Детский вопрос
В мире
Произведение литературное, потому что представляет собой пересказ событий от имени другого лица, имеющего особый взгляд в силу объективных причин. Прием обозначается в теории литературы термином “остранение”, от слова “странный”. Его автор Виктор Шкловский писал, что это “создание особого восприятия предмета, создание “видения” его, а не “узнавания”.
Произведение государственное, потому что составлено, написано государственным служащим и представляет собой акт исполнения государственных обязанностей.
Наконец, произведение политическое - потому что имеет отношение к событиям на Триумфальной площади Москвы, где 1 ноября проходил несанкционированный митинг под лозунгом “Выборы без оппозиции - преступление”.
1. Фамилия, имя, отчество: Аксенов Иван Сергеевич
По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее:
Мы сегодня 01 ноября 2011 года с моим папой приехали на Триумфальную площадь, там было много людей, которые стояли цепочкой и держали длинную повязку в руках, которая была из ткани. Мой папа тоже ее держал, на ней было что-то написано белыми буквами, краской, что я прочитать не успел. Мой папа вместе с этими людьми кричал, они громко говорили и выбрасывали бумажки, на которых было что-то написано, “про правду”, а что именно я не знаю.
Каждый вторник, каждого месяца, мы с папой ходим на такие мероприятия, где много людей, больше 50 человек, громко кричат, и мой папа вместе сними, они держат в руках длинные повязки из ткани, на которых что-то написано. Потом к нам на такие мероприятия приходит знакомая моих родителей, ее зовут Вика, она много фотографирует на фотоаппарат. Мой папа отдает меня Вике, мы с ней стоим на площади, пока мой папа громко кричит с другими людьми и держит в руках длинную повязку из ткани.
Моя мама никогда не бывает с нами на таких мероприятиях, но она знает, где мы находимся и папе не говорит, что я еще маленький и меня нельзя с собой брать на такие мероприятия. Я маму дома вижу редко, только вечером, когда она приходит ночевать и рано утром, когда она уходит на работу, в садик меня водит папа и забирает из сада тоже папа.
Потом к нам подошел сотрудник полиции, спросил меня, где мои родители, я ему ничего не ответил, потом меня и Вику доставили в полицию, где инспектор по делам несовершеннолетних позвонил моей маме, а мама сказала, что скоро приедет с моими документами.
Каждый раз, когда моего папу забирают в полицию, мы с Викой стоим на площади, которая на улице, и ждем, когда меня заберет моя мама.
Подпись:
Разумеется, задержание и допрос шестилетнего мальчика бурно обсуждаются в блогосфере. Одни честят отца, который “таскает” ребенка на мероприятия, чреватые опасностью, а другие возражают: ребенок с няней был не на площади, а у станции метро “Маяковская” - как и многие другие москвичи и гости столицы, прохожие...
Действия полиции вызывают куда меньше эмоций. Как будто ничего другого от нее и не ожидали.
Опять же наоборот - их учат, что гады-враги ведут съемки, чтобы клеветать на нашу страну и власть. Первая фраза полицейского, увидевшего человека с видеокамерой на месте события: “Прекратить!”
Рядовых полицейских не учат, что задержание несовершеннолетних должно обставляться особыми, дополнительными мерами правого порядка. Любой разговор с ними должен происходить только с разрешения и в присутствии родителей, опекунов.
“Не учат” - условно. Разумеется, им говорят о правах граждан, но практика показывает, что учеба формальная, все всё понимают. Прежде всего понимают: за нарушение прав граждан никто их к ответственности не привлечет. Законы и практика - врозь.
Год назад в городе Кызыл, Республика Тува, пьяный милиционер Макаров, при полном параде, ворвался в школу-интернат для детей-сирот и начал избивать первых попавшихся под руку подростков. До сих пор не слышно, чтобы судили.
Полишкевич получил три года заключения. Условно.
