Замужем за сосисками, или парадоксы детской речи

У меня есть две дочери: Маша и Ася. Погодки. Когда-то (кажется, совсем недавно) они разговаривали на великом могучем детском языке. Выдумывали новые слова и интонации, потрясали гибкостью и изворотливостью своей необычной речи.

КУТЯ-БАБА, МАТУТЯ И ДРУГИЕ
Если старшая Машка, когда ей было полтора, нечаянно стукалась ещё нестойким девичьим станом об угол шкафа, она синхронно вскрикивала: «Бать!» и кидала быстрый взгляд на взрослых – стоит ли разреветься по сему поводу? Было ли словечко «бать» первым в её жизни ругательством или обозначало признак предмета (шкафа), мол, твёрдый – можно только догадываться. Скорее всего это быстрое и смачное словечко обозначало и то, и другое. Есть же такие слова у взрослых! Вспоминаю ситуацию, описанную русским лингвистом Поливановым: он шёл по улице и невольно слышал разговор нескольких мужчин. Они говорили о том, как провели выходной день. Всё было обычно за исключением одного – мужчины пользовались только тремя словами. Вы догадываетесь, какими.
Жаль, что Поливанов не наблюдал моих дочерей – слов мало, а смыслов много. Вот младшая Ася говаривала: «Абу-абу тютя папотя», что обозначало: «Дорогой папа, угости яблочком!». А в другом случае звучало почти также – «Абу папотя тютя-тютя», - да смысл был иным: «Арбуз, который вчера купили, куда-то исчез».
Машка изобрела замечательное многозначное словечко «катютя». Звучало оно у полуторагодовалой девочки так: «Катютя бать на катютю, а котютя цап», что значило: «Картошка вывалилась из тарелки на скатерть, и кошка лапой её быстренько себе соскребла». «Кутя» - это была, понятное дело, куртка, а «Кутя-баба»? Нет, не угадали, это вовсе не бабушкина куртка, а просто... бабочка. «Тутя» был стул, а маленький детский стульчик звался «матутя»; всё маленькое – просто «ма». Впрочем, одними короткими слогами называлось многое: «мо» - мокрое, «го» - горячее, «хо» - холодное, «бо» - больное.
Аська придумала вежливое слово «патитя» - нечто среднее между «спасибо» и «подите прочь». Нежное «бака» означало «упасть» и одновременно всех незнакомых животных.
К двум годам словотворчество набирало силу.
Вот я выхожу из ванной комнаты, а маленькая дочка мне заявляет: «Пап, у тебя вода там так нашумела!» Действительно, приставка «на» часто обозначает сверхдействие: налететь, наехать, набрести, наскочить и т.п. Почему же не быть словам «нашуметь», «нахрапеть», «назвенеть»?
- Что там с твоими колготками? - спрашиваю осторожно, чтобы не смутить ребёнка.
Дочь радостно отвечает:
- Это я запиканка!
Вот это словечко! Выстраивается новый ряд совершенно непривычных, но точных значений: заеданка, забеганка, зачитанка, заучилка, замудрилка.

ДАВАЙ ПОЛЮБИМСЯ!
Среди Машиных первых рифм меня потрясла строчка: «А слониха вся дрожиха». Использован довольно редкий суффикс «их», обозначающий принадлежность к профессии (портниха, дворничиха, пловчиха), но «припаял» его ребёнок к глаголу. И теперь можно себе представить такой вот ряд новых слов «а ля Машенька»: свистиха, гулиха, любиха, летиха, обжериха, опупиха и т.п.
Ася залезла на маму – вот миг счастья, хотя мамина шея не долго выдержит. Дочь не торопится слезать, прилипла и ногами дрыгает:
- Я от тебя никогда не отнимусь!
(Нимусь! Где ты? Давай играть в приставки и в несуществующие слова!). И вот мы играем: сидим, болтаем, и я решаю задать вопрос с подвохом:
- Маша у нас уже большая, ей третий год. Ты замуж скоро пойдешь?
- Да.
- А за кого ты пойдёшь замуж?
Пауза. Глазки стрельнули кокетливо:
- За сосисками!
И Машенька от смущения полезла под стол.
Под столом у девочек «дом», там жили игрушки и разнообразные развивающие предметы.
- Ася, не рушь мой домчик, - неслось из-под стола.
- Маша, сейчас тебя сова тяпнет!
- Не боюсь сову – она не лает, - доносилось в ответ.
Высовывалась младшая и шёпотом, как про военную тайну, выспрашивала:
- Пап, а ты хочешь ещё раз жениться?
Потом появлялась чья-то рука и хлопала меня по колену:
- Не бойся, - доносилось из-под стола, - я тебя не щиплю – я тебя гладю!
Ух, эти глагольные формы! Чего только не делают с ними дети! Вот они скачут на маме – аж диван трещит:
- Мы всю маму изгалчатали! Изгалчатали! Ура!
Наконец девочки утихомирились и полезли к маме с поцелуями, потом куда-то унеслись, вновь возникли и ошарашили новым словечком:
- Мам, давай ещё полюбимся!
Асенька взяла на кухне яблоко и присоединилась к общей компании:
- Это я притопталась со сладеньким со своим яблочком!
А однажды Машка упала на ледяной дорожке и заработала синяк. Она тут же разобралась в ситуации и сквозь слёзы заявила:
- Это не я поскользнулась – это меня лёд поскользнул!

