Дадут ли Амели "Оскара"?

На этой неделе состоится вручение «Оскаров». «Кинозал» довольно подробно рассказывал обо всех главных претендентах на эту главную американскую кинопремию, за исключением, пожалуй, только иностранных фильмов. Связано это в первую очередь с тем, что ничего выдающегося среди них все равно нет. На мой взгляд, единственным достойным «Оскара» иностранным фильмом прошлого года была картина Вонга Кар-Вая «Хочется любить» («In the Mood for Love»), а ее среди кандидатов все равно нет. И все же мне показалось, что этот пробел необходимо заполнить. Для рецензии я выбрал французскую картину Жан-Пьера Жене «Амели», так как из всего составленного Академией списка претендентов только она одна вообще заслуживает хотя бы относительно серьезного разговора.
Должен признаться сразу: Жан-Пьер Жене принадлежит к числу моих самых нелюбимых режиссеров в мире, и, за исключением «Амели», ни одного из сделанных им ранее фильмов я так и не смог досмотреть до конца. Этот родившийся в 1955 году режиссер и сценарист начинал свою карьеру на телевидении с рекламных роликов, музыкальных клипов и короткометражных фильмов, а также сотрудничал в качестве кинокритика в разных журналах. В кино Жене начинал как мультипликатор, но настоящая слава пришла к нему после того, как в 1991 году он вместе со своим постоянным оператором Марком Каро снял сюрреалистическую фантазию «Деликатесы». Лента получила множество престижнейших наград, в том числе «Цезаря» за лучший дебют и лучший сценарий, золотую медаль кинофестиваля в Токио и много других.
В 1995 году Жене и Каро делают еще более сюрреалистичный и еще более мрачный фильм «Город потерянных детей», после которого Жене получает приглашение в Голливуд, где дирекция студии «ХХ век Фокс» предлагает ему поставить четвертую часть «Пришельца» под названием «Alien: Resurrection». При всем моем почтительном уважении к первым двум сериям этой киносаги фильм Жене показался мне настолько беспомощным, что я выключил его через полчаса после начала. Та же судьба, кстати, постигла и обе его французские картины. Я вообще не являюсь большим поклонником сюрреализма, а в кино - после Бунюэля - это направление вообще считаю раз и навсегда закрытым. Как и все остальные режиссеры-сюрреалисты, Жене всегда казался мне бесконечно вторичным и неоригинальным. Чем больше он старался удивить меня своими придумками, тем более скучно и неинтересно мне становилось.
Так что к выходу на экраны «Амели» (официальное французское название которой «Сказочная судьба Амели Пулен» - «Le fabuleux destin d’Amelie Poulain») я, по понятным причинам, отнесся без всякого энтузиазма и вряд ли вообще стал бы ее смотреть, если бы не описанный выше пробел в нашем освещении «Оскаров» этого года. Даже все призы, обрушившиеся на этот фильм, не производили на меня никакого впечатления, а получил он их немало. Среди самых заметных надо назвать «Хрустальный глобус» в Карловых Варах, приз за лучший сценарий Британской академии кино, приз зрительских симпатий на фестивале в Чикаго, целую кучу «Цезарей» (наивысшая французская кинонаграда), в том числе за лучший фильм и лучшую режиссуру, Европейскую кинопремию «Феликс» - за лучший фильм года, испанскую премию «Гойя» -за лучший европейский фильм и множество наград от самых разных ассоциаций кинокритиков. На «Оскара» картину также выдвинули сразу в нескольких категориях - «Лучший художник-постановщик», «Лучший звукооператор», «Лучший сценарий» и «Лучший фильм на иностранном языке», но главная интрига состоит, конечно же, в том, удастся ли «Амели» победить в последней из них. Так что же это, как поется в одной популярной в последнее время песне, за девочка? И где она живет?

