Старосветские Вечера У ДЖИМА ЛЕРЕРА

Одни находят эту телепередачу вялой, непомерно растянутой и даже занудной. Другие, совсем напротив, считают ее единственным прибежищем для тех, кто ищет в теленовостях не сенсаций и развлечений, не звездного гламура, но добротного анализа, вдумчивого диалога, сущностной полемики. Сторонники и противники сходятся, однако, в том, что передача эта старомодна, едва ли не архаична - только одним ее ветхозаветность по душе, а другие считают ее крайне неуместной в наше гоночное, «на пределе дыхания» время , и называют, не без удивления перед ее упорной живучестью, «телевизионным бронтозавром».
И вот еще один, крайне раздражительный для соперников парадокс: эта допотопная передача – одна из самых титулованных в американском ТВ, и только за первые свои семь лет получила свыше 30 наград за журналистский блеск.
Споры спорами, а вот уже 28 лет Роберт Макнил и Джим Лерер (а последние 8 лет – один Джим Лерер) ведут свою ежедневную программу новостей и комментариев по общественному телевидению. А это – целая эпоха, учитывая беспрерывную смену формата, жанра и стиля репортажа, а также текучесть кадров в телевизиoнном бизнесе. Достаточно сказать, что за эти четверть века круто сменились программы новостей трех главных телекомпаний и появился революционный «нон-стоп» , т.е. круглосуточный прокат последних известий по кабельному телевидению.
Конечно, приверженцы обзора «Макнил Лерер» количественно уступают аудитории, которая каждый вечер слушает новости по коммерческому телевидению – всех опережает Эй-би-си с ее 14 миллионами зрителей, а в совокупности у трех ведущих компаний около 37 миллионов потребителей получасовой программы новостей, - тогда как последние известия по общественному телевидению смотрят около трех миллионов человек. Чем же тогда объясняется если не популярность, то влиятельность этой программы?
Заметьте, что часовые новости Лерера начинаются в 7 вечера – когда кончаются вечерние программы трех главных в стране телеканалов. А это значит, что у Лерера не услышишь новостного свежака, животрепещущей новинки, гремучей вести. Эта передача – намеренно припоздненная. Новости нужны здесь лежалые - без игры, шума и блеска. Устоявшиеся новости – готовые в разбор.
И этот разбор будет предельно объективен, почти стерилен. Настолько чист от любого, внешнего или личного, воздействия и влияния, что даже шумовые и звуковые эффекты здесь – под запретом. В этой передаче единственная звуковая дорожка – это чистая речь. Или – трансляция из залов судьбоносных заседаний. Что, понятно, не способствует массовому приливу к новостному обзору Лерера.
Что еще отваживает от Лерера массового телезрителя (кажется, эта программа делает все, чтобы отвратить, а не привлечь постороннюю публику – включая вялую мимику и «снотворную», как заметил один возмущенный телезритель, дикцию у ведущего) – так это ее больший, что ли, международный уклон, чем у нацеленных главным образом на домашние дела и события передач новостей коммерческого ТВ.
Вот недавний пример. Весьма впечатляющий и трагический. В Голландии, самой терпимой стране в Европе, среди бела дня был убит – застрелен и заколот - исламскими экстремистами известный журналист и киношник Тео Ван Гог – только за то, что на примере одной судьбы он рассказал о бесправном положении женщины в мусульманском мире. В обычных коммерческих программах этому событию посвящалось самое большее - полминуты новостного времени. Лерер счел необходимым рассказать об этом подробно. Оказалось, что в 16-миллионной Голландии – 600 тысяч мусульман, которые пользуются всеми льготами этой страны и при этом, в большинстве своем, отвергают европейский стиль жизни. Неудивительно, что каждый третий голландец испытывает панический страх перед правоверными иммигрантами. Передача прозвучала на редкость актуально, злободневно – в нынешнем политическом контексте.
Телевизионный час – это очень большое время, потому что, например, в стандартной получасовой передаче новости длятся всего 22 минуты, остальное время уходит на рекламу. Таким образом, передача последних новостей по общественному ТВ идет почти в три раза дольше, чем по коммерческому.
И такой временной формат принципиален. Когда Макнил затеял свою передачу новостей (Лерер присоединился позднее), она шла только полчаса. И вот представьте: в 1982 году, когда основные телекомпании, поразмыслив и подсчитав грядущие убытки, отказались наотрез от расширения рабочего формата новостей до часа, а «Макнил-Лерер репорт» уже тогда резко критиковался за излишнюю обстоятельность и излишнюю же заботу о хорошем вкусе, т.е. невзирая на все отрицательные отзывы и симптомы, эта программа демонстративно перешла на часовое телевещание.
Сравните: Тэд Коппел тоже попытался свою ночную передачу актуальных комментариев и полемики удлинить до часу, но потерял на этом рекламодателей и телезрителей и вынужден был срочно вернуться к получасовому формату – минус семь с половиной рекламных минут.

Все дело в том, что общественное ТВ не зависит от рекламы, а потому может так произвольно, наперекор тенденциям века, манипулировать с телевизионным временем. Но даже оно заинтересовано в телезрителях и зависит от них – от своей числом невеликой, но отборной, качественной, безусловно интеллигентной аудитории. Впрочем, на Лерере сошлись интеллигенты и интеллектуалы – клиентура и в самом деле взыскательная.
