Судьба президента
В мире
Дело Моше Кацава – показательно во многих отношениях. Во-первых, нынешней политической и судебной системе нужно было продемонстрировать обществу, что демократическая система с неизбежностью предполагает ответственность гражданина перед законом, даже если это – бывший “гражданин номер один”. Во-вторых, после освобождения тысячи палестинских террористов ради спасения всего лишь одного пленного сержанта Гилада Шалита, строгое осуждение бывшего президента должно было еще раз подчеркнуть уникальность национальной морали и идеи, положенной в основание еврейского государства. В-третьих, это был акт борьбы системы современных израильских ценностей с тем, что идет как из недавней истории страны, так и из далеких времен.
И если два первых посыла в особых комментариях не нуждаются, то к третьему стоило бы присмотреться пристальнее.
До него президентами были либо подлинные первопроходцы Израиля, либо герои войн, либо выдающиеся ученые и дипломаты. В отличие от Шимона Переса, которому кнессет отказал тогда в назначении на пост президента, Моше Кацав не мог похвастаться ни биографией старого сиониста, ни длинным послужным списком свершений общегосударственной значимости. Да и образованность его также внушала немалые сомнения.
Отчего же на этой мало примечательной личности остановили свой выбор парламентарии?
Принималось во внимание и то, что семья Моше Кацава репатриировалась в Израиль из Ирана, а сам он долго был мэром городка Кирьят-Малахи, населенного в основном религиозными сефардами, выходцами из стран Востока. До Кацава фактически все президенты были уроженцами России, Украины и Белоруссии. В списке этих киевлян, полтавчан и минчан один лишь Ицхак Навон был сыном знатного “марокканского” рода, да и тот родился уже в Палестине. К тому же большинство израильских президентов были людьми светскими. Таким образом, выдвижение Моше Кацава в главы государства было очень своевременным (и, надо заметить, вполне заслуженным) комплиментом афро-азиатским еврейским общинам. Что ж, это ведь ни для кого не секрет: в Израиле существует “национальный вопрос”.
Не таким уж большим секретом было и то, что Моше Кацав слаб по части слабого пола. О его любовных “подвигах” знали не только в возглавляемых им министерствах, об этом были осведомлены и многие выбиравшие его депутаты кнессета. Но, видать, решили не придавать значения тому, что будущий президент крутит романы со своими подчиненными. А зря…
Кацав – никакое не досадное исключение, но прямое порождение определенной психологии, далеко не изжитой в израильском обществе. Здесь всегда насаждался, назовем его так, “балабайтизм” (от ивритского “бааль ха-байт”- домовладелец), культ хозяйчиков. Хозяйчик – это вовсе не обязательно владелец чего-нибудь. Хозяйчик – это и тот, кто приехал в страну и укоренился в ней раньше тебя; и тот, у кого ты вынужден снимать квартиру; и тот, на кого ты работаешь, даже если он не твой работодатель, а просто начальник. Короче, тот, у кого денег и связей, власти и полномочий больше, и он может не слишком церемониться с теми, у кого всего этого меньше. Слабые обязаны терпеть, потому, что на сильных управы не найти. Этот тупой и безжалостный девиз, никак не “монтирующийся” ни с еврейской моралью, ни с сионистскими принципами, ни с завоеваниями демократии, к сожалению, еще слишком живуч в современном Израиле.
Как бы это странно ни звучало, “дело Кацава” очень крепко связано с историей почти всех волн репатриации в Израиль. 63-летняя еврейская иммигрантская страна (сегодня “самые-пресамые” коренные израильтяне – это всего лишь дети или внуки репатриантов), что называется, родства не помнит. С одобрения властей, все новоселы становятся легкой поживой для “местных”, несколько десятилетий назад бывших точно такими же переселенцами. Да что ходить далеко за примером: людей, приехавших в 90-е из бывшего СССР, правительство Ицхака Шамира, будучи катастрофически бездарно не готовым к приему “большой алии”, моментально сделало добычей владельцев “лишнего” жилья, мелкого бизнеса и грабительских частных компаний по найму рабочей силы. “Балабайты” могли позволить себе все: назначать неслыханные цены на жилье и еще поднимать их ежегодно, платить гроши за тяжкий труд, лишать положенных по закону условий – отпусков, отгулов, пенсий. Деваться тогда людям было некуда: терпели, выживали и, как могли, выкарабкивались из лап хозяйчиков.
