армейских столовых. Вариантов множество.
- 263 дня в пустыне. 263 дня на войне. Почти год. Ты писал свой дневник практически каждый день...
- Иногда и по нескольку раз в день, иногда лежа на раскладушке, иногда в кабине “Хаммера”, иногда под пальмой (это уже в Ираке, в Кувейте пальм не было - сплошная пустыня), сидя на стульчике, который сделал сам из снарядного ящика. Я писал потому, что это было единственной отдушиной для меня. Я мог хотя бы подумать на родном языке. Ведь родителям по телефону всего не расскажешь, а те, кто окружали меня, говорили по-английски, на языке, на котором стихи писать я не могу. Вот я и писал... Дневник был для меня другом. Сначала в Кувейте писал в блокнотиках. Их накануне отправки в Ирак я выслал родителям, чтоб они знали, как проходила моя жизнь в то время. Я ведь не знал, вернусь ли живым домой. А потом уже в Ираке достал блокнот в клетку, который по размеру подходил для бокового кармана форменных брюк, обрубил топориком острые углы блокнота, чтоб не порвать обмундирование. Когда улетали из Ирака, в этом блокноте оставалось всего лишь несколько чистых страниц.
- Как твой дневник попал в “Русский базар”?
- С газетой меня связывают давние отношения, еще с 2001 года, когда “Русский базар” опубликовал мои записки из “бут-кемпа”. Я тогда служил в штате Вашингтон и послал их в газету сразу после событий 11 сентября. Почему именно в “ Русский базар”? Да потому что, еще до армии, живя в Бруклине, постоянно читал эту газету, предпочитал ее всем остальным. Вернувшись из Ирака, я немного обработал свои записи - изменил некоторые имена и географические названия, и снова отправил их в “Русский базар”. Произошло это не сразу после моего возвращения. Ушло время на то, чтобы прийти в себя, осмыслить многое, да и, если честно, не очень хотелось возвращаться к тому времени.
- Можешь ли ты выделить самый трудный из тех 263 дней и самый радостный?
- Я расскажу о самом страшном для меня дне. Страшно было и тогда, когда наше расположение обстреливали из минометов, когда наши конвои попадали в засады партизан, когда не знал, что будет с тобой завтра или даже в следующую минуту. Но этот страх можно было контролировать, с ним жить, держать себя в руках и выполнять свою боевую задачу. Самым страшным оказалось следующее. Мы тогда были в Кувейте. Нам объявили о том, что у Саддама есть ядерное, химическое и биологическое оружие. СКАДы начали падать на наши кувейтские военные базы. И вот представьте себе - мы сидим в бункере (причем бункер это совсем не то, что многие себе представляют - это наземное сооружение, в котором всего лишь две бетонные стены, над которыми есть только перекрытие), в полной боевой выкладке - противогаз, химический костюм, резиновые сапоги, перчатки. А в пяти километрах от нас падает СКАД. Ты чувствуешь сотрясение земли и слышишь звук разрыва. И вот в этот самый момент ты успеваешь подумать: а какого вида был этот взрыв? Потому что, если это был ядерный взрыв, можно уже считать себя трупом... У некоторых начиналась истерика - они срывали с себя противогазы, бились головой о бетонные стены. А в руках у этих солдат было боевое оружие. Ну а самый самый радостный момент - это, конечно же возвращение домой.
- Что изменила в тебе война?
- То, что во время войны происходит переоценка ценностей, видимо, не секрет ни для кого, особенно для тех, кто сам пережил войну. Сейчас я на многое смотрю иначе, другими категориями оцениваю происходящее. Я стал более терпеливым, менее привередливым. Спать - значит отключаться от внешнего мира, чтобы отдохнуть. Могу спать сидя или стоя - главное, чтобы ноги не сгибались. Интересно, что стал суеверным, чего раньше вообще не было. Четко понимаю, что в жизни необходимо сначала выполнить все, что зависит только от тебя, по максимуму, а потом уж - как велит судьба.
- Приходилось ли терять близких друзей?
- К счастью, все мои самые близкие товарищи вернулись домой. Илья Братман, с которым мы служили в Германии и Ираке, вернулся на два дня раньше, чем я. Гилберто Молина, который был моим подчиненным и с которым мы были рядом с первого и до последнего дня, всегда поддерживали, прикрывали друг друга и в котором я уверен, как в самом себе, сейчас служит в Германии. Неля - та самая русская девушка, которая находилась в соседнем батальоне, продолжает служить, получила очередное звание, растит дочку Лору. Феррелл, у которого была сильная аллергия и которого пришлось отправить из-за этого из Ирака в Германию, чувствует себя сейчас замечательно, женился на польке, уехал домой в Арканзас. А вот сержант Ньютон, с которым мы ходили в конвой и который носил карту с пиковым тузом на каске на счастье, потерялся. Очень надеюсь, что у него все в порядке.
