РЕКВИЕМ ПО «ОРАНЖЕВОМУ МЕДВЕДЮ»

«Это был огромный неуютный бар с бильярдом и полумраком, прямо возле Ворлд-Трэйд-центра, и владел им печальный зеленоглазый серб Витя. Витя был вдовец, оставшийся от русской балерины Калерии Федичевой. Все это – наследство Кузьминского, и там, в «Медведе», Костя вместе с другими русскими художниками организовал арт-партию «Правда». Они начали делать выставки, с переменным успехом, но, по крайней мере, это место стало явно русским».
Юля Беломлинская
«Бедная девушка»

Увы. Увы. Напророчила негодница Юля в своем бессмертном произведении. С 31 января 2005 года о знаменитом баре «Оrange Bear» можно говорить только в прошедшем времени. Закрылся (чуть не написал – накрылся) и, вероятно, навсегда увеселительный приют для двуязычных музыкантов, художников, поэтов и алкоголиков, а также для «бедных девушек» и прочей богемной публики.
Никогда больше не прозвучит здесь пламенный гимн гомосексуализму в исполнении яростного Ярослава Могутина, никогда не объявит в этом помещении стихотворный бой мещанству и «итээрству» обвешанный пулеметными лентами, периодически возрождающийся из пепла, как птица Феникс, литературный революционер Константин Кузьминский... Никогда уже не спляшут на этой сцене старательно притворяющиеся пьяными трезвенники «митьки»... Не поразят воображение невинных дам и не заставят их покраснеть, задев высоким штилем за самые чувствительные места, несгибаемые члены «глянцево-маргинального» журнала «Магазинник»... Никогда, никогда не разжалобит старушек до слез душераздирающим исполнением сиротских романсов самая центровая из «бедных девушек»... Никогда, о, никогда не услышать мне эту скрипичную музыку многочисленных деревянных лестниц под ногами табуном несущихся вниз любителей живописи и выпить на дармовщинку - в напоминающую бомбоубежище после удачного авианалета галерею «Арт-яма» к гостеприимному Юрию Иванову...
Блин! Неужели все это художественное безобразие закончилось? Вот так, неожиданно, без предупреждения, без контрольного поцелуя? Без слез и прощальных объятий, без дружеской пирушки с пьяным валянием в обнимку под столами, без заверений в вечной любви и памяти? Закончилось разом и вдруг, как невнятный дорожный роман, когда расстаются с грустью и некоторым облегчением, с желанием побыстрее забыть то, что всего несколько часов назад казалось невероятно сказочным приключением?
Хотя какой же дорожный роман длится десять лет? Десять лет – это срок для вполне приличного по длительности брака. За такое время люди успевают привыкнуть настолько, что иногда уже начинают друг друга ненавидеть... Десять лет, вообще говоря – срок... И разрушить такой cоюз в состоянии лишь окончательно умершая любовь или стесненные материальные обстоятельства. Иногда, впрочем, любовь умирает вместе с благополучием... Правда, в случае «Оранжевого медведя» любви не было, было гораздо более сильное и долговечное чувство, которое можно было бы назвать так - непрекращающийся флирт. Но недостаток наличных средств убил и его.
Как популярная гетера в конце половой карьеры могла бы рассказать о своих именитых любовниках, предоставив ко всеобщему обозрению внушительный список политиков, артистов и спортсменов, так и эти расписные стены хранят воспоминания о тысячах известных и неизвестных еще сегодня людей, прикоснувшихся к ним так или иначе. Кого сюда только не приносило... Какие имена могла бы назвать эта неяркая сцена, если бы умела говорить, о ком не смог бы промолчать этот сумрачный зал!
В 1997 году здесь дал несколько незабываемых концертов мрачно-веселый бес Алексей Хвостенко, анонсировал здесь свои будущие выступления один из самых необычных гитаристов мира Юрий Наумов, заставлял слушателей корчиться в приступах неостановимого хохота насмешник Псой Короленко, выступал здесь и грустно-ироничный Владимир Друк... Вообще-то, действительно проще было бы перечислить тех, кто не проводил здесь время - так или иначе, в зале или на сцене.
-А из знаменитых американцев кто у тебя бывал? – спрашиваю я у Виктора Рибаря, владельца (теперь уже бывшего) бара.
-Ну, из очень знаменитых американцев здесь была Николь Кидман со своим бойфрендом Ленни Кравицем. Он тут играл один вечер. Потом были Бред Питт с Дженифер Анистон. Она гречанка, оказывается...
-Это давно было?
-В прошлом году.
Хозяин мог бы запросто назвать и других популярных американских музыкантов и артистов разных стилей и рас, выступавших и отдыхавших в «Медведе», но Виктор сегодня мрачен и неразговорчив. И это понятно...
А сколько картин и фотографий здесь висело, сколько замечательных скульптур услаждало, так сказать, взоры посетителей. Сколько забавных ситуаций, происходивших здесь, можно припомнить...

