абажуры Уллы Дарни
Шел я недавно по 50-й улице в Манхэттене от центра в сторону Ист-ривер и, не доходя несколько блоков до FDR-хайвея, увидел на одном из домов фантастическое, пестро и ярко раскрашенное, но очень симпатичное улыбающееся лицо, нарисованное, видимо, на большом куске фанеры и прикрепленное с помощью кронштейна над высоким витринным окном. Сквозь прозрачное стекло витрины, прикрытой полосатым матерчатым козырьком, хорошо были видны многочисленные подвешенные к потолку яркие и пестрые, похожие на большие елочные игрушки, люстры.
На двери, ведущей в этот странный, завитринный мир, некрупными золотыми буквами было написано “Ulla Darni Gallery”. Я поднялся по невысокому крылечку и позвонил в дверь. За нею что-то зажужжало, и я смог войти внутрь. Помещение было небольшим. У меня над головой на разных уровнях висело не менее двух десятков ярко раскрашенных стеклянных люстр, похожих на большие круглые блюда. К стенам были прикреплены гораздо меньших размеров, но столь же пестрые бра. Настольные лампы такого же типа стояли на изящных подставках и полках.
В салоне находилось двое покупателей, и пока единственная продавщица была занята ими, я успел хорошенько рассмотреть выставленные на продажу светильники. Главным их достоинством, на мой взгляд, был нарядный, праздничный вид.
Наконец продавщица освободилась от американской парочки, так ничего и не купившей, и я спросил ее о ценах. Оказалось, что каждый абажур стоит в пределах 20 тысяч долларов, а небольшие бра - полторы тысячи. Я честно ей признался, что покупать пока ничего не буду, но хотел бы узнать что-нибудь об авторе этих произведений. В ответ получил рекламный буклетик, из которого узнал, что Улла Дарни родилась и выросла в Дании. После окончания школы обучалась в Датской Королевской Академии искусств, а затем работала дизайнером изделий из фарфора, которые сама же и расписывала. На этом поприще она добилась очень неплохих результатов. В общем, Улла Дарни меня заинтересовала, и я узнал о ней кое-что еще.
Оказалось, что пробовала себя также в роли актрисы и певицы. Именно благодаря этим сторонам своего таланта и очутилась в Нью-Йорке, где нашла себя, но уже в качестве художницы. Она была участницей множества различных выставок и практически всегда оказывалась в числе победителей. Получение первого приза от «Клуба Карандаша и Кисти» позволило ей провести персональную выставку, на которой были представлены ее раскрашенные вручную лампы, люстры и настенные бра. Все абажуры были выполнены в технике «Reverse Painting on Glass», при которой рисунок или роспись производятся на обратной по отношению к зрителю стороне стекла. Зритель видит рисунок, просвечивающий сквозь прозрачное стекло, поверхность которого как бы покрыта тонким слоем изморози. Такая техника позволяет создать эффект трехмерности изображения.
Каждое из изделий Уллы было создано, как сказано в буклете, из «free blown glass», то есть из дутого стекла, и расписано различными абстрактными и геометрическими орнаментами или покрыто яркими разноцветными рисунками. Но как можно выдуть, например, тарелку, даже достаточно глубокую, остается для меня полной загадкой. Я всегда представлял себе, что выдуть можно вещь, имеющую внутреннюю полость. Например, бутылку или графин, но не нечто похожее на линзу, пусть даже сильно выпуклую или вогнутую. Может выдували шар, а потом разрезали его пополам по экватору? Получались сразу две заготовки, которые затем расписывались изнутри. Не знаю.
После завершения работы над каждым изделием художница ставит на нем свою подпись и порядковый номер, а также оставляет отпечаток своего пальца. Этот ее фирменный знак зарегистрирован в Библиотеке Конгресса Соединенных Штатов Америки. Дарни также придумывает дизайн для металлических частей своих люстр и ламп, которые потом выковываются по ее чертежам европейскими мастерами, что делает каждую люстру не похожей на другую.
В итоге Улла Дарни добилась того, что ее изделия представлены во многих художественных галереях Соединенных Штатов Америки и Европы, в музеях Японии и ее родной Дании.
Когда я попросил разрешения сделать снимок интерьера салона, то получил отказ. Мол, без разрешения хозяйки галереи этого делать нельзя, а когда она там появится – неизвестно. Зато подпись Уллы и отпечаток ее пальца на одном из небольших абажуров мне были показаны. И то и другое я разглядел с трудом.
