Нью-Йорк после полуночи

(Записки нью-йоркского детектива)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я сидел за срочной работой в просторной комнате переводчиков на 16-ом этаже огромного здания Нью-йоркского Департамента Полиции (NYPD), когда ко мне неслышно подошел высокий хорошо сложенный человек в сером костюме. Я не сразу заметил его, погруженный в свои бумаги.
- Я думаю, что вы вряд ли мне поможете, но утопающий хватается за соломинку. -Пословицу эту он произнес на чистом русском и, не обращая внимания на мое удивление, продолжил, - мне нужен специалист по македонскому языку, причем даже не просто по македонскому, а знающий бристольский диалект. Чему вы улыбаетесь? - спросил он не очень-то любезно. [!]
- Не знаю, есть ли бристольский диалект в Англии, а в Македонии точно нет такого. Там есть битольский диалект.
Человек в сером костюме вытащил из папки, которую держал в руках, какой-то документ, внимательно его прочел, и мрачно сказал:
- Вы правы. Но это не меняет сути дела. А вы, что, разбираетесь в македонском?
- Это моя военная специальность, - ответил я коротко. - Я учился в школе военного перевода. Албанский, македонский, сербохорватский. А битольский диалект я использовал в своей диссертации..
- Да это просто замечательно! - Лицо его внезапно прояснилось. - Вы даже не знаете, как вы мне нужны.
- А что, собственно, произошло? Если не секрет, конечно.
- Дело в том, что мы арестовали одного террориста. Он запутывает следы, притворяется македонцем. Кроме того, он заявляет, что не знает английского. Он требует, чтобы ему предоставили переводчика с македонского. Причем именно с битольского наречия. Другого он, якобы, не знает. Все это он выражает на каком-то совершенно варварском английском. И если мы не предоставим ему переводчика, то возникнут проблемы в прокуратуре и в суде. Хороший адвокат будет тянуть следствие, затем на суде заявит, что все материалы следствия - туфта, что мы запугали подследственного и он подписал протоколы, ни слова в них не понимая. Может быть потерян год и даже больше. Вот поэтому нам и нужен именно дипломированный переводчик. Ведь албанец может оспаривать квалификацию переводчика и заявлять, что тот неправильно понял самые важные показания и неправильно перевел ему пункты обвинения. Так у вас есть какие-то дипломы?
- Есть. Но сейчас я занят очень срочной работой. И начальство меня все время теребит.
- Какое начальство? Какая работа? Впрочем, минуту!
Он исчез и буквально минут через десять мое начальство предложило мне немедленно проследовать в кабинет мистера Донована и поступить в его полное распоряжение. Вот, оказывается, с кем я говорил! С шефом одного из отделов Нью-йоркского управления ФБР. Это был талантливый и опытный детектив. Своего рода легенда нашего управления.
Через несколько минут я уже сидел в его кабинете. Мы договорились о тактике моего поведения и вслед за этим в кабинет был введен Крыстьо Видоески. Бывший рабочий битольского завода фруктовых соков. А ныне работник одной из манхэттенских прачечных. Так, во всяком случае, было сказано в его документах. Донован в который раз начал выяснять данные Видоески. Тот ломался, что-то понимал, на что то отвечал недоуменным пожатием плеч. Когда его спрашивали, где он родился, он отвечал - в 1970 году. На вопрос о времени рождения отвечал, что родился в деревне Корча битольского округа и так далее. Я сидел и молчал. Я долго не говорил по-македонски. Сидел и безуспешно вспоминал занятия моего учителя, майора Красовского. Потом вдруг все они начали как на магнитной пленке с шумами и шорохами прокручиваться в мозгу. И тогда я внезапно даже для самого себя зло сказал на том грубом полублатном языке, которому нас и учил Красовский:
- Слушай ты, малый, не ломайся. Лучше колись сразу. Лишь это тебя и спасет. Против тебя целая телега улик. Это я тебе как земляку говорю. Таких как ты, через мои руки два десятка прошло. У Желтого в Натре. Или забыл о Натре?