Зимой 2000-го года я привел сюда приятеля-художника, приехавшего из России вместе с выставкой по приглашению фонда «Паффин» в Нью-Джерси. Эпизод этот достаточно символичен и хорошо иллюстрирует атмосферу, царившую в заведении. Задавшись целью за один день постараться показать моему приятелю русский арт-Нью-Йорк, я не промахнулся: в тот вечер открывались сразу две выставки русских художников, в галерее Гранта и в «Мими-Ферст». Мы подошли вовремя, и у меня создалось впечатление, что чуть ли не весь русскоязычный художественный мир собрался в Сохо. Моему приятелю повезло – я познакомил его со многими из тех людей, чьи имена в России звучат, как легенда. Затем, после того, как мы уже хорошенько поднабрались, художник Жора Поладьян предложил посетить «Оранжевый медведь» - для полноты, так сказать, впечатлений. Куда мы и направились небольшой толпой. Друг мой был в Америке в первый раз, в Нью-Йорк выбрался впервые, поэтому все вокруг его удивляло, но марку он держал и вида не показывал. Добравшись на машине в Даун-таун, мы запарковались напротив бара и ввалились туда в момент, когда начинала свое выступление смешанная ритм-энд-блюзовая группа. Шоу снималось киношниками, уровень музыкантов был высочайший. Публика и ее градус соответствовали тому, что происходило на сцене. Но мы не стали слушать музыку, а, преодолев два длиннющих лестничных пролета, оказались глубоко под землей, в «Арт-Яме». Где нас встретил Юрий Иванов и штук тридцать интереснейших полотен, развешанных по стенкам. Далее мы, чувствуя себя матросами, застрявшими в трюме, долго беседовали, разбавляя беседу белым и красным вином, которое периодически доставлялось сверху, с палубы... Как это ни печально, все хорошее когда-нибудь заканчивается, и, попрощавшись, мы поднялись наверх. В зале по-прежнему гремела качественная музыка, но нам пора было уходить.
Обменявшись напоследок рукопожатиями с хозяином заведения, стоявшим у выхода и вместе с организатором концерта бравшим у входящих плату за вход - в размере 15-ти долларов, мы вышли в предбанник. А надо сказать, что приятель мой выглядел очень солидно, по-европейски. Не высокого роста, подтянутый, аккуратная седая бородка обрамляет подбородок, короткие волосы ежиком отливают сединой... Если добавить, что на нем было длинное кашемировое пальто с белым шарфиком, то по виду он вполне тянул на хорошо оплачиваемого преподавателя какого-нибудь престижного университета... Кроме того, между зубами у него имелась заметная щербинка, что, как известно, говорит о страстной и темпераментной натуре... В этот момент в предбанник залетела группа довольно уже поддатых американцев. Одна из них, симпатичная девушка лет двадцати пяти, увидав моего друга, так и застыла на месте...
-Ты мне нравишься, - сказала она без обиняков.
Приятель мой по-английски не понимал, поэтому, открыв, что называется, варежку, молча уставился на красивый объект.
-У нас много общего, - сказала девушка и засмеялась. -У меня такая же щербинка между зубов. Смотри.
Она открыла рот и продемонстрировала совпадающую деталь. Приятель мой, смутно догадавшись, о чем идет речь, мягко улыбнулся. Эта улыбка вызвала бурю ответных чувств.
-Я сразу поняла, что мы родственные души, - сказала девушка. – Это – для тебя!
И она, одним движением расстегнув кофточку, обнажила груди.
Приятель мой остолбенел. Девушка приблизилась к нему вплотную и спросила:
-Нравятся?
-Й-е-ез, - неожиданно для меня ответил художник. Я, в общем, мог его понять. Зрелище, действительно было симпатичное. Было, как говорится, на что посмотреть.
-Можешь потрогать, - разрешила хулиганка, смеясь. Мой друг осторожно протянул ладонь и прикоснулся к одному из смутно белеющих в полутьме полушарий.
-Ай лав ю, - сказала девушка и чмокнула приятеля в губы. – Увидимся!
После чего вся группа прошла в помещение. Мы посмотрели им вслед. Каждый по очереди отдавал Виктору пятнашку, взамен чего тот ставил им на руку фосфоресцирующий штамп. Когда дошла очередь до смелой девушки, то вместо платы она вновь обнажила грудь. Виктор внимательно оценил то, что предлагалось как плата за вход, и кивнул:
-Проходи.
Потом, правда, замешкался - в сомнении, куда именно поставить штамп. Но девушка уже застегнула кофточку и протянула Виктору руку...
-У вас что, здесь каждый день такое, в Нью-Йорке? – в полном обалдении спросил мой приятель.
-За весь Нью-Йорк не скажу, - пожал я плечами. – Это - «Оринж Беар». И каждый день я здесь не бываю. Но тебя я могу поздравить - ты явно пользуешься успехом у дам.