КАКАЯ ТЕЛЕПАТУРА У ПАРОВОЗНИКА?
Газированную воду в нашем доме называли «шиповник». А как же иначе, если она шипит! Швейная машинка – это... догадались? Ну, конечно, - «строчичная машина». А когда дети разыграются или расшумятся, то кем они становятся? Правильно, «бушеванками»! А кто приходит навестить захворавших девочек? Это «медская сестра».
Вот подходит младшенькая и тащит пластмассовый паровоз.
- Будем играть в поезд? – спрашиваю.
- Нет, давай играть в паровоз, чур я буду паровозник.
И в самом деле, почему бы в дружную семью слов на «ник» (мельник, плотник, дворник) не принять похожие «паровозник», «автомобильник», «велосипедник», «ракетник» и им подобные?
А вот порвались ботинки. Что делать, дети? – спрашиваю. Осмотрев повреждения, Машенька ставит безошибочный диагноз:
- Надо идти в мастеровку!
(Если есть «готовка», «сноровка», «потасовка», почему нельзя «мастеровка», «ларёвка», «метровка»?). А как вам «вкуснячий завтрак», «украшательная ёлка», «мамина пудрилка», «синекатая девочка», «шоколадочная конфета», «птица фонарейка»?
Есть слова, которые вообще родились под ещё не послушным детским языком, такая абракадабра:
- Мама, давай померяем телепатуру!
- Папа, возьми с собой фотогнефон, нет – фотогнафон! (Речь идёт о магнитофоне).

РЫБА «ДИФИЦИТ»
Но самое смешное, это когда дети невольно, по неопытности создают в разных ситуациях двусмысленные значения. Ну, например, сидим на даче, страдаем от комаров. Я где-то вычитал, что кусаются только комариные самки, а самцы ведут себя человеколюбиво. Рассказал об этом домочадцам. И вдруг – нате вам! – меня кусает комар. Вот, кричу, самка кусачая! И тут приближается Машка и заговорщическим тоном интересуется: « Где это ты достал самку?»
Дочки рассматривают знаменитую рублёвскую икону:
- Это кто? Космонавт? Или дедушка Ленин? А почему у него всё колючее? И под носом тоже колючее...

Гуляем в парке, видим, как играют в настольный теннис. Маша понаблюдала и сделала вывод о правилах:
- Надо бить шарик мухобиткой...
- Как зовут эту рыбу? Дифицит?

ИЗМЕНЩИК ЕГОР
То, что придумают дети, нам, уставшим от слов взрослым, в голову даже близко не придёт. Образы, метафоры, ситуации – бесценный кладезь незамутнённого детского мышления:
Маша щёлкает языком: Пап, а ты так умеешь?
- Нет.
- А я умею, потому что у меня язык английский!

Двухлетняя Ася держит горчичники и плачет.
Трёхлетняя Маша: Я в этом возрасте не плакала!

Мама сидит грустная. Ася: Мама, ты опять мечтаешь о папе?

В «Новостях» диктор говорит: «Сегодня в Стокгольме...»
Маша: Стокгольм? Там же живёт Карлсон! Этот дядя знает Карлсона?

- Буду здесь на свету писать – пусть у меня глаза загорают!

Играем в цирк. Маша, размахивая кнутом: Ася, сейчас я тебя ударю, зато потом дам кусочек сахару.
- Егор у нас изменщик. Когда в саду Ира, то он говорит, что она будет его женой. Когда Ира болеет, то он говорит, что Наташа, а когда Наташа болеет, то Ася.
Ну и что, скажете вы, все дети говорят как-то не так! А я и не спорю – все дети ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕОБЫЧНЫ, да и весёлые времена вспомнились. Как написал в конце одного своего рассказа Василий Аксёнов: «Жаль, что вас не было с нами!»
Леонид Школьник