Вот о качестве и хотелось бы поговорить, а то у нас мелькают цифры, которые никак еще не объясняют влиятельность передачи Лерера на большую политику. В чем причина этого влияния? Кто слушает эту передачу? Три миллиона телезрителей – кто они? Чем они отличаются от остальных зрителей, которые смотрят новости по коммерческому ТВ?
Основной зрительский контингент программы Лерера – это американский культурно-политический истеблишмент: писатели, журналисты, политики и бизнесмены, то есть и в самом деле люди влиятельные. Фактически именно те, кто как раз и создает новости, творцы событий и известий. Поэтому этих людей больше интересует разбор и анализ событий, а уже на основании этого анализа – прогнозы и предсказания. Это – аудитория, которая не ищет в политических новостях развлечений, ведь они профессионалы, для них политика, экономика и культура не забава, а работа. От Лерера они получают соответственно профессиональную помощь – анализ и оценку их работы.
И эти два журналиста – Макнил и Лерер - сделали сознательную установку на антиразвлекательность, на рассудительную ясность сообщений, на взвешенные суждения – даже, если хотите, на скуку.
Все эти годы в других телекомпаниях шел напряженный поиск новых выразительных средств, новых интонационных решений для репортеров, комментаторов, даже для ведущих программ. Помню модное, в середине 90-х, интонационное поветрие в телевещании – речитативный (этак нараспев, оперной растяжкой) репортаж. Но никакой диктат современности не в силах был поколебать невозмутимую флегму Макнила и упорную бестревожность Лерера. Их ровный, по возможности , безличный обзор текущих событий не туманил слушателям зрения, не темнил им мысли, был всегда схематичен, прост, лаконичен и ясен.
Их главное усилие – избежать любого, самого минимального воздействия, а тем более – давления (эмоционального, идейного, партийного) на телезрителя в сообщении новостей – до их последующего обсуждения.
Так и тянет сказать, что Лерер (попытаюсь обойтись без Макнила – что нелегко и нечестно) не идет на поводу у телезрителя, но это все-таки не так, просто у него иной зритель, чем у коммерческого телевещания. Это даже не зритель, а слушатель, потому что в этой программе очень мало визуального материала, ее можно слушать, закрыв глаза, и в ней почти нет репортажа. Вестимо, основные слушатели этого обзора текущих событий живут и работают в трех городах – Вашингтоне, Нью-Йорке и Бостоне, да еще по университетским кампусам. Вряд ли найдется фермер, рабочий или домохозяйка, которые будут следить за академическими дебатами о политике либо об экономике, да еще без иллюстративного материала.
Итак, вначале был Макнил, затем – Макнил-Лерер, а с 1996 года и по сию пору– Джим Лерер единолично ведет эту, вроде бы упорно неизменную программу.
Однако это не так. С уходом Макнила передача, сменяя свой логотип, изменилась тонально – стала гостеприимней, теплее, симпатичней. Природная доброта и доброжелательность Лерера, который в паре с Макнилом был просто чудаком на букву «м», распустились здесь в полный цвет. Очевидно, логический, прямой и безоттеночный Макнил его как-то подавлял.
Конечно, необязательно телеведущему быть деликатным и добрым и цветить передачу в свой личный окрас. Иногда это даже идет в негатив. Однако в случае с Лерером передача только выиграла – официальные приемы сменились старосветскими вечерами. Передача не стала занимательнее – ни в коем случае! – но утратила свою церемонную сухость.
Не знаю – так ли наивен и простодушен журналист Лерер в жизни, как в своих наводящих – на суть, на ясность – вопросах.
Незадолго до президентских выборов в гостях у Лерера побывали комментаторы, много и трепетно судачившие по поводу внезапно возникшего религиозного аспекта в политике. Это Буш, агитируя избирателей за свою кандидатуру, сказал, что сам Господь Бог на его стороне. «Так и сказал?» - наивно ахнул Лерер, мгновенно перекрыв любые религиозные спекуляции.
В этой новостной программе главное – разложить все по полочкам, навести ясность в политических наворотах. Только через неделю Лерер задал своим гостям сакраментальный вопрос: почему Буш выиграл, а Керри проиграл? И не отстал – пытливо заглядывая им в глаза, простодушно дивясь, долдоня одно и то же – пока не получил исчерпывающий ответ.
Нет, не морально-религиозный пыл центровой Америки возобладал. Число христианских моралистов и противников абортов не увеличилось, как оказалось, ни на йоту. Главное упорно оптимистичная, наступательная и антистрессовая тактика Буша в борьбе с мировым терроризмом и в войне с Ираком. Бушевские победные кличи – «Свобода наступает!», «Нас не запугать!», «Америка выдюжит!», «Мы победим!» - оказались его беспроигрышной президентской картой. А также – неуклонное, с 1987 года наблюдаемое, сползание национального большинства к республиканской платформе.
Передача новостей с Джимом Лерером не только дает возможность прозвучать различным, часто противоположным высказываниям. Она дает каждому из участников передачи достаточно времени (а это уже – непозволительная роскошь в рассуждении коммерческого телевещания), чтобы обосновать свою позицию, аргументировать ее веско и убедительно. А уже дело зрителя – скорее, слушателя – самостоятельно решить, чья точка зрения ближе к истине. Между прочим, сам Лерер никогда собственного мнения ни по какому вопросу не высказывает, ни на чью сторону не становится. Эта его спокойная, выдержанная позиция «над схваткой» также привлекает разборчивых телезрителей как своего рода залог объективности и беспристрастия.