Революционный консерватизм

Выборы в Ираке состоялись. Не оправдались прогнозы крайних пессимистов, полагавших, что эта затея будет полностью сорвана боевиками. Ошиблись и оптимисты, уверенные в достаточно высокой активности иракских избирателей. Более прозорливыми оказались те, кто опирался не на политические пристрастия, а на трезвую оценку реальности. В одних городах и районах оккупированной страны часть населения на избирательные участки явилась, в других – нет. Как чисто символические выборы можно признать состоявшимися, хотя ни всеобщими, ни представительными, ни вполне легитимными их не назовешь. Только будущее покажет, считать ли дату 30 января 2005 года первой существенной победой или очередным поражением администрации Джорджа Буша на пути силового подстегивания Ирака к демократии. Понятно, что сама администрация ждать будущих оценок не станет и символические выборы представит миру как всамделишные, как торжество начатого около двух лет назад дела.
Выборы в Ираке по времени совпали с официальным вступлением Джорджа Буша во второй срок президентства. Вопрос о том, какого внешнеполитического курса он станет придерживаться в ближайшие четыре года, имеет глобальное значение. Как ни странно, многие аналитики отвечают на этот вопрос, цитируя или чуть перефразируя широко известные строки из романов Льва Толстого «Анна Каренина» и Федора Достоевского «Бесы».
«Все смешалось в Белом доме», - сказано в одной из российских газет. В этом есть своя правда. Действительно, в последних публичных выступлениях Буш и новый госсекретарь Кондолиза Райс признали, пусть и с оговорками, что для решения международных конфликтов необходимо использовать главным образом дипломатические инструменты. Вице-президент Ричард Чейни, напротив, посчитал нужным прозрачно намекнуть на желательность силовых методов, в частности, по отношению к Ираку, да и к некоторым другим странам ближневосточного региона.
Обозреватель журнала «ЮэС Ньюс» Майкл Барон приводит выдержку из инаугурационной речи Буша: «Мы должны зажечь пламя в умах людей... Огонь свободы доберется до самых темных уголков планеты». Эти слова почти в точности совпадают с тем, что говорил один из бесов-революционеров, персонажей романа Достоевского: «Это пламя должно гореть в умах людей, а не на крышах домов». Свою статью Майкл Барон так и озаглавил: «Революционный президент». Только в отличие от русского классика он вложил в это определение абсолютно положительный смысл. К сожалению, история не знает случаев, когда пламя революции оставалось лишь в душах и умах. В конце концов оно всегда и неизменно обращало в пепел и крыши, и дома.
Вообще говоря, теоретически консерватизм плохо вяжется со стремлением к революционным сдвигам. С давних пор принято считать, что такое стремление скорее присуще политическим лидерам левого толка, либералам, желающим повсюду зажигать факел свободы. «Либералис» в переводе с латыни и есть свобода. Президент Буш и его ближайшее окружение к либералам себя никак не относят. Они консерваторы, политики правого толка. И тем не менее все чаще прибегают к революционной риторике и революционным актам... Ладно, не будем все втискивать в тесные рамки теории, обратимся к практике.

Еще год с лишним назад американская печать сообщила о грандиозном, поистине революционном плане, подготовленном группой так называемых неоконсерваторов. Рассчитанный на пять лет, он предусматривал демократизацию семи государств Ближнего Востока силовыми методами. В 1998 году план предложили администрации Клинтона, но та отвергла его как чрезмерно авантюрный. Буш и Чейни почти без колебаний к замыслу «неоконов» отнеслись положительно, а после трагических событий 11 сентября решили приступить к его реализации. Первым в списке стран-изгоев значился Ирак. Прежде чем оценивать реальность столь притягательного плана, вернемся к его авторам.
Эта группа молодых, энергичных, амбициозных выпускников университетов начинала как троцкистская, сугубо революционная. Чуть позже примкнула к левому крылу Демократической партии, а еще позже – к крайне правому крылу республиканцев. Вот такая амплитуда колебаний. Одно время лидером группы считался ответственный работник Пентагона Ричард Перл. Когда он ушел в частный бизнес, лидером стал нынешний первый замминистра обороны Пол Вулфовиц. В группу «неоконов» входят также руководитель администрации вице-президента Либби, замминистра обороны по разведке Фейт и некоторые другие сотрудники того же министерства. На днях Дуглас Фейт подал в отставку. Официально – по семейным обстоятельствам; по сведениям прессы – из-за несогласия с отдельными позициями внешней политики администрации. То ли эти позиции кажутся ему слишком мягкими, то ли, наоборот, слишком жесткими, – этого никто в точности не знает.
