БЕДЛАМ в Вашингтоне

Все в американском телевидении меняется слишком быстро – форматы, жанры, стилевые приемы, сенсации, моды, хиты, заголовки, эффекты, знаменитые постановщики и любимые телезвезды. И только одна тематическая зона остается почти не задетой этой динамикой перемен и непрерывного поиска. Только одному тележанру, представленному почти на всех программах, позволено было обзавестись собственными традициями, формальным и стилевым уставом, дорасти до старомодности, до архаичности, до академизма. Это – беседы политических комментаторов за круглым столом телевидения, которые на разных программах имеют разные названия - «Встреча с прессой», «Форум новостей», «Лицом к лицу», «Ночной провод», но общую установку – на строгий документализм, вялотекущий временной формат, содержательную серьезность.
Однако и в этом пристойном семействе телевизионных политбесед нашлась своя паршивая овца, свой глумливый отступник от старого этикета дискуссионного клуба на телеэкране. Это – «Группа Маклафлина», или четверка газетных журналистов под управлением бывшего католического священника, бывшего либерала, ставшего консерватором, Джона Маклафлина.
Каждое воскресное утро они рассаживаются вокруг круглого стола в вашингтонской телестудии Эн-би-си с видимой целью обсудить американские и международные новости за неделю. Однако, кроме тематической шапки, в этом политическом телешоу не осталось ничего традиционного.
Более того, с первого выхода в эфир 20 с лишком лет назад эта передача воспринималась пародийно – как комический перевертыш серьезного тележанра. Вместо вдумчивого обсуждения новостей и демократической многоголосицы мнений группа Маклафлина разыгрывает перед зрителем веселый фарс: обмен взглядами переходит у них в словесную перепалку, в откровенную издевку над незадачливым собеседником. Здесь представлен весь спектр идеологической радуги Штатов – от крайне левого до ультраправого плюс вся политическая промежность.
Мелькают резкие слова, дискутанты, пытаясь высказаться в цейтноте, спорят до крика, до хрипоты, и всей этой полемической какофонией управляет с наигранной свирепостью ведущий Джон Маклафлин, исполняющий попеременно то роль подстрекателя, то циркового дрессировщика. Кстати, когда эта передача была впервые запущена в прокат в 1982 году, рецензия на нее в газете «Вашингтон пост» называлась «Цирк приехал в Вашингтон».
Как ведущий клоун в цирке, Маклафлин обзавелся комическими репризами типа «Морт, кто ты такой и почему ты здесь?» – так обращался он посреди трансляции к журналисту из вашингтонского журнала «Нью рипаблик» Мортону Кондраку, которому в этом телефарсе отведена была характерная роль «мальчика для битья».
Давно уже нет любимчика телезрителей Кондрака – он ушел в кабельное ТВ, где создал собственное телешоу. Не забудем, что «Группе Маклафлина» пошел 24-й год и много перемен случилось в ее личном составе. В начальный период это был сугубо мужской разговор, вроде бурных дебатов в мужской бане. Всегда присутствовал правый радикал Пат Бьюкенен, за исключением тех, довольно длительных, периодов, когда он баллотируется в президенты страны. Но повеяли новые феминистские ветры, и Маклафлин был принужден разбавить свою мужскую команду женщиной, Элеанорой Клифт из «Ньюзуика». Однако она не стала сдерживающим началом ни в тоне, ни в жанре, ни в лексике этого шоу. Ей свойственно всё что угодно, кроме политкорректности. И когда её однажды совсем уж занесло и она объявила Клинтона «лучшим президентом всех времен и народов», Маклафлин выдал ей своё знаменитое «Заткнись!», которое прокатилось – восторгом, свободой и ужасом – по всем журналистским кругам Америки. Не на ту напал. Клифт продолжала свои левацкие загибоны как ни в чем не бывало. Таков жанр теледискуссии. Там можно всё, кроме мата.
