Отцы, дети и... воспитание детей

После опубликования статей «Почему девочки дерутся» и «Американские студенческие трагедии» наша редакция получила поток взволнованных писем. Мамы и папы, дедушки и бабушки писали о разном и в то же время об одном: подрастающему поколению в Америке предоставлена чрезмерная свобода. Дети (от 2 до 25 лет) никого не слушают, никого не боятся, ни с чьим мнением не считаются. А их незрелая, неокрепшая психика не в состоянии справиться с грузом проблем, которые обрушивает на них жизнь. Они не могут сами себя контролировать, тормозить эмоции удерживать от ложного шага, оберегать от дурного влияния. В результате – школьные и студенческие трагедии: драки, пьянки, наркотики, юношеские банды, беспорядочный секс, психические расстройства, даже самоубийства. Вывод: детей надо держать под строгим контролем, наказывать, запугивать, даже бить, если необходимо, лишь бы уберечь их от ошибок и наставить на путь истинный. Оговорка: да, в Америке детей бить запрещается, а 18-летние юноши и девушки считаются взрослыми людьми, чью «прайваси» защищают от родителей даже преподаватели колледжей. Но ведь можно обходить такие идиотские либеральные законы – в конце концов, это куда более невинно и куда более полезно, чем работать на «кеш», чтобы не платить налогов...
Мне, как любому родителю, конечно, понятны опасения наших читателей. Понятно и недоумение по поводу чрезмерных вольностей детей и подростков. Понятен даже призыв их контролировать. Но вот в интерепретации слова «контроль» мы со многими читателями расходимся, особенно с очень пожилыми и очень молодыми. И тут ничего не поделаешь: generation gap - разрыв поколений...
Наши пожилые иммигранты, чья юность пришлась на военные годы и правление самого страшного в истории человечества диктатора, подразумевают под контролем строгие запреты и суровые наказания. В ту жестокую эпоху угрозы, запугивания и физические наказания были обычным явлением, а в некоторых семьях папин ремень даже висел на самом видном месте. Стиль Сталина, безапелляционным тоном отдающего лаконичные команды, многим импонировал, телячьи нежности не допускались. Моя тетя, потерявшая на фронте молодого любимого мужа, обожала своего единственного сына, как две капли воды похожего на отца. Но любовь свою проявляля в мизерных дозах. «Я его целовала только ночью, когда он спал», - рассказывала она мне, когда я сама стала матерью. А днем – строгий взгляд, строгие окрики, строгие выговоры («Садись делать уроки!», «Опять целый день футбол гонял?!», «Не смей с собакой играть!», «Стань в угол и стой там, пока не образумишься!» «Перестань шалить, а то получишь!») «Бабушкам и дедушкам можно быть добренькими, баловать детей, - уверяла меня тетя. – А родители должны быть строгими. Дети должны их бояться».
Еще один мой знакомый того же, «сталинского» поколения бдительно следил за каждым шагом своих чад и строго отчитывал их за малейшие проступки, доходя до полного абсурда. Он называл это «виться над детьми коршуном». Бедным ребятам попадало от «коршуна» за все – за то, что позволили себе задуматься и прозевать очередь в магазине; за то, что случайно проглотили вишневую косточку; даже за то, что дали комарам покусать себя летней ночью!...
Неудивительно, что дети таких суровых родителей потянулись в другую сторону – в сторону свободы, любви и взаимопонимания. Я сама из бэби-бумеров, чья юность пришлась на эпоху молодежного бунта и рок-революции, и могу засвидетельствовать, что для большинства моих сверстников контролировать – значит наблюдать, направлять и поддерживать. В нашем понимании родители – не карательные органы а скорее организации по мониторингу и гуманитарной помощи. Конечно, мы не сразу и не оптом пришли к такому принципу, не с ходу и не все стали идеальным мамами и папами – понимающими, прощающими, поддерживающими, щедро изливающими на детей свою любовь. Каждый из нас шел к осознанию своей роли на ощупь, игнорируя официальную советскую педагогику, отвергая методы собственных родителей, шел путем проб, экспериментов и дискуссий на тему: «Что лучше – дать по шее сыну, который дергает сестру за косички, поставить его в угол или целый день с ним не разговаривать?». Многие часто ошибались, поддавались влиянию мам, пап, тещ и свекровей, возвращались к ненавистным «силовым» методам вплоть до классического ремня, а порой и сознательно возрождали их в своих семьях. И все же самым совестливым и терпеливым из нас удалось вырастить хороших детей, стать им близкими друзьями и даже выработать собственные «золотые правила» воспитания. Правил этих много, но с некоторыми я могу вас познакомить прямо сейчас.
Одно из самых главных: не превращать плод дозволенный в плод запретный. То есть не реагировать на невинные шалости или увлечения ребенка (подростка) как на серьезные проступки, тем самым вызывая у него (ней) дух противоречия.
Сын моей подруги, мальчик отнюдь не вредный, а просто веселый и живой, любил «проводить электричество». Делал он это очень просто: доставал катушку толстых ниток и протягивал их по комнатам, обматывая вокруг всех выступающих частей мебели – ручек, макушек, ключей и т.д. Пробиться через такие «провода» было нелегко, но вполне возможно, особенно если ты просил «электрика» тебя пропустить. Но его бабушка, мама моей подруги, умудрялась воспринимать эту невинную игру даже не как мелкую пакость, а как тяжкое преступление. И реагировала соотвественно: с видом благородного мстителя разрывала «провода», причитая при этом, что таких дурных, невоспитанных, негодных детей никогда не было и не будет, что из мальчика, без сомнения, вырастет хулиган и бандит.