Много чего не хватало «Медведю» - уюта, кухни, правильного, солидного ведения бизнеса, поскольку, на мой взгляд, владелец бара в большей степени получал личный «фан», чем зарабатывал деньги... Но такой подход, вероятно, и определил необычное лицо это заведения. Это было место, над которым витал добрый и бестолковый дух абсолютной свободы...
В 90-х «Orange Bear» был культовым местом. Здесь художественная Россия существовала на равных с художественной Америкой, а экспериментальные совместные русско-американские проекты почти всегда удавались... Пусть недолго, но они жили, подтверждая тем самым спорный тезис о возможном сосуществовании, развитии и взаимопроникновении культур...

-По происхождению я – русский, серб и итальянец, - говорит Виктор Рибарь. -Одна бабушка итальянка, другая - русская, дедушка - украинец.
-А по профессии?
-Шесть лет учился, мучился – химии. Работал химиком полтора года. После этого стал компьютерщиком. Двадцать лет этим занимался – программист, техник, руководитель, директор...
-Чья была идея – открыть «Ориндж Беар»?
-Я потерял работу и решил, всю жизнь болтаясь по барам, открыть свой бар, для того, чтобы потом его продать.
-Ты открыл его в девяносто четвертом, насколько я знаю, а почему ты его так назвал?
-Это была идея моей жены, Калерии Федичевой. Есть такая детская песня в России - «Оранжевое солнце, оранжевое небо, оранжевая мама, оранжевый верблюд»... Но из-за того, что я похож на медведя, она назвала его «Оранжевый медведь».
-Сколько лет вы прожили с ней?
-Семнадцать.
-А отчего она скончалась? Извини, если вопрос нетактичный...
-Рак.
-В каком театре она была примой-балериной?
-В Кировском. Четыре золотые медали в конкурсах.
-А была у тебя какая-то концепция, когда ты открыл этот бар?
-Концепция была простая - заработать деньги. Потом сосед мне посоветовал музыкой заняться. А мне какая разница? Денег не было начать кухню, поэтому я сделал упор на музыкантов...
-А как получилось, что здесь стало так много русских?
-Ну, я познакомился с одним, с Андреем, в церкви. Он тут работал электриком. Потом он пригласил Кузьминского сюда. А потом уже я познакомился с Юрой Ивановым и всеми остальными художниками. Ну, и решили сделать открытие. Стены ведь есть, чтобы вывесить работы.
-Каким образом у тебя такая куча знаменитых людей, русских и американцев, побывала? Ведь особой рекламы твоего бара нигде не было, разве что в «Виллидж Войс» маленькие объявления давались...
-Ну, с русскими мы разобрались – выставки, поэтические вечера. А американцы почему сюда приходят? В основном сюда приходят музыкальные группы играть. Записываются заранее и свою публику сюда приглашают.
-Почему ты решил от этого места отказаться?
-Хозяин продает дом, контракт у меня кончился, и дальше тянуть и мучиться – какого хрена? Уже десять лет – хватит. Одиннадцать скоро будет.
-То есть, по большому счету, бар не окупается?
-Чересчур не окупается.
-Ты «в минусе» или «по нулям»?
-В минусе. Но я прожил с этого десять лет, так что это что-то дает все-таки.
-Что ты собираешься делать дальше?
-Есть планы - отдохнуть сперва, подумать, почесаться, сделать свои таксы, послать их... Потом съездить в Мэйн на лето, посмотреть, что там. Может быть, какие-то летние курортные места для туристов. А потом что? Я не знаю.
-А ты не хотел бы открыть тот же «Оrange Bear», но в другом месте, допустим?
-Я не против, но... планов таких пока нет.
-Вот если посмотреть на эти десять лет, у тебя есть какие-то сожаления? Может, что-то ты мог сделать лучше, как-то лучше бизнес поставить?
-Лучше бизнес поставить? Надо начинать с тем, чтобы не надеяться на согласие других людей...
-Ты имеешь в виду, надо быть жестче?
-Надо все это иметь вместе, чтобы начинать дело. Финансовые вещи... не рассчитывать на чье-то согласие... Я долго мучался, чтобы продать свое имущество, чтобы заплатить за все.
-Может быть, твой бизнес подкосило 11-е сентября?
-Нет, 2004-й год. В прошлом году хуже всего было. Сразу после 2001-го, после этого нападения террористов, мы два месяца были закрыты. Когда мы открылись, все вновь начали приходить, бум снова начался. 2002-й год был - ничего себе, 2003-й хуже, а в 2004-м стало совсем плохо. Я думаю, что экономика целого города, может быть, целой страны ухудшается. У меня такое впечатление. Я не знаю, как у других, но...
-А какой-нибудь пример ты можешь привести?
-Музыкальные группы распадаются, музыканты разъезжаются... Нью-Йорк - это город артистов, музыкантов, художников... Когда у них нет работы, они уезжают домой. Что бы там не говорили в газетах, у меня такое чувство, что все идет «в даун»...
Поймав мой удивленный взгляд, Виктор Рибарь улыбается:
-Но через 2-3 года снова поднимется... А тогда снова откроем «Оранжевого медведя»...