Эффект был даже больше, чем тот, на который мы с Донованон рассчитывали. Лже-Видоески уставился на меня как на привидение с того света. Конечно, ни у какого Желтого, ни в какой Нитре я не работал. В Союзе я вообще был невыездным. Но то, о чем говорил, знал хорошо. Я регулярно читал македонские и албанские газеты, беседовал с македонцами и албанцами, приезжавшими в Москву. Желтый был начальником особого отдела управления полиции Македонии (когда еще не развалилась Югославия) и отличался крайней жестокостью. Отдел этот в просторечии именовался Нитра (по-македонски - «внутренний»), поскольку находился во внутреннем дворе большого здания Секретариата по внутренним делам Македонии. Отдел занимался вооруженным бандитизмом и диверсантами (в условиях Македонии это было одно и то же). По-видимому, наш подследственный Желтого и Нитру знавал. И испугался, что я его могу помнить. Конечно, говорил я с акцентом. Македонский язык очень напевный, а я говорил резко, но македонец, видимо, решил, что я серб (сербское произношение очень похоже на русское). Донован умело воспользовался смущением Македонца и повел на него неожиданную атаку. Но Македонец все же был твердым орешком. Восемь часов почти без перерыва шел допрос. А затем мы почти без сил, очумевшие и вывернутые наизнанку, покачиваясь вышли на улицу.
- Знаете что, - неожиданно сказал Донован, - зайдем ко мне. Выпьем хорошего кофе. Это как раз то, что нам сейчас необходимо.
Я растерялся, но он уже вел меня по направлению к своему дому. Здесь мне представился случай познакомиться с его женой, обаятельной и милой женщиной. Когда мы пили кофе, действительно очень вкусный и ароматный, зазвонил телефон. Фил извинился и ушел в кабинет. Я остался наедине с его женой.
- Миссис Донован, - сказал я, на ходу соображая, как мне начать светскую беседу с совершенно незнакомой женщиной...
- В общем-то, можете называть меня Наташа, - вдруг перешла она на чистый русский язык.
Оказалось, что ее дед был врангелевским офицером. Бежал в Стамбул. затем переселился в Нью-Йорк. В их семье свято чтили русскую культуру. Натали говорит на чудесном русском языке начала века, постоянно читает русские журналы и книги, хотя по образованию она специалист в области американской литературы, преподает в NYU. У нас быстро нашлись общие интересы, и завязалась живая беседа.
- Между прочим, - сказал я ей, - почему бы вам не написать рассказы о делах, которые вел ваш муж? Американский рынок просто наводнен скучной и пустой детективной дрянью, а рассказы вашего мужа...
- Нет, нет, только не это... - Она рассмеялось. - У меня просто нет времени.
- Давайте я вам буду помогать, возьму на себя всю техническую работу, буду записывать на пленку и потом расшифровывать, - сказал я.
- Знаете, когда в моем муже вдруг просыпается детективный писатель (что, кстати сказать, бывает очень редко) и он начинает рассказывать о своих делах, то переходит на такой сленг, на язык такого дна, что и я перестаю его понимать. Нет, из этого ничего не получится.
Я молчал. Мне было искренне жаль, что столько интересных сюжетов пропадает без всякой пользы. Молчала и Натали. Через некоторое время она неожиданно сказала:
- А может быть, действительно, стоит записать несколько рассказов Фила? Они не столь затейливы, как иные детективные монстры, зато совершенно правдивы и, думаю, поучительны. Но вот с чего начать?
- Ну ведь это совсем просто, - сказал я тем докторальным тоном, которым некогда читал лекции студентом, - начинать надо всегда с начала. Вы знаете что-нибудь о первом, самом первом деле Фила?
- Да, - живо откликнулась она. - Как раз о первом деле Фила я знаю все в точности. Знаете сколько оно длилось? Двадцать один год!

Краткие сведения о Филе Доноване
Родился в 1955 г. в Нью-Йорке. В 1976 г. окончил John Jey College. Затем поступил в New York City Police Academy. Работал в городской полиции Нью-Йорка детективом разных полицейских участков, начальником детективов 75- го полицейского участка /75th Precinet Detectiv Unit/. Кончил Национальную Академию FBI. (FBI National Academy at Quantico, Virginia). Был специальным агентом FBI в нескольких штатах, заведовал антитеррористическим отделом Нью-йоркского управления FBI. После тяжелого ранения, полученного в ходе одной из операций, ушел на преподавательскую работу. Сейчас руководит отделом теории и практики антитеррористических операций Национальной Академии FBI.

