Виталию Пескову Должно было исполнитьсЯ... 60 лет

В мае этого года ему должно было исполниться 60. К юбилею мы готовили большую выставку и издание книги. Книги совершенно уникальной, где рисунки служили б не иллюстрациями, а «читались» бы наряду с текстом. Книги о нашей жизни, о нашем поколении, о нашей стране – в рисунках и словах одновременно.
Виталий Песков – лауреат и призер огромного количества конкурсов карикатуры в России и за рубежом. Его рисунки неоднократно публиковались в разных странах. Он был и мультипликатором. Наверняка многие помнят его пародийный эксцентричный мультфильм «Пиф-паф, ой-ой-ой!..» и мультяшку, открывающую известный новогодний фильм Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром».
Он нарисовал около полутора десятка тысяч карикатур – ведь каждый рисунок- это своего рода законченная история, анекдот. Его рисунки пользовались успехом всегда, везде и у всех. Каждый находил в них что-то свое, родное, знакомое из своей собственной жизни.
Бывало, забирая оригиналы из редакций, мы их недосчитывались. Скажем, отдаю в редакцию какое-то количество картинок, а приезжаю забирать – не хватает. Начинаются поиски, суетятся растерянные редакторы. Кое-какие рисунки находят в ящиках столов, на полках, а один как-то отыскался в дамской сумочке – секретарша взяла показать свекрови для облегчения семейной участи. Я звоню Виталику и, с поля боя гневно докладываю обстановку с поля боя, а в ответ – спокойное:
- Да ладно... Приезжай давай быстрей...
Вот и все. Скандалить, выяснять отношения Виталик не любил, даже не умел - в силу врожденной деликатности. Редакторы, с явным облегчением выпроваживая меня, обещали найти утраченное. Иногда действительно кое-что находилось, и где-нибудь в метро или на автобусных остановках, пересчитывая каждый листок, мне гордо возвращали рисунки, неизменно приговаривая: вот видите - у нас ничего не теряется.
Но всегда оставались газеты с опубликованными работами. Они и заменяли оригиналы. Этих вырезок из газет и журналов было огромное количество. Две большие коробки с ранними рисунками -газетными вырезками стояли у нас на кухне под столом. Другого места Виталик им не нашел. Я боялась забрызгать их, запачкать - ведь это же кухня, пробовала выискать для них другое место. Виталик долго наблюдал за моими ухищрениями, наконец сказал:
- Успокойся, нет другого места, я уже искал, под кроватью у нас все уже занято, там другие рисунки и твои книги.
Он, как всегда, был прав. Другого места в маленькой однокомнатной квартирке не было. Книгам потом он сам отыскал все-таки более приличное место на полках.
Каких-то рисунков, запомнившихся мне еще с давних пор, я, правда, в этих коробках не находила. Как-то давно, где-то году в 80-м, в «Литгазете» была опубликована такая Виталия картинка: уставший до изнеможения пегас притулился к человеку (конечно, носатому), и тот жалостливо приговаривал: «Совсем замучили тебя карикатуристы». Помню, он пришел ко мне на Арбат (где я тогда жила) с обычным своим вопросом:
- Видела мои картинки в газете?
- Конечно, видела. Попробовала бы не видеть!
- Всё! Закрыл тему! – смеялся он.
На самом деле он и сам немало использовал образ пегаса: полет стаи пегасов в теплые края, пегас со связанными ногами, схема разделки пегаса...
А тот рисунок с замученным карикатуристами пегасом я в коробках с рисунками того периода не нашла. Виталик вспомнил: да, был такой... И добавил: это ерунда. Вот и отношение к творчеству! Многие, даже хорошо знавшие его, считали, что он несерьезно относится к своим работам. Вовсе нет! Мне порой казалось, что его равнодушие к собственным творениям показное, игра для посторонних. Он смеялся, видя, как светские дамы в гостях, в компаниях подбирают то, что он нарисовал на каких-то клочках - среди тарелок, бутылок и пепельниц. Он рассыпал рисунки, как король милостыню своим подданным – величественно, но ни в коем случае не презрительно. Он всегда был щедр – во всем, в том числе и в своем таланте. Сколько раз, уходя из гостей, я пыталась собрать разбросанные по столу его рисунки. Он останавливал: оставь. Знал: их соберут и заберут другие. Он словно торопился раздать бурливший в нем, переполнявший его талант. А люди не понимали, пожимали плечами: вот ведь как разбрасывается... И многим казалось, что он не дорожит своим даром. Лишь став старше, я поняла, что все совсем не так. На самом деле он очень серьезно относился к своим рисункам и скрупулезно отбирал их. А потому и делил на «ерунду» и на то, что считал достойным себя. Он хотел, чтобы оставалось только главное. А рисовал он всегда и везде. Рисовать для него было так же естественно, как дышать, ходить, пить, смеяться, влюбляться.
