ВЗГЛЯНИТЕ НА ЛИЦО

Мы живы, пока помним о других и покуда жива память о нас, пока мы связаны с миром сердечными узами.
Фотоаппарат появился только в 1830 году, и в старые добрые времена немногие заказывали художникам миниатюрные портреты своих близких и хранили их на груди.
Но миниатюра не всегда была портретной. Если не считать маленьких икон, которые рыцари брали с собой в походы, а пилигримы - в паломничество, то первые дошедшие до нас европейские миниатюры конца XV века были не обложками книг или иллюстрациями, а, скорее хроникой. Исполненные на бумаге, они отмечали важные события, служили памятными знаками о дипломатических переговорах или скандалах. Одна из подобных миниатюр изображала заговорщиков, пытающихся взорвать английский парламент, другая была связана с юбилеем правящей фамилии и изображала её генеалогическое древо. Богатые подданные использовали их как талисманы или знаки верности, которыми обмениваются влюбленные.
Постепенно они превращаются в дорогие вещицы, инкрустированные золотом, жемчугом, малахитом. Для изготовления миниатюр требуется несколько иное мастерство, чем для написания полотен, и при дворах к нему начинают относиться как к искусству самой высокой пробы.
Миниатюрист должен был иметь твердую руку и острый глаз, а если учесть увеличительную технику того времени и материалы, с которыми он работал, – а это были акварель и слоновая кость со скользкой поверхностью, - то признание и немалые деньги, которые они получали, были вполне заслуженными.
Даже на крошечном пространстве художники умудрялись сообщить нечто важное о том, кто был изображен на миниатюре. Например, разглядывая мини-портрет морского офицера, можно увидеть в лупу море на втором плане и крошечный корабль.
Возникает язык образов и аллегорий. Плакучая ива становится на миниатюре аллегорией печали. Верность могла быть изображена в виде фигуры, вырезающей на дереве инициалы любимого или любимой, или собаки, ставшей символом верности. Скорбящая миниатюра – это и памятная брошь, на которой изображена урна с прахом, увядший цветок, ангел. На обороте броши обычно были выбиты имя и дата смерти ушедшего из жизни.
Американский коллекционер Р. Фрэнк собрал коллекцию миниатюр под названием “Любовь и утрата”, в которую включил более 100 мини-портретов, написанных в период с 1760 по 1840 год. Многие экспонаты на его выставке в музее портрета в Чарльстоне, Южная Каролина, сопровождают историю судеб, которые сумел прояснить неутомимый коллекционер, проделав работу исследователя и детектива.
Подлинными мастерами елизаветинской эпохи XVI века в Англии стали Н. Хильярд и И. Оливер. Им позировали знаменитые современники: от адмирала и пирата Ф. Дрейка до принца Уэльского и королевы Елизаветы.
Глядя на миниатюры королевы в разные периоды жизни, видишь, как меняется её образ от покровительницы муз до воительницы и протестантки с копьём, сломившей непобедимую испанскую армаду.
Интересно, что она сама предложила Н. Хильярду позировать для миниатюры под открытым небом, чтобы избежать теней и “помочь ему приблизиться к лучшим итальянским мастерам”.
За 45 лет своего правления ( 1558 – 1603) Елизавета стала для Англии тем, чем были для России Петр I и Екатерина II. При ней в стране царили относительной мир и процветание; наконец, именно она способствовала развитию культуры, помогала В. Шекспиру и другим драматургам.
Так сложилось, что ни один музей в мире, имеющий коллекцию миниатюр, не может сравниться с государственными собраниями Великобритании. Тем ценнее выглядела небольшая частная экспозиция, выставленная зимой этого года в Национальной портретной галерее в Глазго. Из 70 экспонатов, украшенных золотом и бриллиантами, подлинным шедевром коллекции стали скромные портреты Наполеона Бонапарта и короля Генриха Восьмого, отца королевы Елизаветы. Полковник Кларк, чья семья сделала состояние на перевозках угля еще 200 лет назад, собирал эту коллекцию специально для жены, их неистовой поклонницы. Она хранила миниатюры, заворачивая их в специальные салфетки, и держала в наволочке для подушки. Лучшие свои покупки Кларк сделал на аукционе 1935 года , где продавалась коллекция американского банкира Д.П. Моргана. Может быть, не все знают, что выдающегося голландского художника Г. Гольбейна-младшего часто приглашал английский король, чтобы тот писал миниатюру с его очередной любовницы. Пришло время, и однажды сам Ганс Гольбейн стал моделью для миниатюры, которая тоже вошла в экспозицию.
В Соединенных Штатах первыми мастерами мини-портрета в XVIII веке становятся О. Мотте и Д. Теус. Вскоре в новое ремесло приходит художник из Бостона Д. Копли, успешно уменьшивший портрет одного из отцов города, написанный им же. Интересно, что во время войны за независимость спрос на миниатюрные портреты вырос во много раз. Люди уносили в поход портреты детей и любимых и, может быть, всматриваясь в их глаза и лица, едва различимые на мини-портрете, в них черпали силы, помогавшие выдержать безумие рукопашной битвы или тяжесть долгих военных переходов.
Вскоре мини-портреты становятся тем, чем через полвека станет фотография. В разных штатах появляются свои умельцы, школы и мастера.
И пока Чарльстон в Южной Каролине в восторге от мастера Г. Бенбриджа, Филадельфия носит на руках братьев Пил, а Нью-Йорк сделал свой выбор в пользу ирландца Д. Рэмеджа. В будущем именно вокруг этих городов сконцентрируются значительные коллекции американского мини-портрета. Это музей Гиббса в Чарльстоне, музей Метрополитен в Нью-Йорке.