ДЕВУШКА ПО ВЫЗОВАМ

20 декабря 1977 Фил Донован лихо припарковал свою элегантную Honda Magna около 10-ого полицейского участка Манхэттена, расположенного на Вест 20-ой. Он был одет в костюм, который - как он тогда полагал - вполне подходил для крутого детектива: серый свитер, синяя джинсовая рубашка, серые джинсы и ботинки ковбоя и мягкая шляпа. Войдя в вестибюль участка, он увидел дежурного, который одновременно выслушивал слезную просьбу молодой женщины и лениво обсуждал последний бейсбольный матч с несколькими полицейскими. На двух десятках стульев напротив дежурного сидели люди, ожидавшие приема по разным вопросам и на разных стадиях личных бедствий.
Парень с раной на руке, вероятно, ожидал полицейского рапорта о нападении. Нервная сильно молодящаяся дама явно хотела подать жалобу против соседа, впрочем, она, может быть, хотела зарегистрировать кражу или пропажу супруга, а эта миленькая девочка явно будет всхлипывая, рассказывать о пропаже любимой чудесной Кло, то есть скверной сиамской кошки, для чего конечно же необходима полицейская помощь. Обо всем этом Фил подумал, пересекая вестибюль. Не останавливаясь, Фил небрежно показал дежурному свой новенький детективный значок, поднялся на второй этаж и вошел в комнату 207, которая была означена в его направлении.
В то время Детективное бюро Нью-йоркского управления полиции (NYPD Detective Bureau) придерживалось следующей системы формирования кадров: кандидат в детективы должен был последовательно прослужить определенный срок в пяти подразделениях: в Бюро контроля за организованной преступностью (Crime Control Bureau), которое, по существу, занималось борьбой с наркомафией; в Отделе борьбы с грабежами (Robbery Identification Program), в Отделе внутренних дел (Internal Affairs Division), который ведал делами о коррупции среди полицейских; в Отделе по производству арестов (Warrant Division), который занимался розыском и арестом по решению суда, и в Отделе изучения подготовки претендентов (Applicant Background Investigation Unit), где проверялись все данные кандидатов на полицейскую службу.
Фил об этой системе понятия не имел, и поэтому в самых радужных ожиданиях крутой детективной карьеры (а под таковой он понимал лишь расследование убийств), он махнув своим значком дежурному, который сделал быстрый левый поворот к лестнице и перепрыгивая через две ступеньки, поднялся в комнату 207 ровно без пяти восемь солнечного декабрьского утра.
В комнате находилось четыре человека. Они пили кофе, жевали крекеры и разговаривали о какой-то ерунде, не имевшей никакого отношения к убийствам. Один из них направился к вошедшему и спросил: « Вы - мистер Донован?» И протянул руку для приветствия. Другие детективы тоже направились к Филу, рассматривая его со смесью любопытства и настороженности. « Я - Джо Шэннон. Это - Билл Клемм, это - Лэрри Скотт, это - Рон Блок.» Потом Джо Шэннон сказал то, что обычно принято говорить в таких случаях: « Glad to have you aboard, we can use another body around here.»
Фил, обменявшись сердечными рукопожатиями со всеми детективами, не мог не ощутить их беспокойства. Он это сразу правильно понял. Новые парни всегда должны доказать, что им можно доверять прежде, чем они будут приняты коллективом. Билл Клемм немедленно вручил Филу картонный стаканчик с крепким горячим кофе. Через десять минут кофепитие с добродушными разговорами было окончено и все разошлись по своим местам, а Филом непосредственно занялся Шеннон. «Итак, наша группа входит в RIP (Robbery Identification Program), которая расследует дела о квартирных кражах и грабежах, - начал новый наставник Фила и этим буквально убил его. Как бы не замечая вытянувшегося лица стажера, Шеннон невозмутимо продолжал, - « Жертва сообщает, что была ограблена, и мы начинаем поиски преступника (Шенон употребил входящее тогда в моду жаргонное словцо perp), выслеживаем его и арестовываем. Вот и все. Большая часть времени уходит на выявление модели преступления. Воры и грабители, как правило, люди привычки, притом очень суеверные люди. Они выбирают тот же самый путь, что однажды принес им удачу, они носят тот же самый пиджак, ту же самую кепку, ту же самую обувь.» Шеннон перешел от общих концепций к деталям и Фил немного расслабился. В конце концов RIP не такое плохое место, здесь, видимо, можно набраться опыта и многому научиться в области оперативной работы. Хотя поиск убийцы был более интенсивен, охота есть охота, и основные концепции расследования бесспорно приложимы к расследованию любого преступления - грабежа, кражи, или убийства.