Лапы эти протягивались и к приехавшим женщинам. Никто не проводил на эту тему социологических опросов, так как не каждая готова отвечать на подобные вопросы, но можно предположить, что многим тысячам репатрианток приходилось сталкиваться и с непристойными предложениями, и с прямыми домогательствами, и с сексуальным шантажом “балабайтов”. А как же – это же тоже добыча!
Этаким властителем, видимо, чувствовал себя и министр Моше Кацав, смотревший на молодых сотрудниц канцелярии, как смотрит шах на наложниц. Неуступчивые вылетят с работы как пробки, подчинившиеся станут молчать, а лишнего о себе возомнившие любовницы будут приструнены. Министр-”балабайт” хочет – извольте подать!
...Подадут ему теперь оранжевую робу и койку в камере. И как бы по-человечески жаль ни было этого немолодого человека, которому суждено выйти на волю стариком, его пример – другим наука, лучше не скажешь. А партии, к сожалению, решающие в Израиле все, теперь, может быть, сто раз подумают, прежде чем доверять власть и силу удобному “славному малому”. И заодно общество откажется и от постыдной верности “балабайтизму”.
Позорная сага, главного персонажа которой в Израиле называют “секс-президентом”, завершена: 10 ноября 2011 года Верховный суд отклонил последнюю апелляцию и оставил в силе вердикт окружного суда Тель-Авива. Он гласит: признать бывшего президента страны Моше Кацава в двух изнасилованиях, ряде непристойных действий развратного характера и определить ему наказание в виде семи лет тюремного заключения. 7 декабря гражданин Кацав должен отправиться в тюрьму “Маасиягу”, в отделение для так называемых “белых воротничков”.
Дело Моше Кацава – показательно во многих отношениях. Во-первых, нынешней политической и судебной системе нужно было продемонстрировать обществу, что демократическая система с неизбежностью предполагает ответственность гражданина перед законом, даже если это – бывший “гражданин номер один”. Во-вторых, после освобождения тысячи палестинских террористов ради спасения всего лишь одного пленного сержанта Гилада Шалита, строгое осуждение бывшего президента должно было еще раз подчеркнуть уникальность национальной морали и идеи, положенной в основание еврейского государства. В-третьих, это был акт борьбы системы современных израильских ценностей с тем, что идет как из недавней истории страны, так и из далеких времен.
И если два первых посыла в особых комментариях не нуждаются, то к третьему стоило бы присмотреться пристальнее.
Президентом Моше Кацав стал в результате политической “многоходовки”. Один из тогдашних министров, он вряд ли выделялся из состава кабинета до такой степени, чтобы именно из него непременно надо было делать живой символ государства. На должности министра туризма Кацав ничем выдающимся себя не проявил. Если, конечно, не считать того, что в 2000 году он добился запрета на проведение на Святой земле праздничных мероприятий Миллениума, присоединив тем самым Израиль к скандальной когорте самых фанатичных стран ислама.
До него президентами были либо подлинные первопроходцы Израиля, либо герои войн, либо выдающиеся ученые и дипломаты. В отличие от Шимона Переса, которому кнессет отказал тогда в назначении на пост президента, Моше Кацав не мог похвастаться ни биографией старого сиониста, ни длинным послужным списком свершений общегосударственной значимости. Да и образованность его также внушала немалые сомнения.
Отчего же на этой мало примечательной личности остановили свой выбор парламентарии?