«Неверно! Лажа!» – громит Маклафлин с гневом в глазах и ядом в голосе точку зрения оппонента. «Ошибка!» – рявкнул он в недавней майской передаче, когда в ответ на пущенный по кругу вопрос – «Уйдет или скорее «уйдут» ли Рамсфелда в отставку после вопиющего скандала в американской армии?» – один из дискутантов, записной либерал, ответил утвердительно. И добавил, что сиё было бы очень желательно. «Никуда от Буша Рамсфелд не уйдет, - припечатал Маклафлин. – Президент слишком слаб, чтобы остаться в одиночестве».
И тут же ввинтил в шоу свой знаменитый трюк, на который я, к примеру, всегда попадаюсь – так виртуозно и остроумно он кидает понты. «Ну-ка, спросим у президента, что он думает по этому поводу». И Маклафлин очень ловко (и с наглецой – как считают его зоилы, коим несть числа) включает, предварительно смонтировав, телеклипы, где президент Буш прямо и честно отвечает Маклафлину: «Нет, так вопрос не стоит. Об отставке Доналда Рамсфелда не может быть и речи. Он прекрасно выполнял свою работу. По борьбе с терроризмом. Он замечательный министр обороны».
Стоп-кадр. «А-а-га, - насмешливо цедит Маклафлин. – Знаете, что президент Буш сейчас сделал? Он вторично номинировал своего министра обороны на пост министра обороны. Неслабо! А теперь спросим самого Рамсфелда, как он чувствует себя на новом-старом месте?» Идет хроника. Рамсфелд в Багдаде. Под одобрительный смех окружающих его солдат, он отвечает Маклафлину в навязанной ему – виртуально – роли участника телешоу: «В Багдаде я чувствую себя намного лучше, чем в Вашингтоне. Я перестал читать газеты. Вообще-то я по жизни – выживаго». «Ого-го! – удовлетворенно комментирует Маклафлин. – Он стал спесив, он презирает прессу. Да, Рамсфелд восстановил свою репутацию. Можно спокойно продолжать войну».
В лицедействе Маклафлина-ведущего интересен перебой фарсовых и серьезных моментов, несовпадение эксцентричного поведения с общей благопристойностью и даже чинностью облика этого 76-летнего эксперта по иностранным делам, бывшего священника из иезуитов, бывшего сотрудника в администрации президента Никсона. Но подобный прием стилевого раскола внутри единого действия каноничен для водевиля, для комического театра. Да, Маклафлин совершил тот тяжкий грех, от которого многократно предостерегали телекомпании политики и политические комментаторы: он сделал фарсовую прививку академическому тележанру, он создал развлекательное телешоу на священном материале политических дискуссий.
Сам Маклафлин считает своей безусловной заслугой, если не журналистским подвигом, - секуляризацию телевизионных дебатов о политике, подрыв авторитета этих, по его словам, «высокопарно-снотворных бесед экспертов на злобу дня». «Мы оскорбляем серьезный журнализм? – отводит он очередной выпад против своей телеэкстраваганзы. – Нисколько. Журналисты могут быть очень спесивы, особенно когда говорят о политике. Они относятся к себе слишком серьезно. Они, пока говорят на экране, все время ощущают какую-то высшую, да что там – государственную! - ответственность. Наше телешоу демифологизирует – и очень эффективно – прессу. И мне кажется, зрителям это очень по душе».
В самом деле, Маклафлин и его сварливая, весело переругивающаяся на экране команда не нуждаются в саморекламе. Их телешоу – самое популярное среди передач с общественной тематикой по всем каналам, с рекордным числом телезрителей – 3,5 миллиона человек. И хотя участники этой передачи относятся к своему предмету – внешней и внутренней политике Америки – без всякого почтения и обсуждают ее в игровой форме, необычайная популярность «Группы Маклафлина» притягивает к ней самих политиков и сотрудников Белого дома, которые бывают заинтересованы в «утечке» информации именно в эту передачу.