Закончил свою почти полуторачасовую лекцию Шеннон, однако, весьма неожиданно: «Мы потратим следующие несколько дней, чтобы познакомиться со всей той документацией, которая приходит в наш отдел.» Он подвел Фила к огромному столу, заваленному кучами бумаг, находившихся в полном беспорядке. «Это - входящие за неделю. У нас было много дел и попросту некому было ей заняться. Ну, слава Богу, прислали тебя, ты этим и займись. Приведи все в порядок, расклассифицируй по науке, как вас там учили, и доложи мне. Я тебе расскажу, как со всем этим поступить. Кстати, учти, что каждый день будет прибывать новая кипа бумаг, причем с нарастающим итогом. Сейчас будет один из пиков краж и ограблений.» Следующие пять дней по десять часов сидел Фил за этими проклятыми бумагами, которые включали совершенно неизвестные ему доселе кипы различных запросов, требований, отношений, ориентировок и служебных писем - Detective Division Form Five (DDFF), On-Line Booking System Arrest Worksheets, Complaint reports, Detective Bureau Unusual Occurrence Reports, Robbery worksheets и многое другое. Позже Фил Донован вспоминал о днях проведенных за столом входящих в RIP бумаг как о самых страшных днях своей карьеры. И долго бы еще пришлось корпеть Доновану за этими проклятыми бумагами, если бы не одно неожиданное обстоятельство. Впрочем, нет, рассказ о первом деле Донована начинать надо, по-видимому, совсем с другого.

Рождественский вечер. Перед шикарным французским рестораном «Лютес», чуть в стороне от входа, прислонившись к телефонной будке, стоял невысокий черный парень. От фонарей падали расплывчатые тени. C однообразным шелестом катился в тумане нескончаемый поток машин. Из дверей ресторана вышел молодой человек, крепко обхватив талию красивой смуглой девушки. Они быстро сели в подлетевшее такси. Черный парень долго глядел вслед паре. Лицо его было угрюмо и сосредоточенно. Постояв, он зашагал по Пятой авеню, а затем свернул на 44-ую улицу. Иногда он вдруг останавливался, внимательно разглядывая какую-нибудь витрину. На стайку дешево и ярко раскрашенных женщин на углу 44-ой стрит и 10 Авеню он не обратил никакого внимания. Но одна из них, в совершенно фантастической черной шляпе с оранжевой тыквой и желтыми подсолнухами, загородила ему дорогу.
- Привет, Дэниел! Вот где ты мне попался! Может, проведем праздник вместе? Я так продрогла, что уже и ходить не могу!
Мрачная угрюмость сменилась на лице пария открытой радостной улыбкой: - Привет, Жоан! Как живешь? Как бизнес? Они оба захохотали.
- Нет, серьезно, Дэниел, - повторила экзотическая особа, - давай возьмем джин у Мэриама, у него сегодня классный сейл, и куда-нибудь закатимся на ночь, а то не миновать мне воспаления легких. Сегодня у меня жуткое невезение. Даже Косую Беверлин взяли, а я вот стою без почина.
- Нет, нет, детка, - улыбнулся Дэниел, - у меня сегодня серьезное дело, очень серьезное...
- В такой праздник? Серьезное? - хихикнула Жоан.