На этот раз, как никогда четко, сработал типичный для социалистического прошлого страны принцип келейности – “выбирать из наших”. А из “наших” выбирать самого предсказуемого и управляемого, чтобы знал, кому обязан своим нежданным взлетом. С Шимоном Пересом такие штуки не прошли бы: он слишком много “весил” – как в стране, так и за ее пределами, что и доказал, став, наконец, в 2006 году президентом Израиля. А тогда, в конце девяностых, отстранение Шимона Переса, совершенное, как говорят, по негласному указанию главы правительства, председателя “Ликуда” Ариэля Шарона и “восхождение на трон” верного партии и ее лидеру Моше Кацава стали результатом партийно-политической интриги. В общем-то довольно безопасной интриги, так как институт президентства в Израиле отделен от трех основных ветвей власти. Для торжественных же церемоний, для приема иностранных лидеров и для актов помилования благообразное, улыбчивое лицо Кацава вполне подходило…
Принималось во внимание и то, что семья Моше Кацава репатриировалась в Израиль из Ирана, а сам он долго был мэром городка Кирьят-Малахи, населенного в основном религиозными сефардами, выходцами из стран Востока. До Кацава фактически все президенты были уроженцами России, Украины и Белоруссии. В списке этих киевлян, полтавчан и минчан один лишь Ицхак Навон был сыном знатного “марокканского” рода, да и тот родился уже в Палестине. К тому же большинство израильских президентов были людьми светскими. Таким образом, выдвижение Моше Кацава в главы государства было очень своевременным (и, надо заметить, вполне заслуженным) комплиментом афро-азиатским еврейским общинам. Что ж, это ведь ни для кого не секрет: в Израиле существует “национальный вопрос”.
Не таким уж большим секретом было и то, что Моше Кацав слаб по части слабого пола. О его любовных “подвигах” знали не только в возглавляемых им министерствах, об этом были осведомлены и многие выбиравшие его депутаты кнессета. Но, видать, решили не придавать значения тому, что будущий президент крутит романы со своими подчиненными. А зря…
И когда на Кацава-президента “вдруг” обрушился град жалоб от женщин, униженных и оскорбленных им в разные годы, поделать уже было нечего. Отвратительные подробности принуждения секретарш и чиновниц к сексу попали не только в следственное дело, но и в прессу. Упрямое нежелание президента признаться в своих грехах и повиниться (Кацав даже отказался от предложенной прокуратурой судебной сделки), его агрессивное стремление покарать бывших сослуживиц за “шантаж” не понравилось никому. И не только феминисткам и ярым поборникам политкорректности - всем в Израиле вдруг стало гадко и стыдно за такого президента. Его быстренько отправили в отставку, потом отдали под суд и, наконец, осудили. Однако закончено лишь судебное дело, а проблема осталась.
Кацав – никакое не досадное исключение, но прямое порождение определенной психологии, далеко не изжитой в израильском обществе. Здесь всегда насаждался, назовем его так, “балабайтизм” (от ивритского “бааль ха-байт”- домовладелец), культ хозяйчиков. Хозяйчик – это вовсе не обязательно владелец чего-нибудь. Хозяйчик – это и тот, кто приехал в страну и укоренился в ней раньше тебя; и тот, у кого ты вынужден снимать квартиру; и тот, на кого ты работаешь, даже если он не твой работодатель, а просто начальник. Короче, тот, у кого денег и связей, власти и полномочий больше, и он может не слишком церемониться с теми, у кого всего этого меньше. Слабые обязаны терпеть, потому, что на сильных управы не найти. Этот тупой и безжалостный девиз, никак не “монтирующийся” ни с еврейской моралью, ни с сионистскими принципами, ни с завоеваниями демократии, к сожалению, еще слишком живуч в современном Израиле.