Следствие по столь сложному делу длилось 3 (три!) года и 6 месяцев. В вину садистам почему-то вменено “превышении должностных полномочий, сопряженное с применением насилия”. Какие “служебные полномочия” они исполняли? Приговор - 3 года заключения. Условно. Правда, двоим еще назначили 120 часов обязательных работ, но освободили от них в связи с истечением срока давности.
Почти двадцать лет знаю Олега Зыкова. Врач-психиатр, нарколог, кандидат наук, он еще в 80-е годы был одним из организаторов фонда «Нет алкоголизму и наркомании», в 1992 году создал первый в России приют для детей из семей алкоголиков и наркоманов. Только на моей памяти Олег Зыков вот уже двадцать лет говорит о введении в России ювенальной юстиции, признанной в мире еще с начала прошлого века. То есть о системе учреждений и организаций, осуществляющих правосудие по делам о правонарушениях, совершаемых несовершеннолетними, о системе юридической защиты несовершеннолетних от насилия и произвола.
Зыков - член многих организаций, в том числе и Общественной палаты со дня ее создания в 1994 году, член двух десятков правительственных комитетов и комиссий, был доверенным лицом В. В. Путина на президентских выборах 2000 года. То есть не рядовой общественник, а человек, к голосу которого нельзя не прислушаться хотя бы в силу занимаемого им положения. Но его идея введения ювенальной юстиции в России встречает в лучшем случае равнодушие, в худшем - глухое, молчаливое сопротивление. Высокие иерархи Русской православной церкви выступают против ювенальной юстиции, в приходах устраиваются крестные ходы, собираются подписи под письмами протеста. Мотив один: негоже давать детям права против родителей. Ну, а заодно детей будем судить по законам о взрослых, нечего рассусоливать.
“Проблема ювенальной юстиции - прежде всего ментальная проблема, - говорит Зыков. - Вся наша жизнь, а судебная система - это стержневой технологический элемент нашей жизни, отражает наши ментальные проблемы. Решать их через поиск виновного и наказание виновного - репрессивный стандарт мышления. И наша судебная система абсолютно репрессивна в своей идеологии и своей технологии. Ювенальная юстиция - антипод этого репрессивного мышления. Именно с сопротивлением ментальной основе ювенальной юстиции мы и столкнулись”.
Перед нами не просто полицейский протокол - перед нами редкий образчик литературно-государственно-политического произведения. Тем более ценного, что оно создано не в преднамеренных художественных целях, а возникло стихийно, естественно, из гущи жизни.
Произведение литературное, потому что представляет собой пересказ событий от имени другого лица, имеющего особый взгляд в силу объективных причин. Прием обозначается в теории литературы термином “остранение”, от слова “странный”. Его автор Виктор Шкловский писал, что это “создание особого восприятия предмета, создание “видения” его, а не “узнавания”.
Произведение государственное, потому что составлено, написано государственным служащим и представляет собой акт исполнения государственных обязанностей.
Наконец, произведение политическое - потому что имеет отношение к событиям на Триумфальной площади Москвы, где 1 ноября проходил несанкционированный митинг под лозунгом “Выборы без оппозиции - преступление”.
Произведение приводится полностью, но с поправкой: два пункта из него процитируем не в начале, как было в оригинале, а в конце, отдельно.
ОБЪЯСНЕНИЕ
01 ноября 2011 года
Старший инспектор ОДН Отдела МВД России по Тверскому району г. Москвы лейтенант полиции Томарина С.В. получила объяснение от:
1. Фамилия, имя, отчество: Аксенов Иван Сергеевич
3. Место рождения г. Москва
4. Адрес: г. Москва, ул. 25 Амурская д.212 кв. 5
5. Национальность: гражданство РФ
6. Паспорт:
По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее:
Проживаю по вышеуказанному адресу вместе с папой Аксеновым И.С., мамой Пустарнаковой Анастасией, моя мама работает в газете “Известия”, а папа печатает за компьютером, какие-то события.