- Да, именно сегодня... а впрочем... Слушай, Жоан, а ты права... Джин с тоником - неплохая идея! Но дело - есть дело. Вот что, я дам тебе денег... Купи джин, всякую там вкусную еду... Что там сегодня полагается? Christmas cake? Потом садись в такси... Эй! Не вздумай экономить и топать на своих двоих. Мне надо, чтобы ты была там пораньше. Это офис моего друга на Литл 12 Вест. Вот ключи. Открывается все легко. Хоть это и офис, но аларма там нет. За то есть большой диван... - Он снова хохотнул. - Да, еще захвати с собой подружку. Я люблю втроем, ты ведь знаешь... Да, вот еще что... Там, в соседнем офисе, один идиот-бухгалтер всегда за работой до ночи засиживается. Даже в такую ночь. Ничего, кроме денег, не знает. Ну и допек он меня. Так вы ему дайте жару. Пойте, орите, стучите в стену. Никто вам сегодня ничего не сделает. А над дураком мы посмеемся!
Счастливая Жоан, схватив деньги, побежала с подружкой искать такси.
Улыбка на лице Дэниела мгновенно сменилась прежней свирепостью. Он решительно зашагал по направлению к Челси. У одного из особняков на 27-й Вест он остановился и начал вглядываться в темные окна первого этажа. Потом он отошел на противоположную сторону улицы и укрылся за невысоким каменным заборчиком.
В одном из окон особняка вспыхнул свет, послышался женский смех, открылась и закрылась входная дверь. Торопливо зацокали по асфальту туфельки. Парень, чуть помедлив, вновь пересек улицу и позвонил в двери особняка. За дверью послышались шаги, и мужской голос произнес: “Что ты на этот раз забыла, глупышка?”
На этом, в сущности, можно было бы и оборвать рассказ. Если бы не щенок немецкой овчарки, который выл всю ночь. Даже не выл - безутешно плакал, как плачут оставшиеся без присмотра дети. Из-за этого щенка мистер Коллинз не мог сомкнуть глаз. Наутро он позвонил в 10-й полицейский участок, расположенный на 20-й Вест и, описав вой щенка, высказал мрачное предположение, что с соседом случилось что-то неладное.
- Может, он щенка в ванну запер, а сам с девицей развлекается, - усмехнулся дежурный полицейский.
- Под этот вой с девицей не развлечешься, - оборвал дежурного мистер Коллинз. - Скорей всего, дом ограбили, пока сосед где-нибудь сочельник отмечал.
Через полчаса у дверей особняка появились двое полицейских и приданный им на всякий случай стажер из RIP. Начальник RIP посчитал, что дело по заявлению мистера Коллинза вполне подойдет для развития талантов начинающего Пинкертона и вообще несколько освежит его после непрерывной пятидневной бумажной работы.
Что-что, а двери Фил Донован открывать умел - их здорово натаскивали в Полицейской академии. Заодно показал класс двум полицейским, которые, не раздумывая, собирались ломать двери особняка, раз никто не откликается на звонки.
Замок отомкнулся быстро и бесшумно. Первое, что они увидели, был молодой щенок с обрывком ремешка на шее. Хозяин щенка, в халате, наброшенном на голое тело, лежал прямо у входа. Удар ножа пришелся в самое сердце. Очень сильный, очень точный и очень профессиональный удар.
Опросив соседей, полицейские быстро установили личность убитого: Стивен Барт, 25 лет, единственный сын владельца большой типографии, в которой он и сам работал мэнеджером. Кончил Барух-колледж. Был веселым общительным парнем. Уже несколько лет жил отдельно от родителей, средства позволяли ему снимать первый этаж особняка - три крохотных комнаты, кухня и туалет с душем.
Жители округи пришли в ужас от случившегося. Ведь это было в те ностальгические времена, когда убийство считалось в этом районе происшествием чрезвычайным. Районный прокурор решил создать специальную группу. Возглавил ее Тимоти Патвел из Южно-Манхэттенского отдела расследования убийств и двух детективов из 10 полицейского участка. К ним Патвел присоединил и Донована, сразу почувствовав в нем что-то.
- Вот что, - сказал Патвел Доновану, - ты только что из академии, в науках всяких собаку съел. Мы тебе поручим дело по ученой части (при этих словах Донован побледнел, он уже знал, что это означало). Внимательно просмотри записную книжку убитого. Страницу за страницей. И звони по всем телефонам, какие там найдешь. Может быть, кто-то и выдаст тебе важную информацию, а кто-то вообще станет отрицать знакомство с Бартом. Это еще важней.
