Дух ацтеков

Это прошло, и это осталось:

Царь Соломон носил на пальце правой руки кроваво-красную гемму, на которой на языке давно ушедшего народа было высечено: ”И это пройдет ”. Да. Отзвенели войны, отбушевали страсти, растворились горе и радость. Даже язык забылся. Но вот осталась эта гемма, в которую воплотился труд и понимание красоты, жизненная философия того древнего мастера и его народа, и стал оправленный золотом камень вещественным доказательством той, временем поглощенной жизни и культуры. И еще одним из многих подтверждением историчности царствования и деяний легендарного царя Соломона.
А вспомнила я библейскую притчу, спускаясь по спирали нескончаемых залов музея Гуггенхейма и останавливаясь у каждой фигурки, у каждого стенда. Потому, что это было искусство ацтеков – древнее, многозначное, выразительное, волнующее. Другой мир, другая цивилизация, другая система взглядов и мышления, чувств и чувствований вдруг вторглись в круг устоявшихся представлений, оценок, уклада, психологии. Потому что просто и сразу отойти от любого экспоната было невозможно: такова сила неведомой энергетики, молчаливое повеление: Стой! Вглядись! Вдумайся!
Гордый, умный, решительный, властный... Я мучительно пытаюсь разгадать тайну, хоть как-то уловить отзвук живой мысли, бьющейся в каменной голове гордого ацтека, ответить на невидную почти улыбку твердых губ, настроиться на духовную его волну.
Вот! Вот оно это слово – дух! Иной, особый, нам недоступный, проникнуть в глубины которого пытались многие художники. Повторяли, претворяли по-своему, достигали высот, но этой высоты, высоты так и непознанного духа достичь не удалось никому. Что-то было утеряно. Что?
Этот вопрос я задаю художнику Григорию Байде-Бенуа, чья картина “Дух ацтеков” получила широкую известность.
– Только тогда, когда побывал я в Мексике, изъездил ее глубинку, часами бродил по ее музеям, не поверхностно, а лично, глазами и сердцем глядел и видел все, что оставили нам те, доиспанской поры ацтеки за последние два тысячелетия истории своей цивилизации, я понял, как велико и как самостоятельно их искусство. Вот откуда Ривера, Каварубас, Сикейрос, Кало черпали и свои идеи, и свою образность. Но недотянули. На эту вершину духа даже им взобраться было не дано. Куда уж европейцам.
– И ведь что интересно: ацтеки как этнос сохранились, и сейчас в Мексике их более миллиона. Конечно, говорят они в основном по-испански, восприняли современную мексиканскую культуру, но древний язык ацтеков нацатль жив, и особая стилистика традиционного искусства – тоже, в чем я убедилась, побывав в западной Мексике. Среди множества поделок, которыми торгуют индейцы, встречаются подчас и чрезвычайно интересные, вот как составленная из разных камней маска, которую я привезла, - эти провалы распахнутых глаз, разверстый в отчаянии рот. Выразительность потрясающая.
- И все же, и все же... Старые ацтекские мастера открыли для себя то самое таинственное нечто, которое не познали даже древние греки, с которыми они жили тогда, до нашей эры, в одно время, но куда экспрессивней и глубже выражали многосложность мира и человека, главное, их непредсказуемость. И определение человека, личности как микрокосма им было понятней.
– Может быть, на интуитивном уровне?
– Возможно. Но если европейское искусство с древнейших времен было реалистичным, земным, то искусство доколумбовых американцев, а более всего, ацтеков, - подаренным свыше.
– Пришедшим из космоса?
– Этого мы не знаем. Но космическим по мощи и восприятию сущего.
– И накалу эмоциональности тоже.