В результате невинная забава становилась для ребенка запретным плодом, который, как известно, сладок. И «проведение электричества» принимало характер состязаний с бабушкой: кто кого? Спасла положение мать мальчика, которая начала ему подыгрывать. «Увлеченно» следила за его действиями, хвалила за усилия, давала советы. А иногда изображала «нарушителя» - подкрадывалась к «проводам» с ножницами в руках и «попадалась» в руки бдительного милиционера, которого, естественно, изображал сам мальчик. Ребенок был в восторге, но вскоре «электрическая» игра ему надоела и он переключился на другие.
Еще один пример: подросток- старшеклассник не на шутку увлекся «реслингом». Смотрел все подряд состязания по телевизору, приносил из «Блокбастера» видеокассеты с записями старых матчей, подражал своим кумирам-борцам, репетировал их приемы в своей комнате, откуда то и дело доносились разнообразные боевые кличи. Дед подростка – в прошлом педагог - приходил в ужас от того, что внук интересуется не благородным видом спорта, вроде шахмат или плавания, а низкопробным зрелищем, жестокими схватками «толстых тупых козлов». Мать - утонченная пианистка - закатывала истерики, считая, что ее мечты о сыне – эрудите и обладателе тонкого вкуса - летят в пропасть. К счастью, отец подростка оказался мудрее. Вместо того, чтобы насмехаться, кричать, запрещать, он, человек довольно далекий от спорта вообще, подсаживался к телевизору вместе с сыном и смотрел эти кошмарные «козлиные» бои. Слушал его комментарии, интересовался биографиями борцов, даже переходил на философские рассуждения и подключал к ним сына. В результате «опасное» увлечение мальчика прошло, а умение абстрактно мыслить осталось.
Другое золотое правило: превращать плод запретный в плод дозволенный, а значит, не очень сладкий. То есть своим подходом уменьшить притягательность порока, «нейтрализовать» действительно опасные или настораживающие тенденции. Так, мой приятель, узнав, что его 14-летняя дочь тайком от родителей курит, купил пачку сигарет, зажигалку, принес домой и положил девочке на стол: «Хочешь курить, кури при мне, дома. А тайком курить - унизительно». Вскоре девочка потеряла всякий интерес к куреву. Так же мудро поступила моя подруга, заметившая, что ее 13-летняя дочь начала следовать косметическим традициям своих одноклассниц–итальянок, то есть раскрашивать лицо, как туземец перед боем. Подарила дочке косметический набор, стала подсаживаться с ней к зеркалу, советовать, какой макияж ей к лицу, какие цвета считаются модными и изысканными. Сейчас девочка красится со вкусом и далеко не каждый день, считая, что это не очень cool.
Третье золотое правило: преврашать плод полезный, но пресный в плод восхитительно вкусный и желанный. То есть не заставлять детей делать то, что считаешь необходимым, а преподносить это необходимое в красочной обертке, чтобы дети сами к нему потянулись.
Мой сын после нашего приезда в Америку пошел в иешиву для русскоязычных мальчиков. Общеобразовательные предметы там преподавались на сносном уровне, но вот раввины проявляли, что называется, высший пилотаж. Особенно наставник моего сына, кстати, тоже иммигрант из Советского Союза. Он приобщал мальчиков к еврейским традициям не с помощью строгостей и окриков, и не с помощью игры в мудреца или святого. Напротив, он рассказывал им об истории собственного приобщения к иудаизму, причем в комической форме, почти что в жанре плутовского романа. И этот метод срабатывал безотказно. Особой популярностью среди учеников пользовался рассказ о первом Песахе их любимого раввина. Представьте себе такую картину: молодой советский еврей, ни разу не бравший в руки Библию, представления не имеющий об Исходе и связанным с ним обычаям, приходит в израильскую семью на пасхальный седер. Ожидает, что это будет семейный праздник в советском духе – угощение, выпивка, музыка, танцы, тосты. А тут на столе какие-то сухие лепешки, несъедобная на вид коричневая масса, зелень, яйцо, жареное куриное крылышко и хрен, от одного запаха которого на глаза наворачиются слезы. И люди, вместо того, чтобы есть, совершают непонятные обряды и рассказывают о какой-то если не допотопной, то очень древней истории.
Наконец, приступают к трапезе. Но едят не что-то человеческое вроде супа или котлет, а эти самые сухие лепешки, малоаппетитную коричневую массу и кошмарный жгучий хрен...
Слушая подобные рассказы, мальчишки, конечно же, загорались желанием приобщиться к загадочным, романтическим традициям своего народа, готовы были мужественно выдержать все пасхальные испытания и даже совершить героический поступок – сьесть кусок мацы с «марором», то есть с тем самым страшным хреном, не пролив при этом ни единой слезинки...
К сожалению, многие наши дети - дети бунтарей и либералов, - став родителями, уподобляются скорее своим дедушкам и бабушкам, чем мамам и папам, и давят на своих детей почти так, как давили на нас наши родители. Чем это объясняется? Обычным качанием маятника из стороны в сторону? Общим поправением американского общества? Или тем, что молодые русскоязычные иммигранты, одержимые жаждой успеха и богатства, с малых лет безжалостно толкают своих отпрысков к верхушке, к “room at the top”? Это, пожалуй, особый разговор, требующий отдельной статьи. Но я надеюсь, что разговор начну не я, а вы, дорогие читатели. И еще – что вы поделитесь с нами своими «золотыми правилами» воспитания детей.