Свою группу Маклафлин набирал из идеологических антагонистов, представляющих разные политические лагеря. Однако всякий раз, когда участники телешоу слишком явно окрашивают свои взгляды в партийные тона – либеральные, консервативные или центристские, – ведущий передачи обрывает их типическим маклафлинизмом «Ошибка!» В этой передаче считается нерентабельным спорить о политике с оглядкой на политиков. Вот почему в рабочий график передачи введена обязательная и, конечно же, увлекательно обыгранная рубрика «Прогнозы и предсказания» – то, что журналисты старой школы считают занятием неблаговидным и рисковым – ввиду возможного действия на «реальную политику» страны. Но поскольку «Группа Маклафлина» не берет на себя никакой политической ответственности за свои высказывания о политике, «прогнозы и предсказания» стали самой динамичной и острой частью их программы.
В недавней передаче (16 мая) вопрос был поставлен безапелляционно и круто: кто будет вице-президентом у Джона Керри? Маклафлин тут же перечислил свойства, необходимые для этой должности:
1) фанатеть от бейсбола и быть в нем профи,
2) иметь сердце быка без перебоев и аритмии (синдром сердечника Чейни),
3) необходимый опыт во внутренней и внешней политике,
4) умение быть «командным игроком»,
5) не держать «скелетов» в шкафу – никаких тайн и сюрпризов в прошлом.
«Отгадайте, кто же это?» – и для затравки и, я думаю, шутки ради Маклафлин предложил латиноса Менендеса из Нью-Джерси, которого тут же, путем документального фальшака, включили в действо:
«Можете потоптать Дика Чейни?»
«Да, могу», - кисло, но стойко отвечает маловнятный Менендес.
Стоп-кадр. И общая реакция: нет, не возбуждает. Ни драйва, ни напора, ни харизмы. Хотя за ним и тьма испанских голосов.
«Проехали! – орет Маклафлин. – Следующий!»
Следующим кандидатом был предложен генерал Кларк. Всем, казалось бы, хорош, и анкета - в полном ажуре. Но вот беда – не очень ладно выходит у Кларка на роли вице-президента именно с Керри-президентом. Потому что вступают в конфликт гражданская и военная субординация. Как вице-президент, Кларк должен подчиняться президенту Керри. Но как лейтенант Джон Керри должен подчиняться своему вице-президенту Кларку – как генералу. Опять битая карта!
«Кто же он?» – громогласно вопрошает Маклафлин, не считаясь с возможностью, что вице-президентом может быть и женщина. Вот он, воистину «dream ticket»: президент-демократ Джон Керри, а вице-президент тоже Джон, но республиканец Маккейн. Оба, кстати, ветераны вьетнамской войны. А так как сенатор из Массачусетса представляет либеральный северо-восток, а сенатор из Аризоны – консервативный юго-запад, то упряжка, в самом деле, сенсационная и завидная. Если бы вышло – сказочное расширение электората. Белый дом, трепещи! Хотя, с другой стороны, это политическое соитие настолько невероятно, что его возможность – под большим вопросом. Мечты, мечты, где ваша сладость.
«Бай-бай!» – заканчивает программу ведущий. Этот его придурковатый жест раздражает многих. Но Маклафлину всегда по барабану чужое мнение, даже если оно исходит от масс. Он привык ругаться не только со своей группой, но и с публикой – раздражая ее, провоцируя, приучая к дробности мысли, оценки, точки зрения.
Критика многократно ставила в вину «Группе Маклафлина» опошление политического диалога, резкое снижение интеллектуального уровня тележурнализма. Однако это скорее достоинство маклафлинского игрища – демократизация элитарного жанра, привлечение к разговору о политике массового зрителя. Вместо глубокомысленных и тягомотных теледискуссий, рассчитанных не на зрителя, а на слушателя, Маклафлин создал динамичный, пусть и вульгарный, театр крутого диалога и резкого суждения. Его получасовое ток-шоу – это эффектно организованное и до предела использованное время. И прежде всего это – глубоко телевизионное явление. Отсюда, я думаю, из этой жанровой органики, и такой успех этой гремучей передачи у массового телезрителя.