В конце XVIII века, после провозглашения Америкой независимости, художники из Франции, Италии и Англии отправляются в США рисовать выдающихся граждан нового государства. Неудивительно, что вскоре начнется взлет и расцвет американского мини-портрета. После 1840 года с появлением фотографии рисованная миниатюра постепенно становится историей.
Возникновение миниатюры на Руси связывают с эпохой Петра Первого, который приказал, чтобы русские этому ремеслу обучались “у аглицких и французских рисовальщиков”. Речь шла о финифти и портретах на эмали. Вскоре имена Д. Мусикийского, А. Овсова, Д. Евреинова становятся известными царскому двору. Удачные портреты пишут П. Иванов, А. Зацепин, В. Боровиковский.
Прекрасная коллекция русской и западной миниатюры cегодня находится в Эрмитаже. Такие мастера из Западной Европы, как Д. Босси, А. Лагренэ, П. Строелли приезжали в Россию не только за деньгами. Их вклад в русскую культуру очень значителен. Важное место в эрмитажной коллекции занимает миниатюра времен Екатерины Второй. Поражает роскошь вещей, изготовленных для императрицы, её вкус и размах. Пока русские умельцы уезжали из России учиться на Запад, приезжие мастера, нанятые Екатериной, создавали множество шедевров, навсегда соединив свои имена с новой северной родиной.
Но есть миниатюра, которую в Европе считают истинно русской. Придя из Азии в начале XVIII века, мини-живопись, покрытая лаком, сначала прижилась в немецком княжестве Брауншвейг. В 1795 году русский купец
П. Курбатов привез в Россию немецких знатоков и открыл мастерскую рядом с селом Федоскино. Технология федоскинской миниатюры была непростой. Изделие изготовлялось из грунтованного картона; выделяемые места выкладывали листками золота или перламутром, а потом писали сверху прозрачными светящимися слоями масляной краски. Золотой или перламутровый грунт, пробиваясь через краску, как бы зажигал и подсвечивал её. Русские подмастерья быстро стали мастерами, и вот уже новинки из папье-маше, украшенные покрытым лаком миниатюрой, - шкатулки, чайницы, табакерки, сигаретницы – покупают в России и в других странах.
По-настоящему “ворота на запад” открылись для подобной русской миниатюры после ярмарки в Лейпциге в 1922 году. Вскоре изделия с русскими пейзажами, жар-птицей и хороводом пересекают Ла-Манш и Атлантику.
Но уже через два года у федоскинцев появляется грозный конкурент: мастера из Палеха, поселка в Ивановской области, где издавна жили иконописцы. С наступлением эры мирового социализма церковные художники остались без работы, и решили освоить новое дело. В короткий срок они завоевывают мировой рынок. В отличие от мастеров из Федоскино они писали темперой, а не маслом, добиваясь большей графичности и выразительности. Палехские художники любили вводить в изделие золотой орнамент, тонко сочетая его с черным лаком, или даже писать на шкатулке несколько строк текста: стихи или подсказку к сюжету.
Вытянутые линии и удивительная пластика их персонажей в сочетании с цветом, пришедшим в палехские шедевры из русской иконографии, и сегодня притягивают взгляд, напоминая о живописи итальянского Возрождения.
В Музее искусства в Палехе находится более двух тысяч лучших работ местных мастеров, лучшие работы федоскинцев, выдающиеся миниатюры художников из Мстеры и Холуя. Работы таких палешан, как И. Баканов и И. Голиков, стоявших у истоков народного промысла ХХ века, стали экспонатами многих музеев и частных коллекций.
На мусульманском Востоке миниатюры были прежде всего книжными иллюстрациями. В Персии были популярны цветные вставки к книгам Низами, Фирдоуси, Джами. Сопровождая эпосы и истории о любви, подобные Лейле и Меджнуну, подобные книги были украшением библиотек султана Сулеймана Великолепного и богатых торговцев.
На миниатюрную живопись мусульманской Турции значительное влияние оказала и китайская живопись, привозимая купцами и путешественниками.
И хотя казалось, что классическая персидская миниатюра осталась в прошлом, сегодня она возрождается, обогащаясь культурой Запада и сохраняя при этом самобытность. Работы иранской художницы К. Киануш, живущей в Лондоне, в последние годы становятся достоянием многих музеев и частных коллекций. Художник с задатками вундеркинда, она с тринадцати лет принимала участие в выставках западноевропейских иллюстраторов, не раз получая за них высокие награды. Так что жизнь ближневосточной миниатюры продолжается.
Мы только приоткрыли дверь в мир миниатюры. Впереди – знакомство с мастерами и коллекциями из Китая, Японии, Индии.
С тонких пластин, филигранно расписанной слоновой кости и бумаги, лежащей на ладони, на нас глядят герои давно (или недавно) ушедшего времени: вельможи, политики, красавицы, поэты. Мы видим их глазами художников, мы читаем о них и об их времени, и ещё долго будем о них вспоминать. Значит, они все ещё живы, и мастера, написавшие их, открыли нам правду о них. Великий английский поэт Вильям Блейк сказал: “Истину нельзя рассказать так, чтобы её поняли; надо, чтобы в неё поверили. Органы чувств обманчивы: глаза видят вещи, но сердце – суть вещей. И разум да поможет каждому отличить пенье жаворонка от зуда комара”.