Нью-Йорк: жестокие дни сентября

Все в этом мире повторяется. И нападения террористов на одни и те же объекты в том числе. Дважды подвергались атакам, пока не были, наконец, разрушены, башни-близнецы, не первый раз раздаются разрушительные взрывы и в окружавшем их финансовом округе Нью-Йорка в Южном Манхэттене. И если в наши дни целью фанатиков, ненавидящих представляющую новый мир Америку, стал Всемирный торговый центр, то начинали они с символа капитализма – знаменитого Уолл-стрита. [!]
Сразу после полудня 16 сентября 1920 года в самом сердце района фондовых и товарных бирж, крупнейших банков, брокерских контор – на перекрестке Уолл-стрит и Бродвея в Нью-Йорке - прогремел оглушительный взрыв. На воздух взлетела запряженная лошадьми повозка с динамитом, нафаршированным железными обрезками. Начинка бомбы сработала как шрапнель, при этом куски металла долетали до тридцатых этажей. Вокруг горели полотняные навесы, а в радиусе четверть мили были выбиты почти все окна. «Я увидел взрыв, столб дыма взвился в воздух, а люди вокруг меня повалились на землю, на многих горела одежда», - рассказывал репортеру газеты Sun начальник посыльных Фондовой биржи Чарльз Догерти. Большие шелковые занавеси на окнах огромного зала для биржевых сделок спасли мечущихся внутри маклеров от падающих осколков стекол. Буквально через считанные секунды после взрыва биржа была закрыта.
«Я скорее почувствовал, чем услышал взрыв, - вспоминал потом очевидец события репортер агентства “Ассошиэйтед Пресс”. – Я спрятался в ближайшем подъезде, чтобы укрыться от рушащегося сверху стекла, добежал до телефона и позвонил в офис. Сверху я видел охваченное языками пламени грибообразное облако желто-зеленого дыма, которое поднялось на высоту более ста футов».
Только что начался ланч, поэтому среди жертв террористов оказалось немало вышедших на улицу посыльных и клерков. На месте было убито тридцать человек и около трехсот ранено, из которых сорок скончались потом в разных госпиталях.
Осколки стекла покрывали улицу так, словно по ней пронеслась снежная метель, везде были разбросаны раненые и окровавленные части тел. Обгоревшие куски лошадиного мяса и обломки повозки долетели до Церкви Троицы на Бродвее, в которую бросились многие раненые, старавшиеся спрятаться в ней от огня и едкого дыма. Взрыв подбросил стоявший рядом с повозкой автомобиль футов на двадцать, испещрил весь фасад Дома Моргана крупными выбоинами, обезглавил вышедшего подышать молодого шефа клерков офиса Уильяма Джойса.
Хозяин здания Дж. П. Морган находился в это время в Британии. «Эта бомба не была направлена против мистера Моргана или кого-нибудь другого, - сказал руководитель Секретной службы Уильям Флинн. – По моему мнению, она была взорвана в финансовом сердце Америки, как вызов всем нам. Я убежден в том, что в стране существует заговор, поставивший целью сбросить правительство и разрушить американское общество».
Как бы то ни было, но имущество Моргана, Рокфеллера и других известных на Уолл-стрите людей сразу же было взято под охрану. Деятельность Нью-Йоркской фондовой биржи была возобновлена буквально на следующий день. Конечно, не в полном объеме, но, главное, биржевые операции продолжались. Как писала одна из городских газет, «Уолл-стрит в тот день напоминал раненого, но сильного мужчину, продолжающего делать свое дело, несмотря ни на что.
Все, от мальчиков-посыльных до солидных величественных финансистов, шли вчера утром на работу с поднятой головой и сжав зубы, желая показать миру, что бизнес не погиб и будет работать как обычно, невзирая ни на какие угрозы».
17 сентября тысячи ньюйоркцев собрались у Федерал-холла и чудом уцелевшего при взрыве памятника первому президенту страны Джорджу Вашингтону, чтобы продемонстрировать свою неустрашимость и уверенность в будущем. Еще раньше на этот день здесь было намечено празднование «Дня Конституции» - 133-й годовщины принятия основного закона Соединенных Штатов. «Благодаря» взрыву небольшой традиционный митинг вырос в одну из самых массовых манифестаций в истории Уолл-стрита. Толпы собравшихся горожан пели гимн «Сияющее звездами знамя» и с энтузиазмом поддерживали выступления против безымянных радикалов, совершивших небывалое злодеяние.
Расследование преступления началось немедленно. Около десяти тонн битого стекла свезли в полицейские участки в качестве улик. Найденные на месте взрыва почерневшие подковы лошадей, которые были запряжены в смертоносную повозку, были показаны детективами четырем тысячам кузнецов, работавшим на всем Атлантическом побережье страны. Выяснилось, что один из них, Доминик де Грация с Элизабет-стрит, недавно прибил такие подковы лошадям возчика, говорящего с сицилийским акцентом. Однако ничего, кроме намеков на причастность к теракту итальянских и русских ( в Америке тех лет было немало сочувствующих большевистскому перевороту) радикалов, которым приписывали тогда взрывы бомб в течение предыдущих 10 лет в Лос-Анджелесе, Чикаго, Нью-Йорке, Бостоне и Вашингтоне, это не дало. Последнее преступление подобного рода было совершено совсем недавно - в 1919 году, когда многим известным американцам было разослано по почте 36 бомб в виде подарков к традиционному весеннему празднику от одного из старейших магазинов Нью-Йорка Gimbel Brothers. К частью, только половина страшных посылок добралась до своих адресатов, остальные были задержаны на нью-йоркском почтамте.