План «неоконов», что ни говорите, привлекателен, заманчив. Мусульманские страны Ближнего Востока в большинстве своем от демократии далеки, зато близки к религиозному фанатизму, нетерпимости, что, в свою очередь, подпитывает исламский терроризм. Кроме того, край этот богат нефтью. Уход с политической арены авторитарных и, тем более, диктаторских режимов региона был бы благом для всего мира. Но как этого добиться?
В 1972 году в мире существовало 149 самостоятельных государств, и по оценке ООН, 54 из них нельзя было считать демократическими. Сегодня из 192 существующих стран лишь 25 числятся в разряде недемократических. При всей условности этих цифр и самого термина «демократия» прогресс очевиден. Важные перемены произошли отнюдь не в результате прямого вооруженного вмешательства извне. Такое вмешательство, кстати говоря, вообще редко приводит к успеху. Более десяти попыток Соединенных Штатов привнести хотя бы ростки демократического строя на Гаити окончились полным провалом. Оказалось, что гаитяне желают благополучия и порядка, а вовсе не свободы в западном понимании этого слова. Доказать им зависимость одного фактора от другого пока не удается. Для быстрого построения демократического общества у населения Гаити нет ровным счетом никакой основы.
Конечно, Ирак, Иран, Сирия, Объединенные Эмираты и другие ближневосточные страны это не Гаити, но и они веками жили по законам, отличным от западных. Кардинальные перемены там воспринимаются очень болезненно, порождают протест, а если появляются фанатичные организаторы, протест переходит в вооруженное сопротивление, партизанщину, террор. План неоконсерваторов, по-видимому, этого в полной мере не учитывал, что на протяжении почти двух лет убедительно доказывают события в Ираке. «Неоконы» возвели в абсолют известный принцип: «прав тот, кто сильнее», уверяя себя и других, что он верен во все времена и при любых обстоятельствах. Немножко ошиблись. Факелом свободы пришлось зажигать не только умы и сердца иракцев, но и крыши их домов. Прошедшие символические выборы конца этому не положат. Вряд ли сунниты, вообще не принимавшие участия в голосовании, смирятся с результатами выборов. Сомнительно, что курды, которые, как известно, самовольно устроили в процессе выборов еще и референдум о национальном суверенитете, покорно прекратят настаивать на своих требованиях. Ирак по-прежнему остается враждебной территорией для войск коалиции.
Неоконсерваторы подготовили революционную программу действий, но решения-то принимали политики. Не удивительно, что она пришлась по душе крайне правым республиканцам и президенту, который глубоко верит в свою миссию глобального освободителя. Умеренные республиканцы самим существованием неоконсерваторов недовольны. Сенаторы Маккейн, Лугар и другие открыто признавались журналистам, что американский консерватизм предпочел бы обойтись без приставки «нео», что они не раз беседовали об этом с президентом, однако понимания не нашли. Партийная дисциплина, тем не менее, не позволяет им вынести проблему на публичное обсуждение в Конгрессе. Объяснение не совсем корректное, но допустимое.
А что же оппозиция, конгрессмены и сенаторы от Демократической партии? Неужели их нисколько не беспокоит непомерное влияние «неоконов» на внешнюю политику страны? Вроде бы беспокоит, если судить по выступлениям Джона Керри и его сторонников в период президентских выборов. Однако и до, и после выборов демократы стойкого сопротивления некоторым сомнительным инициативам администрации не оказали и не оказывают. Только сенатор Эдвард Кеннеди жестко и последовательно отстаивает свою позицию, остальные либо отмалчиваются, либо выступают недостаточно твердо. Не слышно голосов Чарльза Шумера и Хиллари Клинтон. А ведь они представляют в Сенате штат Нью-Йорк, где подавляющее большинство избирателей на президентских выборах отказало в поддержке Джорджу Бушу главным образом из-за вектора его внешнеполитических акций.
Сегодня демократы составляют меньшинство в обеих палатах Конгресса. Из этого, однако, не следует, что их задача - сидеть и помалкивать в ожидании того момента, когда ряды фракции пополнятся. Не дождутся, если не проявят активность в дебатах по самым острым проблемам жизни страны. Электорат такого может и не простить. Главное даже не в этом. Исполнительная власть, освобожденная от контроля и давления со стороны оппозиции, свободная от критики, способна совершать грубые ошибки, исправлять которые чрезвычайно трудно.