На проверку адресов и телефонов в записной книжке Барта ушел почти месяц. Но никто не дал никаких полезных сведений. Знакомство с Бартом отрицали только двое. Один мелкий бизнесмен, занимавшийся продажей бумаги, возможно, он случайно столкнулся с Бартом, и эта встреча ему действительно могла не запомниться. Утверждала, что незнакома с Бартом и молодая женщина по имени Верниз Уилсон. Она была явно растеряна и постаралась побыстрее закончить разговор: Нет, такого она никогда не знала. Она вообще живет уединенно, знакомых очень мало, как ее телефон попал в книжку незнакомого ей мужчины, она понятия не имеет. Впрочем, всего не упомнишь, может, когда-то давно и встретились случайно...
- Копай здесь, - сказал Патвел молодому детективу. - Осторожно расспроси соседей. Не как детектив. Ты парень молодой... Понял?
Фил без труда выяснил, что слова «замкнутый образ жизни» применительно к Верниз надо понимать как шутку. Темнокожей девушке было 18 лет. Она была красива, очень красива. И не ее ли имел ввиду покойный Барт, когда в той же книжке записал: «Моя черная Венера, моя смуглая леди сонетов». Года три назад, как под большим секретом рассказали Филу соседи, она стала «девушкой по вызовам». Жизнь отнеслась к ней не слишком милостиво. Воспитывалась девочка в нищем доме на Джефферсон авеню. Мать умерла рано, и вскоре неизвестно куда исчез отец, бросив 13-летнюю дочку на произвол судьбы в грязной и пустой квартире. А затем появился этот негодяй... Таких тут презрительно называли pimp (альфонс). И пошло - поехало... Все это были важные сведения, но света на случившееся они не проливали. Как доказать, что Верниз знала Барта? Или хотя бы самому убедится в этом? Молодому детективу не удавалось ухватить ни единой ниточки. Что было делать? Однажды он придумал...
Ранним утром Фил засел в тень огромного дуба, прямо перед домом, где жила Верниз. Он был не один, и это как-то скрашивало бесконечно долгое время ожидания. И, наконец, вот она, Верниз, легкая, стремительная, красивая. Идет по дорожке, размахивая сумочкой. Фил наклонился к своему спутнику и снял поводок. Щенок немецкой овчарки тут же стремительно бросился к ногам Верниз.
Она остановилась, вскрикнула радостно и, схватив щенка, стала целовать его в нос, приговаривая: «Откуда ты здесь, малыш?» А щенок, повизгивая, лизал ее руки. Конечно, он ее хорошо знал! Вдруг, будто очнувшись, Верниз грубо отбросила щенка в сторону и опрометью кинулась через небольшой сад к автобусной остановке. Видимо, она сообразила, что за ней могут следить.
Несчастный щенок обиженно смотрел ей вслед и тихо скулил.

- Тебе придется встретиться с ней, - сказал шеф, выслушав рассказ Донована. Только, конечно, не как детективу, а как... Ну, скажем, как... клиенту.
- Клиент?! - У Фила глаза полезли на лоб. Он терпеть не мог проституток.
- Вовсе не обязательно с ней... спать. И вс¸ такое прочее... - не очень уверенно пожал плечами шеф. - Проведи с ней ночь в разговорах. Скажи, что работал в Неваде, на полигоне, и потому потерял потенцию, скажи, что просто соскучился по женской ласке. На угоЩенье не скупись, денег дадим. Главное - выведай, где найти ее пимпа.
Фил узнал от Верниз не много, но вс¸-таки кое-что узнал. Точнее, он узнал, что на следуюЩий день Верниз верн¸тся (откуда?) со своим пимпом, Рамоном Лопесом, часа в два ночи. Вот и вс¸.
Фил посмотрел на часы: 4 утра. В этом районе Нью-Йорка страшновато даже днем, а в такую ночь... Даже детективам не по себе, будь их хоть трое, и двое из них - ребята крутые, повидавшие в жизни всякое... Они сидели на скамейке запуЩенного сквера и не спускали глаз с двери дома 88-33 по Джефферсон авеню. Единственный фонарь бросал тусклое желтоватое пятно на только что выпавший снег. В тишине ночи где-то невдалеке ревнивая фурия обличала своего неверного Ромео. Это была ругательница высокого класса, бесподобно владевшая сочным языком Восточного Нью-Йорка.
