Английский Язык – покоритель ЕС
Официальным языком Евросоюза в данный момент является французский. Тем не менее с момента расширения Сообщества на восток хаотическое положение с языками в Брюсселе все больше напоминает ситуацию, сложившуюся на следующий день после провала проекта Вавилонского столпотворения. Чтобы хоть как-то найти общий язык, представителям разных стран-членов ЕС все чаще приходится прибегать к английскому.
Руководители стран и правительств Европы, возвращаясь домой после брюссельских саммитов, вдруг обретают странный акцент, выступая в своих родных парламентах. В их речах все чаще проскакивают доселе неведомые простому люду слова и выражения. Президент Польши Александр Квасьневский рассказывает полякам о «better europeian regulations», министр экономики ФРГ Вольфганг Клемент обещает немцам позаботиться о доходах «high level group», а его непосредственный начальник Герхард Шредер, никогда не блиставший знаниями чужих наречий, путает в интервью родной язык с иностранным, порождая монстроватые словосочетания вроде «Run auf die Battlegroups». Все это – прямой результат тесного общения без переводчиков с коллегами-политиками из других государств ЕС.
Впрочем, столь впечатляющих результатов удается добиться далеко не всем. Когда премьер-министр Люксембурга Жан-Клод Юнкер пригласил группу журналистов международных СМИ на официальный ужин и попытался пообщаться с ними сначала по-немецки, потом по-французски, то оказалось, что большинство репортеров чувствуют себя не в своей тарелке. «You speak English» - попросил его журналист из Польши под одобрительные кивки коллег из стран Скандинавии, Восточной Европы и Великобритании... Тут уж поднапрячься пришлось Юнкеру: его английский находится на школьном уровне и выразить на нем глубину и мудрость своих государственных мыслей швейцарскому премьеру удалось бы вряд ли.
Впрочем, не он один продвинулся в изучении языка бриттов и янки дальше уровня «basic English». Конечно, во франкоязычном Брюсселе в наши дни без английского уже попросту не обойтись: без парламентских резолюций и указов Еврокомиссии, без согласования с инстанциями и учреждениями по-английски между собой общаются латыши и шведы, испанцы и датчане. Однако этот язык далек от языка Шекспира, и выражений, достойных Большого Оксфордского словаря, в диалогах еврочиновников из разных стран тоже не сыскать. Скорее, они усыпаны фразочками из лексикона гастарбайтеров и упрощены до предела. Пуристы, ревнители принципа «простота хуже воровства», презрительно называют этот вариант английского «брюссельским диалектом».
Римские соглашения, на основании которых существует Евросоюз, провозглашают равенство всех языков Сообщества. Конечно, неформальные встречи и внутренняя переписка еврочиновников ограничиваются тремя основными языками ЕС – французским, немецким и английским, однако любые договоры, любые резолюции и вообще – любые документы, носящие общеевропейский официальный характер, должны быть переведены на языки всех стран Союза. Когда ЕС насчитывал 6 и даже 15 государств, это никого не беспокоило, но теперь, когда все документы приходится переводить на 25 языков, начало представлять из себя настоящую проблему. Не только документы подлежат переводу – каждое выступление каждого депутата Европарламента, каждого еврокомиссара должно синхронно переводиться на все языки ЕС. В общей сложности это означает 380 различных вариантов перевода. В данный момент только для Еврокомиссии работают 3 тыс. переводчиков, еще сотни будут в скором времени взяты на работу. Комплектацию персонала переводчиков администраторы европейских властных структур рассчитывают завершить лишь к концу 2006 года, однако уже сейчас «европейское столпотворение» обходится налогоплательщикам в 2,7 млн. евро ежедневно – иначе говоря, около 1 млрд. евро в год.
Столь богатое различие вариантов перевода само по себе впечатляет, однако в данный момент набирает обороты еще один процесс: многие нацменьшинства Евросоюза также добиваются выхода своих языков на европейскую сцену. В декабре Испания предложила ЕС переводить документы на региональные языки королевства: баскский, каталанский, галисийский. Ирландцы уже добились особого статуса для своего гэльского: адресаты писем, направленных из Ирландии в адрес структур ЕС на этом языке, должны получать ответы опять же по-гэльски. Почему бы и нет? – спрашивают ирландцы, - В конце концов, Мальта с ее 400 тыс. жителей добилась для своего арабо-финикийского диалекта статуса европейского языка!
Выход из ситуации «птичьего базара» напрашивается сам собой: без особого официоза еврократы находят общий язык, разговаривая друг с другом на самом популярном наречии Старого континента – английском. Французский, традиционный язык дипломатов и когда-то ведущий язык «шестиместного» Евросоюза, уступает свое место почти без боя. Только четверть всех документов ЕС формулируется и сегодня в оригинале по-французски. Более половины всех текстов пишутся по-английски. До сих пор была зарегистрирована лишь одна попытка спасти статус французского: прошлым летом около тысячи еврочиновников – представителей восточноевропейский стран-новичков были приглашены в Париж за счет правительства Франции, чтобы выучить язык Вольтера и Дюма. Однако общей тенденции этот шаг отчаяния не изменил. У немецкого языка еще меньше шансов на европейском паркете, чем у французского: язык, на котором общаются около 100 млн. граждан ЕС, добровольно ушел на покой. Министр иностранных дел ФРГ Йошка Фишер гордо выступает по-английски перед европейскими аудиториями, оттачивая на них свое оксфордское произношение.
Впрочем, нельзя сказать, что английская языковая гегемония – такое уж решенное дело. Многие правоведы полагают, что демократическое участие граждан ЕС в делах Сообщества возможно в полном объеме только с использованием их родных языков. Однако практической альтернативы нынешнему положению вещей не существует, поэтому «bad simple English» продолжает свой завоевательный поход не только по Европе, но и по всему миру. Согласно исследованиям ученых Британской королевской академии наук, к 2015 году по-английски заговорит половина всего человечества. Однако для противников британо-американской языковой гегемонии есть утешение: по выкладкам тех же исследователей, «оккупация» не продлится слишком долго - до 2050 года количество людей, изучающих английский, вновь сократится до четверти населения Земли, а по важности и популярности с ним сравняются китайский, арабский и испанский. Мир вновь станет полиглотом.