-«Арт-яма» открылась в 99-м году, - рассказывает Юрий Иванов, главнокомандующий галереей, сам замечательный художник. - Собрались Виктор Зенухов, Жора Поладьян, я... расколупали эту яму, вытащили мусор. Я вон электрику всю сколотил.
-Кто, в основном, здесь выставлялся?
-Ну, здесь полно народу выставлялось. Русские, американцы... Саша Шнуров, Юра Абдурахманов, многие художники, которые живут в России, сюда приезжали и выставлялись здесь...
-Почему назвали галерею «Арт-ямой»?
-Потому что это такой подвал, что он уже подподвал. Если взглянуть трезво, то это действительно - яма. Наверно, поэтому мне взбрела в голову такая идея – назвать это место «Ямой», и все как-то подхватили. Прижилось.
-Как часто здесь были выставки?
-Каждый месяц.
-Художники платили что-нибудь за право, так сказать, повисеть на этих стенах?
-Ну, там мелочь – 50 долларов...
-А была какая-то постоянная клиентура? Покупатели, я имею в виду?
-Постоянных клиентов здесь не было, случайные были. В основном мы сами для себя выставлялись. Рекламу давали, народ сбегался. Искусство народ любит. Дело в том, что надо преподносить это дело красиво, а на это нас не хватало. Как есть, так и показывали.
-В 2001 году, когда случился теракт, ты был здесь?
-Я только через неделю сюда попал, потому что вообще никого в этот район не пускали. Все завалено было, вообще такие пейзажи тут были сюрреалистические... Хотя само помещение не завалило, здесь просто был такой лунный пейзаж – все в пыли, все белое. Даже бар... Тут же дверь не закрывалась, решетка стоит, а дверь все время открытая... И напором, видно, открыло дверь... Все эти бутылки серые такие стоят, два «инча» пыли было... Она, правда, на уменьшение шла, но до самого офиса все ею было покрыто...
-Но в «Яму» пыль не попала?
-Нет. Мы даже провели несколько выставок после этого теракта.
-Почему же все-таки бар закрылся?
-Если откровенно говорить, Виктор просто уже был не в состоянии все это тянуть. Экономическая ситуация очень плохая. Мало народу стало приходить. Прибыль не покрывает расходов.
-Юра, а ты сам можешь подвести какие-то итоги? Все-таки пять лет галерее.
-Это «Яме» пять лет. А до этого мы делали выставки наверху, в самом помещении бара... С 97-го года.
-И все же, каким принципом ты руководствовался, когда предоставлял место для художников в «Яме»? Ведь не всех же подряд ты там выставлял...
-Моя задача была - показать тех людей, для которых закрыты возможности попасть в обычную галерею.
-Почему для них закрыты такие возможности?
-Попади в Сохо! Неизвестный человек! Кто его возьмет? А здесь многие люди начинали... Тот же Олег Куфаев сначала выставлялся здесь, а потом уже появился в «Мими-Ферст». Многие начали здесь. Тот же Саша Шабатинас.
-Это который потом на «Сотби`c» стал продаваться? Ты для этого и сделал «Арт-яму» - как стартовую площадку для талантливых, но малоизвестных в Нью-Йорке?
-Изначально она начиналась по-другому, а затем повернулось так.
-А лично для тебя эта галерея что-то давала?
-Кроме головной боли, особо ничего.

Ну, а для нас, посетителей, «Оранжевый медведь» и «Арт-яма» останутся навсегда, как светлое воспоминание... Как остались навсегда в истории знаменитые парижские «Ротонда» и «Куполь». И, возможно, когда-нибудь, как и эти кафе, «Медведь» возродится... Правда, уже в качестве туристического аттракциона, ничего не попишешь - чтобы дать следующим поколениям возможность почувствовать атмосферу того времени, когда здесь кипела художественная мысль и рождались произведения, повлиявшие на наше будущее, на их настоящее...