– Совершенно верно. Именно через эмоции выражали они свои проблемы, надежды, чаяния. И умели запечатлеть их в своих произведениях – в камне, в керамике, в дереве. И обратите внимание: если европейское искусство практически лишь к самому концу ХIХ века стало трансформироваться, отходить от фотореализма, то у ацтеков, у майя, у инков все то, что открыло миру современное искусство в его авангардных проявлениях, уже было! Это совершенно изумительная, дышащая, невероятно, но живая, выразительная в динамике мысли скульптура, которой две тысячи, тысяча, пять сотен лет, несет в себе элементы сюрреализма, экспрессионизма, абстракционизма, авангарда в сути своей.
– То, что воздействие ее на современного зрителя огромно, и то, что несет она мощнейший энергетический заряд, - это точно. И необъяснимо. Взгляните на эти фигурки, мужские, главным образом. Именно мужчины, по убеждению ацтеков, таили в себе духовное начало...
– И каково образное решение! Вот этот очеловеченный жук на вазе. Коричневый, без полутонов. Откуда такая экспрессия? Изначальная образность мышления? Образность, переливающаяся в форму? Эти чаши, кувшины, огромные ендовы для вина, для зерна – все непременно украшено человеческими, очень характерными головками или гибкими, пластичными фигурками, каждая из которых функциональна. Сцены молений – монументальная работа. И какой превосходной графикой, пиктографическим письмом украшена вся эта совершенная керамика, а ведь это, в общем-то, предметы быта.
– Ну и многочисленные тотемы, и ритуальные предметы, вот как этот каменный жертвенный нож с резной рукояткой-головой скорбящего о принесенных в жертву кровожадным богам. Так что цивилизация цивилизацией, а человеческие жертвы приносились.
– Однако цивилизация, как и ацтекская империя, судя по архитектуре, по могучей строительной технике, по скульптуре, отражающей систему философских воззрений и понятий, была высокой и насчитывала не одно тысячелетие. Зато раздавлена, уничтожена испанскими конкистадторами была в считанные годы. И то, что остались все эти сокровища, которые видим мы сейчас здесь, в музее - это поистине дар небес.
– Я как-то очень лично восприняла такую скульптурную композицию – черепаха с лицом красивого, умного мужчины. Сквозь боль и слезы, зажатый в панцире своих забот, обязательств, ошибок и неудач, - он смеется! Стоит поучиться?
Как же хороши виртуозно выполненные, интереснейшие ювелирные украшения! Куда там нынешним Сваровским. И женские статуэтки, разумеется, тоже есть, конечно же, эротичные и чувственные, полнокровные и пышнотелые. Женщина – возлюбленная, мать, хозяйка дома – почиталась. Богиня плодородия – шедевр. И еще два подлинных шедевра, каждый из которых старше полутора тысячелетий – тяжкую жизнь прожившая старуха и воин, мужественный, сильный. Абсолютно европейское лицо. Откуда?
Музей Гуггенхейма 450 ценнейших раритетов, привезенных из разных музеев и частных собраний и объединенных в цельную экспозицию, назвал «Империей ацтеков». Очень точно. Потому, что коллекция эта и есть свидетельство мощи, богатства, славы и культуры этого могучего в далеком прошлом политического доминиона Центральной Америки.
А вот Художественный музей Метрополитен своей выставке древней скульптуры Западной Мексики дал имя «Наследие могущества». И это тоже, как говорится, в яблочко. Потому что только могущественные государства и столь же развитые цивилизации могли оставить нам такое богатое наследство. Я не знаю, одновременная демонстрация двух этих взаимообогащающих и дополняющих друг друга выставок – результат соединенных усилий искусствоведов двух престижнейших музеев мира или это счастливая случайность, но то, что представления о древней и очень интересной культуре Мексики, соседки нашей страны, становятся шире и полнее, что приобщаемся мы к искусству, предвосхитившему, в известной степени искусство современное – это замечательно.
Постарайтесь совместить осмотр двух этих по-настоящему эксклюзивных выставок. Оба музея находятся на манхэттенской 5-й авеню на углу 89-й улицы (музей Гуггенхейма) и 82-й (Метрополитен ). Поезда метро 4,5,6 до остановки «86street».