Как бы это странно ни звучало, “дело Кацава” очень крепко связано с историей почти всех волн репатриации в Израиль. 63-летняя еврейская иммигрантская страна (сегодня “самые-пресамые” коренные израильтяне – это всего лишь дети или внуки репатриантов), что называется, родства не помнит. С одобрения властей, все новоселы становятся легкой поживой для “местных”, несколько десятилетий назад бывших точно такими же переселенцами. Да что ходить далеко за примером: людей, приехавших в 90-е из бывшего СССР, правительство Ицхака Шамира, будучи катастрофически бездарно не готовым к приему “большой алии”, моментально сделало добычей владельцев “лишнего” жилья, мелкого бизнеса и грабительских частных компаний по найму рабочей силы. “Балабайты” могли позволить себе все: назначать неслыханные цены на жилье и еще поднимать их ежегодно, платить гроши за тяжкий труд, лишать положенных по закону условий – отпусков, отгулов, пенсий. Деваться тогда людям было некуда: терпели, выживали и, как могли, выкарабкивались из лап хозяйчиков.
Лапы эти протягивались и к приехавшим женщинам. Никто не проводил на эту тему социологических опросов, так как не каждая готова отвечать на подобные вопросы, но можно предположить, что многим тысячам репатрианток приходилось сталкиваться и с непристойными предложениями, и с прямыми домогательствами, и с сексуальным шантажом “балабайтов”. А как же – это же тоже добыча!
Этаким властителем, видимо, чувствовал себя и министр Моше Кацав, смотревший на молодых сотрудниц канцелярии, как смотрит шах на наложниц. Неуступчивые вылетят с работы как пробки, подчинившиеся станут молчать, а лишнего о себе возомнившие любовницы будут приструнены. Министр-”балабайт” хочет – извольте подать!
...Подадут ему теперь оранжевую робу и койку в камере. И как бы по-человечески жаль ни было этого немолодого человека, которому суждено выйти на волю стариком, его пример – другим наука, лучше не скажешь. А партии, к сожалению, решающие в Израиле все, теперь, может быть, сто раз подумают, прежде чем доверять власть и силу удобному “славному малому”. И заодно общество откажется и от постыдной верности “балабайтизму”.
comments (Total: 5)
В ней, к примеру, не отражены сексуальные подвиги на рабочем месте истинных героев (без юмора, истинных!) Израиля, его создателей, защитников, аристократов, вроде Моше Даяна, не пропустившего в армии ни одной юбки, принуждавшего к сожительству подчиненных ему молоденьких солдаток, что оценивалось общественностью снисходительно, как мелкие, вполне понятные шалости и, сообветственно, безнаказанные.
Для разных валентинов в статьте нет ничего про Монику Левински. И что ДеБилл Клинтон тоже обделался лишь мелким испугом, разве что, с неафишированной добавкой хиллариных когтей.
Восемь лет назад, когда еще была свежа память о роли Переса в преступном сговоре Осло, ну никак не мог быть он избран президентом, особенно, при том составе кнессета. Они предпочли ничтожество пахану в законе. Но пахан ему отомстил - уши его торчат за всем этим делом - и занял, как он считает, свое законное место, откуда, как свойственно ему, плюет на израильские законы, в частности, на закон о президенте, отлучающий его от политической деятельности.
Кацав, кстати, в политику не лез, на посту президента, как должностное лицо, по отношению к стране и народу, вел себя очень корректно.
Что касается собственно его дела, то оно было рассмотрено крайне однобоко и безграмотно, лишь бы Кацава уничтожить. Что и было сделано судебной системой. Ибо, Перес - их человек, а Кацав - нет!
Поймите меня правильно. Я - не сторонник Кацава и считаю его пустым ничтожеством. В день его избрания придумал шараду: Моше Кацав = каше мацав (тяжелый случай).
А вот, феминистические истерики терпеть не могу, ибо: "сука не захочет, кобель не вскочит".
На мой взгляд, единственный рациональный вывод из всей этой истории - нашим законодателям пора бы упразднить должность президента. Представительские функции вполне может осуществлять глава законодательной власти - председатель кнессета. А президенты, от не хрена делать, пристающие к секретуткам или раздающие недругам Израиля многообещающие авансы, на фиг они нужны?