Мы сегодня 01 ноября 2011 года с моим папой приехали на Триумфальную площадь, там было много людей, которые стояли цепочкой и держали длинную повязку в руках, которая была из ткани. Мой папа тоже ее держал, на ней было что-то написано белыми буквами, краской, что я прочитать не успел. Мой папа вместе с этими людьми кричал, они громко говорили и выбрасывали бумажки, на которых было что-то написано, “про правду”, а что именно я не знаю.
Каждый вторник, каждого месяца, мы с папой ходим на такие мероприятия, где много людей, больше 50 человек, громко кричат, и мой папа вместе сними, они держат в руках длинные повязки из ткани, на которых что-то написано. Потом к нам на такие мероприятия приходит знакомая моих родителей, ее зовут Вика, она много фотографирует на фотоаппарат. Мой папа отдает меня Вике, мы с ней стоим на площади, пока мой папа громко кричит с другими людьми и держит в руках длинную повязку из ткани.
Моя мама никогда не бывает с нами на таких мероприятиях, но она знает, где мы находимся и папе не говорит, что я еще маленький и меня нельзя с собой брать на такие мероприятия. Я маму дома вижу редко, только вечером, когда она приходит ночевать и рано утром, когда она уходит на работу, в садик меня водит папа и забирает из сада тоже папа.
Сегодня 01.11. 2011 года, когда мой папа участвовал в митинге, он так же отдал меня Вике, с которой я стоял, держа ее за руку и она фотографировала, а папа был с другими людьми.
Потом к нам подошел сотрудник полиции, спросил меня, где мои родители, я ему ничего не ответил, потом меня и Вику доставили в полицию, где инспектор по делам несовершеннолетних позвонил моей маме, а мама сказала, что скоро приедет с моими документами.
Каждый раз, когда моего папу забирают в полицию, мы с Викой стоим на площади, которая на улице, и ждем, когда меня заберет моя мама.
Подпись:
Объяснение получил: Старший инспектор ОДН ОМВД России по Тверскому району г. Москвы лейтенант полиции Томарина С.В.
Отдельно приводим пункт 7 протокола:
“7. Образование: Д/С ст. м. Коломенская, 9 группа”.
Д/С означает детский сад у метро “Коломенская”.
Также отдельно - пункт 2 протокола:
“2. Дата рождения: 10.02.2005 г.р.”
То есть допрашивали (на языке полиции: брали объяснение) шестилетнего ребенка.
Аббреввиатура ОДН означает отдел по делам несовершеннолетних. И никто сейчас не завидует лейтенанту ОДН Томариной. Не потому, что общественность протестует и требует разбирательства. Пусть требует. А потому, что в протоколе дважды упоминается: няня ребенка “фотографировала на фотоаппарат”. И после этого к ним подошел полицейский... Сейчас официальные органы пытаются выдать задержание няни и ребенка за заботу о “потерявшихся детях”. Трудно поверить, поскольку сам видел, как летом, ночью, на привокзальной площади у метро, беспризорные дети спали на мягких мешках с мусором - и никто из проходящих блюстителей на них не обращал внимания.
Разумеется, задержание и допрос шестилетнего мальчика бурно обсуждаются в блогосфере. Одни честят отца, который “таскает” ребенка на мероприятия, чреватые опасностью, а другие возражают: ребенок с няней был не на площади, а у станции метро “Маяковская” - как и многие другие москвичи и гости столицы, прохожие...
Действия полиции вызывают куда меньше эмоций. Как будто ничего другого от нее и не ожидали.
Конечно, ее ругают. Но если вникнуть, то ругать-то не за что. Рядовых полицейских не учат, что каждый гражданин РФ, находясь в общественном месте (не на частной территории), имеет право фотографировать все, что ему хочется. И наоборот - за препятствование его законному праву препятствующий должен и понесет наказание.
Опять же наоборот - их учат, что гады-враги ведут съемки, чтобы клеветать на нашу страну и власть. Первая фраза полицейского, увидевшего человека с видеокамерой на месте события: “Прекратить!”