В примерном переводе на русский это означало:
- Ты пойми, я просто показывал ей дорогу…- робко оправдывался Ромео.
- Покажи ей дорогу в мою ж… Ты е¸ собирался отодрать! - в ярости кричала фурия.
-Ты что, думаешь, я извраЩенец? Кончай, Мона, все эти глупости, лучше пойд¸м ко мне и потрахаемся!
- Приятное занятие… после не¸!
Однако, судя по некоторым звукам, завершившим диалог, предложение Ромео было принято с должной поспешностью.
И снова вс¸ замолкло вокруг. И снова потянулись томительные минуты ожидания...
Вдруг на дорожке, ведуЩей к дому, прозвучали голоса. Один из них Донован узнал сразу. Это был робкий голос Верниз. Е¸ резко перебивал злой и хриплый голос мужчины.
И тут Донован совершает непростительную ошибку - бросается вперед, попадая в круг фонарного света. Верниз сразу узнает его и невольно вскрикивает, е¸ спутник каким-то звериным чуть¸м сразу вс¸ понимает, совершает стремительный рывок назад и укрывается от детективов за одним из припаркованных на стоянке автомобилей. В руках у него автомат. Длинная очередь заставляет преследователей затаиться за деревьями.
Донован действует по всем правилам тактики проведения ночных операций в городских условиях. Ему удается незаметно уйти из-под огня. Крадучись, он заходит за спину чернокожего парня.
- Бросай оружие! - кричит он страшным голосом, как учили в Академии. Забывает он только выхватить свой револьвер. Парень, мгновенно повернувшись на крик, не целясь, стреляет. Расстояние - всего пять шагов, шансов уцелеть у молодого детектива, в обЩем-то, нет. Но вот - чудо: автомат выплевывает всего одну пулю и замолкает. Осечка! Парень швыряет автомат на землю и истошно орет: «Сдаюсь, добровольно сдаюсь!» И тут неожиданно из тьмы, никем не замеченная, возникает Верниз. Подхватив с земли автомат, она решительно жмет на спусковой крючок. Но автомат по-прежнему молчит. Донован успевает вовремя завернуть ей руку за спину и дать такую звонкую затреЩину, что е¸ эхо разносится по всей Джефферсон-авеню. На парня, между тем, наваливаются Тимоти Патвел и Уил Пиктон, выворачивают ему руки, Уил для верности б¸т его ногой под дых. В это время по Джефферсон с р¸вом проносится полицейский мотоцикл. Он останавливается около детективов.
- Ребята, - бодро спрашивает полицейский, - вам нужна помоЩь?
Ему не успевают ответить. Полицейский сходит со своей машины, очень большой, и самодовольный в своей скрипяЩей кожаной форме, не спеша подходит к детективам и слегка бь¸т лежаЩего на земле парня носком вычиЩенного до блеска сапога.
- Этого взяли? Трое на одну мокрицу? - И заразительно смеется. Потом, словно он здесь главный, говорит лежаЩему, - Ну, вставай, у меня прямо нога чешется дать тебе пинка под зад. Такого, как у меня, ты еЩ¸ и не пробовал.
И снова заразительно сме¸тся. И с ним вместе смеются все. А лежаЩему на земле парню не до смеха. Охая и причитая, что его чуть не убили, что он не может разогнуться, неуклюже вста¸т сперва на четвереньки, а затем полусогнувшись, придерживая обеими руками живот, и на ноги. И тут происходит неожиданное. Распрямившись, как тонкая стальная пружина, парень бь¸т полицейского кулаком в лицо и, опрокинув его на землю, бросается к незаглушенному мотоциклу. Животом бросается на сиденье, и машина, взревев, уносит его по Атлантик-авеню. Это происходит так неожиданно, что парень выигрывает несколько минут. Пока детективы бросаются к «шевроле» Патвела, пока выруливают на Атлантик, мотоцикл врывается уже на Бруклин-бридж.
В известность о случившемся были поставлены все патрульные машины, но Рамон Лопес как сквозь землю провалился. Он бросил мотоцикл где-то на 110-ой, около Централ-парка и растворился в Гарлеме.
Уже в полицейском участке Патвел, бросив случайный взгляд на Донована, удивл¸нно восклицает:
- Вот это да! Такое раз в жизни бывает, да и то не в каждой жизни!