- Фамилию Басюк американцам произносить трудно. Как тебя называли там?
- Официально меня называли “Корпрал Басьюк” или просто “корпрал”, а по дружбе называли “базука” или “крейзи рашен”.
- Тебе наверняка приходилось сталкиваться с местными жителями. Ты вблизи видел этих людей, которых Америка хочет сделать свободными. А нужно ли им это? Готовы ли они?
- Лично я считаю, что иракцы не готовы к резким переменам в их жизни. Это как дерево, которое спилили и сразу пытаются привить новые побеги. Все нужно делать постепенно, ментальность нельзя поменять сразу. Для демократии необходимо создавать почву, образовывать людей - это долгий процесс. Вспоминаю картину, которую видел много раз - по дороге идет мужчина, одетый во все белое, в руках у него ничего нет, а за ним плетутся три-четыре женщины, буквально навьюченные хворостом, бурдюками, мешками, ведущие на поводу осликов...
В том мире у каждого своя роль. Женщина тащит тяжести, а мужчина за нее отвечает. Как женщина не готова открыть лицо и снять паранджу, так и мужчина не готов потерять свою ведущую роль. Один из моих подчиненных - парень из Арканзаса - возмущался и даже обижался, что местные девушки на нас не смотрят. Пришлось ему объяснить принципы мусульманского мировоззрения.
Большинство иракских мужчин, которые мне попадались, были мне по плечо. То есть их средний рост около 160 см. Замученные, худенькие, галдящие, чумазые... Автомат в руках удержать не могут - ходуном ходил у одного в руках, когда пытался из него стрелять - автомат-то тяжелый. Правда, улыбались они нам, радовались, когда мы входили в Ирак, видимо, надеялись на лучшее.
- Как-то совсем недавно один из генералов, воевавших в Ираке, сказал, что считает стрельбу по живым людям (имелись в виду иракцы) неплохим развлечением для солдат.
- Пройдя армейскую подготовку, зная о том, как проходит формирование ментальности американского солдата, я понимаю, что имел в виду этот генерал. Однако могу разделить и то возмущение, которое вызвали его слова у гражданских.
- Несмотря на то, что у тебя сегодня есть работа, кроме того, ты принят в NYPD, почему ты все же решил вернуться в армию?
- Потому что армия - это мой дом.
***
Из Ирака Илья Басюк вернулся домой с девятью наградами. Среди них - медаль за успешное выполнение боевых задач в Ираке (ARCOM – Army Commendation Medal), медаль за войну с глобальным терроризмом. Есть награда за четырехлетнюю безупречную службу в американской армии. После разговора мы с Ильей долго рассматривали фотографии и сувениры, которые он привез домой с войны. Вот на фото улыбающаяся Неля в военной форме, Йорк, подстригающий кого-то при свете лампочки, сам Илья на разгрузке почты в майке с темными разводами от пота, а вот - “уголок солдата” в багдадском аэропорту, открытка с изображением картины Саврасова “Грачи прилетели”, приколотая к зеркалу возле самодельных полочек из мрамора с предметами солдатского туалета. А на этом снимке - вещмешок, на котором надписи: “crazy Russian from Brooklyn” и далее отметки - форт Стилл, форт Джексон, форт Гамильтон, Висбаден - Германия, Кувейт, Ирак....
Среди сувениров четки, книга на арабском, динары с неизменным Саддамом на купюрах, пачка сигарет, пустой магазин к автомату, расшитая красным куфия из тонкой кисеи, которая защищает лицо от песка во время песчаной бури лучше, чем брезентовая палатка. Среди сувениров были и шахматные фигурки с самодельной шахматной доской, нарисованной на куске обычной солдатской майки. Илья рассказал, что после того как раскололась обычная доска, он нарисовал доску на майке. Это оказалось очень удобным: фигурки можно завернуть в майку и даже завязать узелком, чтоб не потерялись...
Что ж, обычное дело - пришел солдат с войны...

Дорогой читатель, наверняка я не задала своему собеседнику все интересующие вас вопросы, а может быть, вы не согласны с его точкой зрения. Напишите по электронному адресу: ibasyuk@hotmail.com. Илья Басюк готов ответить вам лично.