Рядовых полицейских не учат, что задержание несовершеннолетних должно обставляться особыми, дополнительными мерами правого порядка. Любой разговор с ними должен происходить только с разрешения и в присутствии родителей, опекунов.
“Не учат” - условно. Разумеется, им говорят о правах граждан, но практика показывает, что учеба формальная, все всё понимают. Прежде всего понимают: за нарушение прав граждан никто их к ответственности не привлечет. Законы и практика - врозь.
Год назад в городе Кызыл, Республика Тува, пьяный милиционер Макаров, при полном параде, ворвался в школу-интернат для детей-сирот и начал избивать первых попавшихся под руку подростков. До сих пор не слышно, чтобы судили.
Недавно из города Канска Красноярского края пришла весть: осужден полицейский за нанесение побоев несовершеннолетнему. Год назад шестнадцатилетнего подростка допрашивали в связи с кражей в одном из сел района. Надо надеяться, допрашивали сотрудники отдела по делам несовершеннолетних. Но - без родителей, представителей опеки. Потому что вряд ли при них могли произойти последующие события. Как гласит обвинительное заключение, “во время допроса в кабинет зашел участковый уполномоченный Полишкевич, который с целью получения признательных показаний нанес подростку несколько ударов стулом по голове”.
Полишкевич получил три года заключения. Условно.
В Дульдургинском районе Забайкальского края семь милиционеров избивали четырех жителей села, двое из них были несовершеннолетними. Как явствует из уголовного дела, у одного из милиционеров накануне возникли неприязненные отношения с кем-то из четырех молодых людей. Собрав сослуживцев, он задержал и привез юношей в отделение милиции. И там служители правопорядка всем скопом принялись их избивать.
Следствие по столь сложному делу длилось 3 (три!) года и 6 месяцев. В вину садистам почему-то вменено “превышении должностных полномочий, сопряженное с применением насилия”. Какие “служебные полномочия” они исполняли? Приговор - 3 года заключения. Условно. Правда, двоим еще назначили 120 часов обязательных работ, но освободили от них в связи с истечением срока давности.
С детьми - как со взрослыми.
Почти двадцать лет знаю Олега Зыкова. Врач-психиатр, нарколог, кандидат наук, он еще в 80-е годы был одним из организаторов фонда «Нет алкоголизму и наркомании», в 1992 году создал первый в России приют для детей из семей алкоголиков и наркоманов. Только на моей памяти Олег Зыков вот уже двадцать лет говорит о введении в России ювенальной юстиции, признанной в мире еще с начала прошлого века. То есть о системе учреждений и организаций, осуществляющих правосудие по делам о правонарушениях, совершаемых несовершеннолетними, о системе юридической защиты несовершеннолетних от насилия и произвола.
Зыков - член многих организаций, в том числе и Общественной палаты со дня ее создания в 1994 году, член двух десятков правительственных комитетов и комиссий, был доверенным лицом В. В. Путина на президентских выборах 2000 года. То есть не рядовой общественник, а человек, к голосу которого нельзя не прислушаться хотя бы в силу занимаемого им положения. Но его идея введения ювенальной юстиции в России встречает в лучшем случае равнодушие, в худшем - глухое, молчаливое сопротивление. Высокие иерархи Русской православной церкви выступают против ювенальной юстиции, в приходах устраиваются крестные ходы, собираются подписи под письмами протеста. Мотив один: негоже давать детям права против родителей. Ну, а заодно детей будем судить по законам о взрослых, нечего рассусоливать.
“Проблема ювенальной юстиции - прежде всего ментальная проблема, - говорит Зыков. - Вся наша жизнь, а судебная система - это стержневой технологический элемент нашей жизни, отражает наши ментальные проблемы. Решать их через поиск виновного и наказание виновного - репрессивный стандарт мышления. И наша судебная система абсолютно репрессивна в своей идеологии и своей технологии. Ювенальная юстиция - антипод этого репрессивного мышления. Именно с сопротивлением ментальной основе ювенальной юстиции мы и столкнулись”.
Москва
comments (Total: 6)