Постепенно этот отбор стал моей обязанностью. Когда я уже уехала на заработки и по нескольку раз в год приезжала домой, к каждому моему приезду на тумбочке возле дивана лежала приготовленная пачка новых рисунков, за которую я и садилась, едва наведя порядок (помыв, убрав, постирав, вытерев, выскоблив, купив, зашив, заштопав, наготовив, наварив и т.д. – в общем, все то, что в быту называется «ничегонеделанием»). В мою задачу входило разделить рисунки на «очень гениальные» и «просто гениальные». Я честно влезала на диван (другого рабочего места не было) и делила рисунки на две кучки: одну большую – «очень гениальную» и маленькую – «просто гениальную». Виталик, сидя рядом, приговаривал:
- Из газет вырезай осторожно, это единственный экземпляр, оригинала нет. И проверяй, нет ли рисунков на другой стороне.
Второе предупреждение было нелишним – сколько раз я перерезала картинку, оригинал к которой не сохранился, и потом приходилось ее склеивать. Склеиванием занимался Виталик – у меня концы с концами никогда не совпадали, как я ни старалась – и, естественно, при этом ворчал на меня, что ему легче было б нарисовать заново. Ему – конечно.
Когда наконец разбор картинок заканчивался, он, не обращая никакого внимания на маленькую, «просто гениальную» пачку, тянулся к большей:
- Ну, что ты тут наразбирала... – И тут же приступал к делу, перекладывая из большой папки в маленькую кучку. – Зачем ты это отобрала? Это – ерунда...
Но я не сдавалась: ничего себе ерунда!!! И перекладывала обратно. Помню, таким образом я спасла не один рисунок, в том числе картинку «Волка ноги кормят». Данного волка кормили свиные ноги, которыми тот успешно торговал на рынке. Не было в этом рисунке ни социальной направленности, ни высокой значимости или символичности, мне картинка показалась просто смешной. Но далеко не с каждым своим рисунком автор был столь сговорчив.
...А вскоре рисунки больше уже не терялись – мы купили маленький факс и отправляли их в редакции простым нажатием кнопки. Лишь несколько раз, когда Виталик лежал в больнице (там он рисовал тоже), я ездила в редакции – нужно было заодно получить деньги за опубликованные работы, где-то что-то забрать, с кем-то встретиться. Науку вождения транспортом я не освоила, автомобиль стоял в другом месте, так что я по старинке ездила в метро. Это было проще, чем делать крюк, заворачивая домой, и использовать технику.
Мы не успели сделать его книгу... Я доделала сама – по отобранным рисункам, как и задумывалось: «Виталию от Ирины. Памяти художника Виталия Пескова». Какие-то фрагменты из нее уже были напечатаны в американском журнале «Вестник» и в газете «Правда» (Россия). Сейчас она доступна всем, кто интересуется творчеством и жизнью Виталия Пескова: www.peskov.org - мне помогли ее подготовить совершенно бесплатно молодые компьютерные дизайнеры, выросшие на карикатурах Виталия Пескова. Интернет-компания yandex.ru (главный редактор Елена Колмановская) за свой счет и по собственой инициативе дала в поисковой системе рекламную строку к этой книге. Выставку рисунков, которую задумывали провести в Москве, я открыла одна – в Нью-Йорке. А на нью-йоркском художественном сайте Ycrop.com создатель сайта Радик Шварц устроил небольшую интернет-выставку к 60-летию Виталия Пескова.
Все, что у меня теперь осталось,- это Виталикины письма, его доверенности и рисунки. Рисунки, которые продолжают жить своей жизнью на страницах журналов, газет, книг – бумажных и Интернет-изданий по всему миру.