ПОЧТА НЕДЕЛИ

СОЦСОРЕВНОВАНИЕ И ДРУЖБА
Мне понравилась статья о женской дружбе (№456). Я на своем опыте тоже убедилась, что соцсоревнование (социальное, а не социалистическое) может разбить дружбу. В Союзе соревнование тоже было, но там люди легче примирялись, что соседи живут лучше, чем они. А сюда наши именно за тем и приезжают, чтобы всего добиться, все иметь. Потому и зависти больше. Мы с Аидой Н. дружили со школьной скамьи, а в Америку приехали из Киева в разное время – сначала она, потом, через пять лет, я. Сначала она с удовольствием покровительствовала мне, хотя при этом постоянно демонстрировала свое превосходство. Но потом случилось так, что моя семья стала как бы опережать ее семью – быстрее продвигаться вверх. Роли поменялись – она уже не могла мне свысока советовать, скорее я могла это делать. И она этого не выдержала. С тех пор главная цель ее жизни - опередить меня. Я покупаю новый мобильный телефон – и она покупает. Покупаю новое пальто – и она покупает. Мы покупаем новую машину – и она уговаривает мужа это сделать. А когда мы купили дом и пригласили их на новоселье, то на нее просто смешно и жалко было смотреть – так неумело она скрывала свою зависть.
Во время еще одной «парти» в нашем доме она не выдержала и сорвалась: стала кричать на меня, утверждать, что я зазналась, задираю нос, что на самом деле я ей в подметки не гожусь, что у меня все есть лишь благодаря мужу, а сама я – полное ничтожество и так далее. Я бы, пожалуй, её простила: ведь любила, как сестру, и жалела за то, что она дала зависти себя заесть. Но с тех пор она сама стала постепенно от меня отдаляться.
Людмила Розенталь

