НЬЮ-ЙОРКСКИЙ САБВЕЙ: ТАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ
(Продолжение. Начало см. в № 430–433, 435-442)
СРАВНИВАЯ С МОСКВОЙ
История, рассказанная ниже, на первый взгляд имеет мало общего с темой нашего повествования. Однако с помощью этого имевшего, как говорится, место события автор хочет провести параллель между сабвеем в городе, где мы сейчас проживаем, и метрополитеном столицы страны, из которой мы все в свое время приехали. И таким образом попытаться ответить тем читателям, которые выражают недовольство плохим внешним видом нью-йоркского сабвея.
Нью-Йорк и Москва мало похожи друг на друга сейчас и еще меньше сходного имели в пятидесятые годы. Символом одного был для нас Уолл-стрит как двигатель самой мощной экономической системы мира. Столица же Советского Союза была столпом абсолютно противоположных идей и ценностей. Однако летом 1959 года на территории парка Сокольники был воздвигнут маленький кусочек Америки.
В то время Соединенные Штаты Америки и Советский Союз находились в состоянии, вошедшем в историю как оттепель. Чтобы ослабить международную напряженность и укрепить взаимопонимание, две супердержавы договорились об организации в Москве Американской национальной выставки. Ее целью было продемонстрировать советским людям, как рядовые американцы живут, работают, проводят досуг. Представить экспонаты поручили Государственному департаменту и Министерству торговли. Надо сказать, что оба ведомства переусердствовали и донесли до советского неизбалованного зрителя несколько идеализированный имидж американского общества, сделав упор на преимущества капиталистического образа хозяйствования. На выставке красовались новейшие модели “фордов” и “крайслеров”, цветные телевизоры, которых в Союзе тогда еще и видеть не видывали, поляроидные камеры, “кухни будущего”, а также установки по розливу “пепси-колы”. В качестве типичной семьи, проживающей в пригородах крупных метрополий, организаторы избрали Тэда Дэйвиса из городка Милбэрн, штат Нью-Джерси. Сам глава семейства на тот момент работал рекламным агентом одного из архитектурных журналов, издававшихся в Нью-Йорке, а также являлся деятельным прихожанином местной христианской епископальной церкви и лидером движения скаутов в своем городке. Его супруга, миссис Дэйвис, в основном занималась ведением домашнего хозяйства, по воскресеньям преподавала в школе, а также вела общественную работу в родительском комитете школы, которую посещали трое детей Дэйвисов: 15-летний Джеф, 12-летняя Джэйн и Чак – десяти лет. По замыслу организаторов выставки, Дэйвисы должны были олицетворять лучшие черты американского общества.
24 июля 1959 года выставку удостоили своим посещением советский премьер Никита Хрущев и американский вице-президент Ричард Никсон. После осмотра экспонатов оба руководителя имели одну из самых знаменитых стычек времен “холодной войны”. В историю это событие вошло, как “кухонные дебаты”. Обмен “любезностями” состоялся в сооруженном на территории выставки типичном американском доме – ранчо. Дом как две капли воды походил на десятки тысяч аналогичных жилищ, возводимых в те годы по всей Америке. Используя субсидируемый государством заем (мортгидж), покупатель мог приобрести жилище из шести комнат вместе с окружающей его землей за 13 тысяч долларов. По желанию покупателя взятые в долг деньги подлежали возврату в течение двадцати – тридцати лет. Такая низкая цена вполне находилась в зоне досягаемости даже для не очень квалифицированных рабочих. Представитель строительной компании хвалился, что подобное по карману любому. Напротив, острый жилищный кризис, существовавший в те годы в стране, не успевшей еще залечить раны войны, естественно, вызывал зависть у посетителей выставки.
Хрущев же и Никсон рассматривали этот пригородный дом сквозь призму соревнования двух противоположных политических систем. Проходя по его просторным комнатам, они горячо спорили о достоинствах и преимуществах Соединенных Штатов Америки и СССР. Конечной точкой их путешествия оказалась кухня. Здесь состоялась словесная перебранка, в которой обе стороны не слишком заботились о форме выражения своих эмоций. Вначале Никита Сергеевич с насмешкой отозвался об автоматической лимоновыжималке. “Тоже мне вещь, - ехидно заметил советский лидер. – Да вручную я выдавлю сок из лимона в сто раз быстрее, чем с вашей механизацией”. Однако Никсон в подобной ситуации чувствовал себя словно рыба в воде. Оборудованная газовой плитой с духовкой фирмы “Дженерал электрик”, холодильником и автоматической стиральной машиной, вмонтированной в стену, кухня воплощала известную всему миру американскую мечту.
Никсон с гордостью говорил Хрущеву, что почти каждый рабочий может купить подобный дом. Для американского вице-президента преимущества западного образа жизни были более чем очевидны. Для большинства американцев, читавших репортажи в газетах об их дебатах, сомнений в том, кто выиграл спор, не возникало.
А это имело прямое отношение к нью-йоркскому сабвею. Случилось же вот что. Советские официальные круги, признав поражение своего лидера, решили взять своего рода реванш. Для этого был выбран первый заместитель председателя Совмина СССР Фрол Козлов. Выступая перед группой американских репортеров, Козлов обрушился на США, назвав их духовными банкротами и потребителями. Побывав до этого в Соединенных Штатах, Козлов считал себя экспертом по этой стране. И он привел, с его точки зрения, яркий пример, иллюстрировавший пороки и социальные болячки Америки – нью-йоркский сабвей. Недолго думая, он назвал его “вшивым”. Козлов сказал журналистам, что нью-йоркский сабвей - запущенный и грязный, а воздух в нем - спертый. На их вопрос, что необходимо предпринять, чтобы исправить положение, Козлов ответил: “Это невозможно, подземка ремонту не подлежит. Я думаю, ее следует разрушить и построить заново”, - заключил Фрол Романович.
Выбор сабвея для критики американского общества попал в точку, и корреспонденты не нашли контрдоводов. В конце пятидесятых подземная железная дорога Большого Яблока представляла собой яркий пример устаревшей технологии. Контраст между подземками двух столиц – мира и страны показного благополучия - был по-настоящему впечатляющим. Большинство из почти четырех миллионов посетителей выставки приехали в Сокольники на метро. Слов нет, когда-то оно (не знаю, как сейчас – 13 лет там не бывал) выглядело поистине величественным с его ослепительными хрустальными люстрами, мраморными панелями, бронзовыми статуями и мозаичными панно, изображавшими достижения социалистического строя. В 1959 году нью-йоркский сабвей не шел ни в какое сравнение со сказочным московским метро – поезда были порядком потертые и изношенные, станции грязные и неухоженные, плата за проезд высокая (аж 15 центов!). Даже “Нью-Йорк таймс” вынуждена была согласиться с Козловым. И хотя США были богаче и могущественней Советского Союза, у политиков страны не хватало желания добиваться улучшения общественного транспорта.
Однако забыть о том, что изначально нью-йоркский сабвей не намного уступал по своей красоте и зрелищности московскому было бы несправедливо. Сабвей полностью изменил облик Нью-Йорка, стимулировав развитие бизнеса в верхнем Манхэттене и других районах, сделав их более доступными для миллионов жителей и гостей великого города.
Подготовил
Аркадий Шерман
Окончание следует