* * *

Амели живет в Париже, в своем собственном мире. Она травмирована скоропостижной смертью матери и врожденной холодностью отца. Больше всего ее увлекают мелочи повседневной жизни - испечь торт, погрузить руку в бочонок фасоли, пускать камешки по воде канала. Она снимает квартиру на Монмартре, шпионит за живущим напротив художником Дюфайелем и работает в кафе «Две мельницы», где хозяйка предается мечтам о своем прошлом в цирке, а еще одна официантка Джина отвергает ухаживания своего ревнивого экс-любовника Жозефа. Жизнь Амели ничем не примечательна и по-своему очень несчастна.
Однажды она находит у себя в квартире старую коробку с детскими игрушками и другими «сокровищами». Взволнованная этой находкой, она решает разыскать владельца. Поиски вынуждают ее вступить в контакт с консьержкой дома, которая никак не может оправиться от бегства и последующей смерти бросившего ее мужа, и владельцем овощной лавки Коллиньоном, который ужасно третирует своего помощника Люсьена. Но на верный след Амели выводит Дюфайель, который оказывается доморощенным философом и эксцентричным живописцем - на протяжении 20 лет он ежегодно пишет по копии какой-нибудь из картин Ренуара.
Амели анонимно возвращает коробку ее владельцу Бретодо и издали наблюдает, как меняется его жизнь после ее волшебного появления. Она так радуется за него, что начинает искать, кого бы ей еще сделать счастливым. Сначала она подталкивает Жозефа к роману с продавщицей сигарет Жоржеттой, тем самым избавляя Джину от его ревности. Потом, пытаясь растормошить своего отца, она крадет фигурку его любимого садового гнома и просит свою работающую стюардессой соседку посылать фотографии от якобы совершающего кругосветное путешествие любимца. Она проникает в квартиру Коллиньона и начинает строить ему всякие пакости, в результате чего он чуть не сходит с ума. Она пишет и посылает любовное письмо от имени покойного мужа консьержке. Короче говоря, развлекается, как может.
Однажды, возвращаясь от живущего в пригороде отца, Амели видит юношу, собирающего выброшенные фотографии на паспорт в фотоавтомате на Северном вокзале. Он убегает, выронив свой альбом, а Амели подбирает его. Из альбома следует, что какой-то человек оставляет свои снимки в фотоавтоматах по всему Парижу. Владелец альбома очень хочет узнать, почему, и Амели решает ему помочь.
Она выясняет имя юноши и его телефонный номер и начинает расследование. И чем больше она узнает о нем, тем больше укрепляется в ней уверенность, что этот Нино - мужчина ее жизни. Но со старыми привычками расстаться нелегко - ведь все проблемы Амели происходят из-за того, что она не умеет нормально общаться с людьми. Несмотря на совет Дюфайеля, она начинает тайком следить за Нино, анонимно посещает его на работе (он работает в секс-шопе и скелетом в «павильоне ужасов»), оставляет ему загадочные ключи к разгадке, вынуждает пуститься в погоню возле собора Сакре-Ке;р и даже разгадывает мучающую Нино загадку. При этом обратиться к нему напрямую она никак не может, вместо этого разбрасывая по городу серию своих фотографий, каждая из которых подводит его все ближе и ближе к «Двум мельницам».
На этом я, пожалуй, остановлюсь, чтобы не выдать по-своему забавную развязку, вернее, развязки всех тех сюжетных линий, которые Жене так лихо закрутил в своем фильме. Наверное, вы и так уже поняли, что речь идет о картине не совсем обычной, во всяком случае, не обычной по голливудским стандартам. Само по себе это хорошо, но по большому счету одной такой оригинальности еще, по-моему, недостаточно. Тем более что оригинальность эта местами кажется просто вымученной. Авторы фильма так сильно старались «очаровать» зрителей, что картина потеряла естественность и спонтанность. Я лично ничего не имею против того, чтобы в кино меня очаровывали - но очаровывали же, а не насиловали! «Амели» же показалась мне именно насилием.
Да и вообще, если задуматься всерьез, то картина эта - не более чем очередная мелодраматическая сказка о сегодняшней жизни сытой, но глубоко несчастной и патологически уставшей от страстей Европы. Изящная французская жизнь с французской едой, французским уютом квартир и кафе, французским шармом уличного балагана, величественных соборов и впечатляющих вокзалов - все это настолько безнадежно, бесстрастно и бессобытийно, что вызывает смертельную тоску.
Масса остроумных формальных приемов по мелочам - и полное отсутствие способности к созданию оригинального киноязыка. Большинство приемов - это вообще прямое заимствование из раннего Феллини, а также из французской классики - Марселя Карне, Рене Клера и Жака Превера. Правда, у них все выглядело куда более органично и естественно. Их Париж был настоящим, а у Жёне - это просто раскрашенная декорация. Проигрывает фильм и современным «певцам Парижа» - например, Лео Караксу с его «Любовниками с Нового моста» («Les amants du Pont-Neuf»). Его картина тоже была о поисках любви в большом городе, но насколько же она интереснее и правдоподобнее.
Правда, мне могут возразить, что Жёне и не стремился к правдоподобности, а создавал современную сказку. Но что же это за сказка такая, если в благородных, на первый взгляд, поступках Амели проглядывает позерство и завышенное самомнение? Она считает себя вправе вершить людские судьбы, в то время как сама не может справиться со своей личной жизнью. К тому же в финале по-настоящему счастливой оказывается только она одна - все остальные ею просто обмануты.
Несмотря на все эти, довольно очевидные, на мой взгляд, недостатки, во Франции фильм стал чуть ли не главным событием года. Одри Тоту - исполнительница главной роли, которая вообще-то писалась для сыгравшей в шедевре Ларса фон Триера «Разбивая волны» Эмили Уотсон, - стала суперзвездой, этаким символом Франции типа Марианны Делакруа. Французам очень хочется видеть себя такими - милыми, добрыми, уютными, безобидными, но я никогда не забуду сцену, свидетелем которой я стал несколько лет тому назад. Мы с женой гостили у наших друзей, на их расположенной недалеко от Марселя даче. Там, как известно, Лазурный берег, пляжи, неземной красоты бухты. В одной из этих бухт мы мирно купались и загорали, а неподалеку от нас расположилась французская компания. Они деловито расстелили одеяльце, открыли бутылку хорошего вина и под приятную беседу приступили к поеданию морских ежей, которых они буквально только что выловили из моря. Разговор вертелся вокруг того, что для полноты вкуса ежей этих обязательно надо есть живыми, и благопристойные, довольно интеллигентно выглядевшие французы, нисколько не сомневаясь в своей цивилизованности, взрезали ежиков ножами и смачно поглощали их, запивая вином.
После этого случая я в милую, добрую, безобидную Францию верить окончательно перестал. Что это за культура такая, которая предписывает есть живьем совершенно беззащитных существ? И какова цена всем этим красотам и традициям, если они мирно уживаются с таким первобытным варварством? Может быть, по этой же причине и фильм про Амели не вызвал у меня того умиления, которое он вызывает у многих моих знакомых. Да, Жене очень постарался, да, он, несомненно, невероятно изобретателен и профессионален, но, глядя на результат его труда, так и хочется вслед за Станиславским воскликнуть: «Не верю!»
А дадут ли Амели «Оскара» за лучший фильм на иностранном языке - это вопрос в сущности второстепенный. Морским ежикам от этого легче не станет.