- Что вы имеете ввиду? - спрашивает его Донован.
- А ты что, сам не заметил? Ну и везучий! Посмотри на свою федору, парень!
Фил взял в руки федору (так в то время на бруклинском жаргоне называли мягкую шляпу) и тЩательно е¸ осмотрел. В шляпе зияло два отверстия - входное и выходное. Чуть выше виска. Если бы автомат не заклинило, их было бы гораздо больше.
Следствию открылся очень простой, даже тривиальный и, вместе с тем, по-настояЩему трагический сюжет. Веселый и беспечный молодой парень Стивен Барт получил диплом бакалавра и решил в студенческой компании отметить это событие. Знакомых подружек в этот момент отыскать не удалось, и кто-то из приятелей дал ему телефон «классной девочки по вызовам». Это и была Верниз. Потом они встретились еЩе раз, и еЩе раз. И почувствовали, что полюбили друг друга. Верниз решила бросить свою профессию. Естественно, такое намерение пришлось не по душе е¸ сутенеру, и участь Барта была решена. Все это можно было гладко рассказать, но нельзя было доказать. Испуганная Верниз отказалась давать какие-либо показания против своего сутенера и вскоре вообЩе исчезла с нью-йоркского горизонта, да ее не очень-то и искали.
Прошло двадцать лет. Фил Донован давно уже переш¸л в ФБР и возглавлял Антитеррористический отдел Нью-йоркского управления Бюро. Целый год он пытался выявить нью-йоркские связи одной из крупных террористических группировок в Мексике. Группировка эта провела серию дерзких ограблений банков и похиЩений людей. Медленно и осторожно наЩупывал Донован руководителя этой группировки. У него было много кличек, псевдонимов, явок. То он всплывал под именем Хуан Гарсиа, то под именем Антонио Флорес, то под кличкой Бешеный. Ему было 43 года.
В результате операции с погоней и стрельбой ФБР схватила в Нью-Йорке нескольких его связников. У них изъяли кокаин, марихуану, оружие, значительные суммы наличности и важные документы. Анализируя протоколы допросов арестованных и агентурные документы, Донован вдруг приш¸л к неожиданному выводу: Антонио Флорес - Бешеный - это его старый знакомый Рамон Лопес, «герой» его первого дела! До поздней ночи сидел Донован в сво¸м кабинете, обдумывая детали операции по разгрому банды Бешеного. «Ты у меня ответишь за вс¸», - тихо проговорил Донован, собирая со стола документы и пряча их в сейф.
Вскоре после этого, по странному стечению обстоятельств, в Christmas Eve 1997 года Фил Донован поехал в Гарлем навестить своего друга, ушедшего на пенсию и тяжело заболевшего. От супера того дома, где жил его друг, Фил узнал, что неподалеку находится баптистская церковь, оказываюЩая помоЩь больным людям. - Если вы с ними договоритесь, - сказал супер, - то с вашим приятелем все будет о’кэй. Вот адрес. Спросите миссис Патрицию. Она там душа всех дел.
Миссис Патриция оказалась полной мулаткой, очень доброжелательной и энергичной. Договорившись с ней обо всем, Фил попроЩался, надел шляпу и вдруг услышал: “А ту свою «федору» ты еЩе хранишь?”
Как же он мог ее не узнать?! Это была она, Верниз! Сильно изменившаяся, но все еЩе красивая в свои 40 лет. Они долго говорили в тот день. Начинало уже смеркаться, а они все не могли остановиться.
- Верниз, - вдруг спросил Донован, - скажите мне честно, зачем вы тогда подобрали автомат и хотели меня убить? Зла на вас я и тогда не держал, и на суде об этом не сказал, помните? А то бы не миновать вам тогда тюрьмы. Но вс¸ же, зачем?
- Тогда было очень темно, - сказала Патриция-Верниз, - очень темно… и вы не заметили, куда я направила ствол... Я его хотела убить, потом - себя. А у этого гада даже и автомат оказался сволочной.
Они долго молчали. Потом Верниз тихо сказала:
- Я тогда очень его боялась. Очень. А сейчас я бы под присягой дала показания, изобличаюЩие убийцу.
Через 21 год дело об убийстве Стивена Барта было открыто вновь.