Как это всегда бывает, вскоре появились и другие версии. Министр юстиции Митчел Палмер, например, считал, что атака на Уолл-стрит – скорее всего работа анархистов или большевистских групп. В порядке «предостережения» он арестовал главу объединения «Индустриальных рабочих мира» Большого Билла Хэйвуда.
Версия министра вскоре получила косвенное подтверждение. Почтовые работники обнаружили циркуляры, отправленные в фатальный день между 11.30 и 11.58 в соседний с Биржей квартал. В этих посланиях говорилось: «Помните / Мы не допустим /никогда больше / Освободите политических / заключенных или / все вы умрете /Американские борцы-анархисты». Подписавшиеся под письмами «борцы-анархисты» скорее всего входили в несколько радикальных групп, включая и те, которые базировались вокруг города Линн в штате Массачусетс, месте, которое федеральные власти называли тогда «самым опасным районом Америки».
С анархистами была связана и другая теория. За пять дней до взрыва, 11 сентября (через восемьдесят лет эта трагическая дата навсегда войдет в историю Америки) в Дэдхэме, в том же штате Массачусетс, двум анархистам итальянского происхождения Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти было предъявлено обвинение в убийстве с целью ограбления кассира обувной фабрики. Впоследствии, несмотря на отсутствие прямых улик их участия в этом преступлении и признание подлинного убийцы, они были приговорены к смертной казни на электрическом стуле. Взрыв на Уолл-стрит вполне мог быть местью друзей Сакко и Ванцетти за несправедливое обвинение их товарищей.
Предлагались и такие простые объяснения, как неудачный наезд повозки динамитной компании на выступающий булыжник мостовой. Впрочем, эта версия почти сразу же была отвергнута после того, как городское пожарное управление срочно собрало сведения о всех таких перевозках в тот день.
Вышедший 17 сентября очередной выпуск журнала Times вынес на обложку вывод, сделанный официальными лицами: «Власти считают, что разрушительный взрыв сигнализирует о давно возникшей «красной опасности». Развивающая эту мысль статья рассказывала о двух «предупредительных» открытках, посланных своим друзьям бывшим известным теннисным игроком из Верхнего Вест-сайда Эдвином Фишером. В этих посланиях Фишер в несколько завуалированной форме предсказал предстоящую трагедию. Он даже назвал ориентировочную дату - 15 или 16 сентября и пообещал некоторым другим знакомым, что «миллионеры скоро получат по заслугам». Брат жены Фишера, который столкнулся с ним в Онтарио после того, как тот таинственно исчез, рассказывал, что Эдвин дважды проходил курс лечения в санаториях, но каких-либо психических отклонений у него не замечалось. Доктор Уолтер Принс из Американского института научных исследований предположил, что Фишер предчувствовал нечто плохое, что в его мозгу как-то связалось со столь популярным в городе и стране Уолл-стритом.
В конце концов Фишер был пойман, привезен в Нью-Йорк и помещен в госпиталь Bellevue. Здесь он так увлеченно рассказывал детективам, как был алхимиком, спарринг-партнером Джека Демпси, тогдашнего чемпиона мира по боксу в тяжелом весе, и другие небылицы, что врачам ничего не оставалось, как признать его сумасшедшим.
В блестяще написанной истории Уолл-стрита двадцатых годов Once Golconda ее автор Джон Брукс дает свое объяснение давней трагедии. Он считает, что это было неумело подготовленное нападение на отделение Государственного Казначейства – U.S. Sub-Тreasury Building, рядом с которым стояла смертоносная повозка. В тот день из его хранилища должны были вывезти 900 миллионов долларов в золотых слитках. Непосредственно перед тем как произошел взрыв, собиравшиеся на ланч работники Казначейства закрыли боковые двери, чем, возможно, спасли не только свои жизни, но и золото.
Как бы то ни было, найти истинных виновников страшного преступления, которое до взрыва федерального здания в Оклахома-сити было самым смертоносным нападением террористов в американской истории, так и не удалось. Как и в наши дни, под подозрением осталась целая этническая иммигрантская группа, но конкретных доказательств ее вины не нашли. Через девять лет после трагедии Сидни Сатерленд писал в журнале Liberty: «Если взрыв бомбы на Уолл-стрите был результатом замысла убийц, это красноречиво свидетельствует об обете молчания, который криминальный мир наложил на своих членов».

Прошло время, оно залечило раны, и жизнь вошла в прежнюю колею. Никаких особых мер против возможных будущих террористических атак предпринято не было. Как практически ничего не было сделано и после ужаса в Оклахома-сити. Разве что тогда чуть больше внимания стали уделять содержимому чемоданов пассажиров в аэропортах. И понадобилась новая жестокая встряска 11 сентября 2001 года, чтобы американское общество поняло, наконец, что жизнь коренным образом изменилась и вряд ли когда-нибудь станет такой же, как прежде.