ЖИЗНЬ – НЕ КРАСИВАЯ СКАЗКА
Когда я прочла письмо Александра Энтеля о любовном четырехугольнике, мне было и смешно, и горько. Взрослый человек посмотрел красивую голливудскую сказку и решил, что изменять мужу и жене можно и нужно. Мол, от этого обманутым мужьям и женам только лучше. Если бы все было так просто! Мой муж своими постоянными изменами превратил меня в рано постаревшую неврнобольную женщину. У него и других недостатков полно. Очень азартный, любит ездить в Атлантик-Сити в казино, то и дело бросается открывать новый бизнес, впутывается в какие-то истории с деньгами. Но я бы все выдержала, все простила, если бы он был мне верен, если бы я чувствовала, что я для него – единственная. Наверное, есть люди, которые смотрят на измены своих супругов сквозь пальцы. Но мне кажется, что это люди бесчувственные, бессердечные, ко всему безразличные.
Галина М.

“РУССКИХ” ПОД ВЕНЕЦ ВЕДУТ РОДИТЕЛИ
С интересом прочел статью “Русские идут под венец”. Но я не согласен с автором. Я убедился, что наши молодые люди здесь становятся такими же разнузданными, как американцы, такими же эгоистичными и легкомысленными. И если бы родители не толкали их к венцу, так они и бесились бы до сорока лет, а то и всю жизнь. Спасает нашу молодежь только то, что нам судьба наших детей не безразлична, и мы стараемся, чтобы они устроились в жизни, пока мы живы, здоровы и можем им помочь. Американцам на детей наплевать: отпускают в колледж – и живи, как хочешь. Если детей в молодости не женить, они потом привыкают к “свободе”, которую я считаю развратом. А когда привыкаешь порхать по жизни, как бабочка, взвалить на себя ответственность, жениться уже трудно. Так что пусть благодарят нас, родителей.
Виталий Марголин, Чикаго

Виталий, а вам не приходит в голову, что американцы, возможно, так же любят своих детей, как мы, так же думают об их будущем, так же хотят видеть их “устроенными”, но просто предоставляют им больше свободы?

ЖЕНЩИНЫ – ЛУЧШИЕ НАЧАЛЬНИКИ.
НО МУЖЧИНЫ ЭТОГО НЕ ПРИЗНАЮТ
Уважаемая Лея Мозес!
С удовольствием прочла статью «Женская дружба в иммиграции». Я рада, что вы опровергаете представление о женщинах как существах капризных, корыстных, недалеких и не способных на дружбу. На мой взгляд, мужчины умеют дружить в гораздо меньшей степени, чем женщины. Я говорю не об идеальной дружбе, о какой пишут в книгах, а об обычных ровных, теплых человеческих отношениях. Мужчины гораздо агрессивнее, чем мы, женщины, и больше соревнуются друг с другом. Они готовы сцепиться по таким ничтожным причинам, что любая нормальная женщина только диву дается.
Еще меня обрадовало, что вы заметили: women make better bosses. Это действительно так – из женщин получаются хорошие начальники. Но мужчины этого не признают и очень неохотно подчиняются женщинам на работе. Особенно наши мужчины, которые привыкли во всем главенствовать. Для них работать под началом женщины – просто наказание. Хорошо было бы, если бы вы подняли эту тему.
С уважением Ирина Шустер, Нью-Йорк

Спасибо, Ирина! Мы обязательно вернемся к теме «women make better bosses». Что самое смешное – не только наши мужчины, но и многие наши женщины этого не признают. Тяжелое наследие советского режима...